все-таки существует; поверхностное ослабление позволяет впустить дьявола, но
внутри все, даже Кастеветы, нуждаются в христианстве, потому что без
священного нет и святотатственного. Кастеветы, кажется, угадывают
существование Розмари Рейли под оболочкой Розмари Вудхауз и в качестве
посредника используют ее мужа, Ги Вудхауза, настоящего язычника. И Ги
великолепно справляется с делом.
Розмари позволила дьяволу проникнуть и ее жизнь. Ее сестра Маргарет, добрая
католичка, звонит из Омахи вскоре после того, как заговор Кастеветов начал
осуществляться. "У меня весь день очень странное чувство, Розмари. Будто с
тобой что-то случится. Какое-то несчастье".
касается ее во сне о сестре Агнес, говорящей голосом Минни Кастевет), потому
что она ее недостойна. А у добрых католиков, говорит Левин - и мы видим, как
он задорно подмигивает, - бывают и хорошие предзнаменования.
очень искусно, но, может быть, пора завершить наше обсуждение, сказав
напоследок кое-что о замечательном сне Розмари, в котором она зачинает
ребенка. Прежде всего имеет значение то, что время, выбранное для этого,
совпадает с приездом в Нью-Йорк Папы. В мусс Розмари подложен наркотик, но
она съедает его не весь. В результате она словно во сне помнит о своей
встрече с дьяволом, но подсознание облекает эту встречу в символические
образы. Реальность то мелькает, то исчезает, когда Ги готовит ее к встрече с
Сатаной.
Кеннеди. Присутствуют также Джеки Кеннеди, Пэт Лоуфорд и Сара Черчилль.
Розмари спрашивает Кеннеди, придет ли ее добрый друг Хатч (который старается
защитить Розмари, пока ковен не расправляется с ним; именно он предупреждает
Ги и Розмари, что Брэмфорд - Плохое Место); Кеннеди с улыбкой отвечает, что
круиз "только для католиков". Об этом Минни не упоминала, но такой поворот
подкрепляет мысль о том, что ковен на самом деле интересуется только Розмари
Рейли. И вновь этот интерес кажется святотатственным: духовная связь с
Христом должна быть извращена, чтобы роды прошли успешно.
и одновременно становясь шафером наоборот; Хатч приходит с предупреждением о
непогоде (а что такое Хатч, как не безопасная клетка для кроликов?)
<По-английски hutch означает "клетка для кроликов".>. Во время
совокупления Ги сам становится дьяволом, и в конце сна мы снова видим Терри,
но на этот раз не в качестве неудавшейся невесты Сатаны, а в качестве
жертвы, открывающей церемонию.
но Левин излагает его легко и стремительно, сжав все происходящее в пять
абзацев.
религиозная подтема, а тема городской паранойи. Конфликт между Розмари Рейли
и Розмари Вудхауз обогащает роман, но если книга вселяет в читателя ужас - а
мне кажется, вселяет, - то лишь потому, что Левин искусно играет на
внутреннем ощущении паранойи.
слабое место? Во многих отношениях "Ребенок Розмари" подобен зловещему
фильму Вуди Аллена, и в этом смысле дихотомия Рейли - Вудхауз тоже
оказывается полезной. Розмари, помимо того что она убежденная католичка под
своей тщательно выработанной космополитической агностической внешностью, еще
и девочка из маленького городка.., вы можете забрать ее из деревни, но.., и
так далее, и так далее.
знал, - что идеальная паранойя - это идеальная информированность. В каком-то
безумном смысле история Розмари свидетельствует о такой информированности.
Читатель испытывает паранойю раньше, чем она (например, Минни сознательно
затягивает подачу блюд на стол, чтобы Роман успел поговорить с Ги - или
чтобы Ги проболтался - в другой комнате), и с каждой страницей наша паранойя
- и паранойя Розмари - все усиливается. Проснувшись наутро, она обнаруживает
царапины - словно следы от когтей - по всему телу. "Не кричи, - говорит ей
Ги, показывая коротко остриженные ногти. - Я их уже срезал".
Розмари воспользоваться услугами их акушера, знаменитого Эйба Сапирстейна, а
от молодого врача, которого она посещает, отказаться. Не делай этого,
Розмари, хочется нам сказать ей, он один из них.
