делается, отправятся на Риальто.
вершат дела, когда им следовало бы разбирать их открыто, и откровенны там,
где им лучше было бы помолчать. Я должен покинуть тебя, Джельсомина. Выпусти
меня через внутренний двор, а сама вернись домой.
тебе... Я не стану скрывать - я нарушила их приказ: тебе не дозволено было в
этот час появляться во дворце...
голову, и щеки ее покрылись легким румянцем, подобным утренней заре,
вспыхнувшей над ее родным городом.
добрая, верная Джельсомина! Не бойся за меня, я выйду из дворца
незамеченным. Сюда трудно попасть, а тот, кто выходит, очевидно, имел право
войти.
пароль.
полную растерянность. Он слишком хорошо знал, на каких условиях ему
разрешалось сюда приходить, и поэтому не сомневался, что если попытается
выйти на набережную через тюремные ворота, то непременно будет схвачен
стражей, которую к этому времени уже оповестят о том, кто он такой. Другой
выход казался ему теперь одинаково опасным. Он был удивлен не столько
содержанием зачитанного на площади объявления, сколько той оглаской, которой
сенат решил предать свои действия и, слушая возводимые на него обвинения, он
испытал скорее мучительную душевную боль, чем страх.
носить маски считалось делом обычным и у него было много способов скрыться
но теперь он очутился в западне. Джельсомина прочла в глазах браво
нерешительность и пожалела, что так встревожила его.
навещать отца, правда, в определенные часы, но все равно это доказывает, что
и он способен на жалость, и, если я нарушила распоряжение, чтобы доставить
тебе радость, у властей не хватит жестокости счесть эту ошибку за
преступление.
характер политики Святого Марка!
поплатиться за мою неосторожность. Мы уже подошли к главному коридору.
Может, мне повезет и я смогу выйти на набережную.
страшном здании.
вина обнаружится, и тогда они уже больше не позволят тебе приходить сюда,
чтобы навещать отца.
сердцем, но уже немного успокоившись, Джельсомина быстро скользила по
длинным коридорам, как всегда аккуратно запирая за собой все двери. Наконец
они вышли к знаменитому Мосту Вздохов. Теперь девушка почти совсем
успокоилась, ибо они подходили к ее квартире, а она решила спрятать своего
спутника в комнате отца, если для него будет опасно покинуть тюрьму в
течение дня.
соединявшую дворец с тюрьмой. Замок щелкнул, но дверь не отворилась. - Они
задвинули засовы изнутри, - бледнея, сказала Джельсомина.
подумала, что ему не страшно быть узнанным слугами дожа, и, желая поскорее
вывести его, побежала к двери в другом конце галереи, но и эта дверь, через
которую они вошли минуту назад, тоже не поддавалась. Джельсомина, шатаясь,
прислонилась к стене.
причины своего испуга.
решимость.
минуту. На мосту появился вооруженный инквизитор, держа наготове наручники.
Джельсомина вскрикнула, но у Якопо не дрогнул ни один мускул лица, пока на
него надевали цепи.
я виновата! Свяжите меня, бросьте в тюрьму, только оставьте бедного Карло на
свободе!
приходит сюда... Они разрешили ему... Он только перепутал часы!..
вы только видели, как он плачет над страданиями отца, какие мучения терзают
его, вы бы сжалились над ним!
вновь послышались слова воззвания, обещающие золото в награду за поимку
браво.
воскликнула Джельсомина, которую сейчас не интересовало то, что делается на
улице. - Он заслужил свою долю!
Джельсомина не поверила бы словам офицера, если бы пе душевная мука,
отразившаяся в глазах Якопо. Страшная истина открылась ей, и девушка упала
без чувств. В ту же минуту браво поспешно увели.
Глава 27
другу с таинственным и опасливым видом, столь характерным для нравов Венеции
того времени. Сотни людей шли к гранитным колоннам, словно ожидали увидеть
браво на его излюбленном месте, бросающего дерзкий вызов сенату, ибо этому
человеку непостижимо долго дозволено было появляться в общественных местах,
и теперь горожане с трудом верили, что он так легко изменит своей привычке.
Разумеется, сомнения их тут же рассеивались. Многие теперь громко
превозносили справедливость республики, потому что даже самые угнетенные
достаточно храбры, чтобы хвалить своих правителей, и те, кто долгие годы не
проронил ни слова о действиях властей, теперь рассуждали вслух, словно они -
мужественные граждане свободной страны.
города продолжались мессы по старому рыбаку. Его товарищи наблюдали эти
церемонии со смешанным чувством недоверия и ликования. И, прежде чем
наступил вечер, рыбаки вновь обратились в самых покорных слуг из всех, кого
олигархия обычно попирала, ибо неизбежное следствие подобных методов
правления - грубая лесть легко подавляет вспышки недовольства, порожденные
беззаконием. Такова уж человеческая природа: привычка к подчинению рождает в
народе глубокое, хотя и искусственное чувство уважения к властям, и потому,
когда тот, кто так долго стоял на пьедестале, спускается с него и признается
в своей случайной слабости, подчиненные испытывают глубочайшее
удовлетворение. Народ прощает ему все его слабости.
всегда, покинули Бролио, и, прежде чем на башне пробило второй час ночи,
веселье было уже в полном разгаре. На каналах вновь появились гондолы
благородных дам шторы на окнах дворцов были раздвинуты, чтобы в покои
проник свежий ветер с моря, на мостах и под окнами красавиц слышалась
музыка. Жизнь общества не могла остановиться только из-за того, что
жестокость оставалась безнаказанной, а безвинные страдали.
дворцов, не уступавших по роскоши королевским. Читателю уже довелось
познакомиться с некоторыми из этих величественных зданий, и теперь мы
проведем его еще в одно.
Венеции, придают сходный вид всем дворцам этого великолепного города. В
здание, куда ведет нас этот рассказ, имевшее свой внутренний двор, входили
через подъезд с канала, попадая в просторный вестибюль, а оттуда по
массивной мраморной лестнице поднимались в верхние покои со множеством
картин и люстр и прекрасными полами, выложенными ценной породой мрамора в
виде сложных узоров. Все ото напоминало те дворцы, где читатель уже побывал
с нами.
собралась небольшая семья, являвшая собой приятное зрелище. Здесь был отец
семейства, человек, едва достигший средних лет, лицо которого выражало
мужество, ум и доброту, а в эту минуту еще и родительскую нежность, ибо он
держал на руках малыша лет трех-четырех, который шумно резвился, доставляя
удовольствие и себе и отцу. Прекрасная венецианка с золотистыми локонами и
нежным румянцем на щеках, словно сошедшая с полотна Тициана, лежала рядом на
кушетке, любуясь мужем и сыном и смеясь вместе с ними. Девочка с длинными
Корнев Павел
Андреев Николай
Доценко Виктор
Белов Вольф
Майер Стефани
Круз Андрей