трофей; но Сэмми Хазаре, самый верный из его офицеров, - уродливый Сэмми,
получеловек, полужестянка, - допустил грубый промах, влюбившись в нее.
УМЫ что-то во мне перегорело, какую-то пробку на щитке выбило. Не столь уж
редких хозяйских подачек и "спецзаданий" мне было вполне достаточно; эти
дамы легко возникали и легко исчезали. Возраст тоже играл свою роль. Когда
мне было тридцать, мое тело тянуло на все шестьдесят, и притом не самые
бодрые шестьдесят. Годы накатывали на мои дряхлеющие дамбы и затопляли
низины моего существования. Нелады в дыхательной системе достигли такой
степени, что мне пришлось отказаться от участия в летучих рейдах. Уже было
не до погонь в трущобных переулках и не до преследований на лестницах
многоквартирных домов. О долгих чувственных ночах также не могло быть и
речи; тогда уже я был способен в лучшем случае на один раз. Заботливый
Филдинг предоставил мне работу в своем личном секретариате и ту из своих
наложниц, что была наименее склонна к атлетическим играм... Но Сэмми,
который был на десять лет старше меня по календарному возрасту, но на
двадцать моложе телом, Железяка Сэмми все еще был способен на нежные мечты.
Там никаких дыхательных проблем; на ночных олимпиадах Мандука он делил с
Чхагганом Одним Кусом Пять лавры чемпиона по силе легких (задержка дыхания,
стрельба крохотными дротиками из длинной металлической трубки, задувание
свечей и тому подобное).
религиозным, а по регионалистским причинам. О, у нас у всех были причины - у
кого личные, у кого идеологические. Причины всегда найдутся. Ими торгуют на
любой толкучке, на любом воровском базаре, и не поштучно, а десятками.
Причины дешевы, как рецепты политиканов, они сами так и сыплются с языка: я
сделал это ради денег - мундира - товарищества -семей - расы - нации - веры.
Но того, что движет нами на самом деле, - того, что заставляет нас бить
руками и ногами, заставляет убивать, заставляет побеждать врагов и наши
собственные страхи, - этого не выразишь купленными на базаре словами. Наши
моторы сложно устроены, и работают они на темном топливе. Сэмми Хазаре, к
примеру, был помешан на бомбах. Взрывчатка, которой он уже принес в жертву
кисть руки и половину челюсти, была его первой любовью, и речи, которыми он
пытался - пока безуспешно - убедить Филдинга в политических выгодах от серии
взрывов на ирландский манер, были столь же страстны, как речи Сирано,
обхаживающего Роксану. Но если первой любовью Железяки были бомбы, то второй
стала Надья Вадья.
девушке пышные проводы в испанский город Гранаду на финальный конкурс
красавиц. На этом вечере Надья, вольнолюбивая парсская прелестница, при
работающих телекамерах вмазала закоренелому реакционеру Мандуку по первое
число ("Шри Раман, я лично думаю, что вы не столько лягушка, сколько жаба, и
вряд ли вы превратитесь в принца, если я вас поцелую", - так она ответила во
всеуслышание на его произнесенное неловким шепотом приглашение на приватный
тет-а-тет) и, дабы усилить впечатление, намеренно обратила свои чары на его
отчасти металлического телохранителя (напарником Сэмми был я, но меня она не
удостоила вниманием).
прошиб пот, - выиграю я или нет?
Вадья серьезно кивнула, словно услыхала нечто чрезвычайно мудрое.
пожаловалась она трепещущему Сэмми, - мой друг сказал мне: "Надья Вадья,
посмотри, какие там красавицы, не думаю я, что ты выиграешь". Но видите - я
выиграла!
продолжала Надья, - мой друг вновь сказал: "Надья Вадья, посмотри, какие там
красавицы, не думаю я, что ты выиграешь". Но видите - я опять выиграла!
позволения сказать, "друга" и нашла естественным, что он не приглашен вместе
с Надьей Вадьей на этот прием. Мандук пытался сохранять хорошую мину после
того, как его обозвали жабой; а Сэмми - тот просто-напросто изо всех сил
старался не хлопнуться в обморок.
- Я открываю журнал, смотрю на цветные снимки тамошних красавиц и говорю
себе: "Надья Вадья, не думаю я, что ты выиграешь".