и параноидами-шизофрениками в Бедламе <Известная лондонская
психиатрическая клиника; в переносном смысле - любая психиатрическая
лечебница.>; только мы умудряемся держать свои безумные подозрения под
контролем, а они - нет; такие произведения, как "Ребенок Розмари" или
"Похитители тел" Финнея, словно бы подтверждают эту точку зрения. Мы
говорили о том, что произведение ужасов использует наш страх перед
нарушением нормы; мы рассматривали его как территорию табу, куда мы вступаем
со страхом и дрожью, а также как дионисиеву силу, которая может без
предупреждения вторгнуться в комфортное аполлониево статус-кво. Быть может,
все произведения ужасов на самом деле говорят о страхе перед беспорядком и
переменами, а в "Ребенке Розмари" нас охватывает ощущение, что все начинает
неожиданно искажаться, - мы не видим изменений, но чувствуем их. Мы боимся
за Розмари потому, что она кажется единственным нормальным человеком в
городе опасных маньяков.
из десяти случаев оказываемся правы. Нам позволено попустительствовать своей
паранойе ради Розмари, и все наши ночные кошмары радостно оживают. Я помню,
что, читая роман в первый раз, я заподозрил даже доктора Хилла, приятного
молодого акушера, от которого Розмари отказалась ради доктора Сапирстейна.
Конечно, Хилл не сатанист.., он всего лишь отдал Розмари сатанистам, когда
она обратилась к нему за помощью.
повседневных страхов, то "Ребенок Розмари" Левина отражает и эффективно
использует весьма реальное ощущение городской паранойи, свойственное каждому
горожанину. В этой книге вообще нет никаких милых соседей, и все самое
худшее, что вы можете вообразить относительно рехнувшейся старухи из
квартиры 9-Б, непременно оказывается правдой. Подлинный триумф романа в том,
что он позволяет нам на некоторое время лишиться рассудка.
Финнея <Как уже отмечалось, в римейке, снятом в конце 70-х годов по
роману Финнея, действие происходит в Сан-Франциско, и в результате
появляется несколько сцен, очень напоминающих те, с которых начинается
"Ребенок Розмари" Полански. Но я считаю, что, перенеся сюжет Финнея из
небольшого городка с эстрадной площадкой в парке в большой город, Филип
Кауфман потерял больше, чем приобрел. - Примеч. автора.>. Вот что сам
Финней пишет об этой книге, опубликованной в мягкой обложке издательством
"Делл" в 1955 году:
помню, как все это было. Помню лишь, что испытывал потребность написать о
странном событии или даже о последовательности таких событий в небольшом
городке; о чем-то необъяснимом. Вначале мне пришло в голову, что машина
собьет собаку и окажется, что часть ее скелета - из нержавеющей стали; кости
и сталь срослись, стальная нить проникает в кость и кость в сталь, так что
совершенно ясно, что они росли вместе. Но эта мысль ничего мне не дала...
Помню, как написал первую главу - в том виде, в каком она напечатана, если
мне не изменяет память, - в которой люди начинают жаловаться, что некий
близкий им человек на самом деле оказывается самозванцем. Тогда я еще не
знал, к чему это приведет. Но, обдумывая эту идею, пытаясь заставить ее
работать, я наткнулся на научную теорию, согласно которой объекты могут
передвигаться в космическом пространстве под давлением световых лучей и что
таким образом может переноситься спящая жизнь.., и вот из этого постепенно
получилась книга.
почему предметы, похожие на сухие листья, начинают напоминать людей, которым
они подражают; мне казалось тогда и кажется сейчас, что это слабое
объяснение, но ничего лучше я придумать не смог.
потому что никакого особого смысла в ней нет; я просто хотел развлечь
читателя и никакого дополнительного значения в сюжет не вкладывал. Первая
киноверсия книги следует ей очень точно, за исключением глупого финала; и
меня всегда забавляла уверенность создателей фильма, что они передают
какую-то идею. Если и так, то это гораздо больше, чем сделал я сам, а
поскольку они очень точно следовали книге, мне непонятно, откуда могла
взяться эта идея. И когда эту идею определяли, она мне всегда казалась
глуповатой. Мысль о том, будто можно написать целую книгу ради того, чтобы
доказать, что плохо быть похожими друг на друга, а индивидуальность - это
хорошо, меня просто смешит".
хорошо и что конформизм может стать жутким явлением, когда заходит за
определенную черту.
первой киноверсии книги вызвали у меня улыбку. Как видно на примере Полин
Кейл, Пенелопы Джиллиат и других лишенных чувства юмора критиков, никто не
склонен так настойчиво видеть глубокий смысл в самых простых вещах, как
кинокритики (Полин Кейл совершенно серьезно утверждает, что в "Ярости"
Суворов Виктор
Лондон Джек
Жюль Верн
Херберт Фрэнк
Контровский Владимир
Акунин Борис