Филдинг, забытый и отчаявшийся, стоял рядом болван-болваном.
бизнес-классом, увидите незабываемые вещи, познакомитесь с мировыми
знаменитостями. Вы великолепно себя покажете и не уроните нашего
национального флага. Да! Я убежден на все сто. А насчет победы, мисс, вы не
переживайте. Что там за жюрики-жулики заседают? Для нас - для всех в Индии -
вы уже сегодня и навсегда победительница.
неискушенное сердце. - Значит, вы тоже не думаете, что я выиграю?
защищать тебя радья" - эта строка казалась ему вестью небес, предсказанием
судьбы. Я даже слышал, как эти слова на исковерканный мотив звучали из-за
дверей Мандукова кабинета; после своей победы Надья Вадья стала символом
нации, чем-то вроде статуи Свободы или Марианны, знаменем нашей гордости и
веры в себя. Я видел, как все это действовало на Филдинга, чьим амбициям уже
были тесны границы города Бомбея и штата Махараштра; он отдал пост мэра
своему соратнику по ОМ и начал думать о выходе на общегосударственный
уровень - при этом хорошо было бы иметь рядом с собой Надью Вадью. "Люблю
тебя крепко..." Раман Филдинг, этот отвратительно неугомонный человек,
поставил перед собой новую цель.
дня провозглашения независимости, и контролируемая ОМ муниципальная
корпорация устраивала самый пышный Ганеша Чатуртхи из всех, что когда-либо
были. Верующие с муляжами бога тысячами съезжались на грузовиках из
окрестных мест. По всему городу были развешаны шафранные полотнища с
лозунгами ОМ. Рядом с пляжем Чаупатти, почти у самого моста, возвели
специальную трибуну для особо важных персон; Раман Филдинг пригласил новую
Мисс Мира как почетную гостью, и из уважения к празднеству она приняла
приглашение. Так что первая часть его замысла как бы исполнилась - она
стояла рядом с ним и смотрела, как громилы из ОМ едут мимо на грузовиках,
машут сжатыми кулаками и мечут в воздух цветные порошки и цветочные
лепестки. Филдинг салютовал им вытянутой вверх рукой; Надья Вадья, увидев
нацистское приветствие, отвернулась. Но Филдинг в тот день был в настоящем
экстазе; когда шум людского месива достиг почти оглушительной силы, он
обернулся ко мне - я стоял позади него рядом с Железякой Сэмми, притиснутый
к задним перилам заполненной людьми маленькой трибуны, - и проревел во всю
глотку:
по зубам, и все остальные. Ганапати Баппа морья! Кто против нас устоит?
изящную длинную руку и поцеловал ее в ладонь.
x x x
разбилась насмерть во время своего ежегодного богоборческого танца. Словно
похвальба Филдинга начала оправдываться: ее смерть ослабляла Авраама и
усиливала Мандука. В репортажах по радио и телевидению я ощущал нотки
горестного раскаяния, как будто журналисты, обозреватели и критики
сознавали, какую жестокую несправедливость вынесла эта яркая, гордая
женщина, как будто они чувствовали свою ответственность за мрачное
отшельничество ее последних лет. И, разумеется, в первые дни и месяцы после
гибели Ауроры звезда ее засияла ярче, чем когда-либо, люди кинулись менять
оценки и превозносить ее работы с бесившей меня поспешностью "скорой
помощи". Если она заслуживает этих похвал сейчас, значит, она заслуживала их
всегда. Я не знал женщины с таким же сильным характером, не знал женщины,
столь же ясно понимающей, кто она и что она, - но она была уязвлена, и
слова, которые, будь они сказаны вовремя, возможно, исцелили бы ее,
прозвучали слишком поздно. Аурора да Гама-Зогойби, 1924-1987. Даты
сомкнулись над ней, как морская вода.
последней работе, названной "Прощальный вздох мавра", она вернула мавру всю
его человеческую сущность. Он уже не был ни абстрактным арлекином, ни
мусорным коллажем. Это был портрет ее сына, скитающегося в лимбе, как
бродячая тень; портрет человеческой души в аду. А позади сына - мать, она
Панов Вадим
Лукин Евгений
Прозоров Александр
Глуховский Дмитрий
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс