утомительными работами. В знак отличия Солиман-паша приказал поместить
меня в особое место с пятью или шестью невольниками благородного звания,
которых должны были вскоре выкупить, а потому употребляли только на легкие
работы. Меня приставили к садам, поручив поливку апельсиновых деревьев и
цветов. Трудно было найти более приятное занятие, а потому я возблагодарил
свою звезду, предчувствуя, не знаю почему, что я буду счастлив у Солимана.
приятной наружности, очень вежливый и очень галантный для турка. Его
фаворитка, родом из Кашмира, приобрела над ним неограниченную власть
благодаря своему уму и красоте. Он любил ее до обожания. Не проходило дня,
чтоб он не угостил ее каким-нибудь новым празднеством, то вокальным и
инструментальным концертом, то комедией в турецком вкусе, т.е.
драматической поэмой, в которой стыдливость и приличие уважались так же
мало, как и правила Аристотеля (*102). Фаворитка, которую звали Фарукназ
(*103), страстно любила представления и иногда даже заставляла своих
служанок исполнять в присутствии паши арабские пьесы. Она сама принимала в
них участие и своей грацией и живостью игры очаровывала зрителей. Однажды
я в числе музыкантов присутствовал при таком представлении. Солиман
приказал мне спеть соло и сыграть на гитаре во время антракта. Мне выпало
счастье понравиться паше; он не только хлопал в ладоши, но и вслух выразил
мне свое одобрение. Фаворитка, как мне показалось, тоже поглядела на меня
благожелательным оком.
прошел евнух, который, не останавливаясь и ничего не говоря, бросил к моим
ногам записку. Я поднял ее со смущением, к которому примешивались и страх
и удовольствие. Опасаясь, чтоб меня не заметили из окон сераля, я лег на
землю и, спрятавшись за апельсиновые кадки, вскрыл послание. Я нашел там
перстень с довольно ценным алмазом и прочел следующие слова, написанные на
чистом кастильском наречии:
сделают его счастливым: любовь, если ты чувствителен к чарам красивой
женщины, а Фортуна, если у тебя хватит смелости презреть всякие
опасности".
стиль письма и алмаз убеждали меня в этом. Помимо того, что я не робок от
природы, тщеславное желание пользоваться милостями возлюбленной знатного
вельможи и еще в большей степени надежда выманить у нее в четыре раза
больше денег, чем мне нужно было для выкупа, - все это побуждало меня
пуститься в приключение, несмотря на связанные с ним опасности. Я
продолжал работать в саду, мечтая пробраться в помещение Фарукназ, или,
вернее, выжидая, чтоб она открыла мне доступ туда, ибо я был убежден, что
фаворитка не остановится на полдороге и сама пройдет мне навстречу большую
часть пути. Я не ошибся. Тот же евнух, который прошел мимо меня, вернулся
через час и сказал мне:
тебя смелости следовать за мной?
меня завтра поутру; будь готов: я провожу тебя, куда следует.
подозвал меня к себе; я повиновался и последовал за ним в залу, где лежал
большой свернутый кусок холста, который он перед тем приволок туда вместе
с другим евнухом. Холст этот надлежало отнести к султанше, так как он
предназначался для декорации одной арабской пьесы, которую она готовила
для паши.
терять времени: они развернули холст, приказали мне улечься на нем во всю
свою длину и, скатав его снова, завернули меня туда с риском задушить.
Затем, подняв сверток за оба конца, они отнесли его в опочивальню
прекрасной кашмирки. Она была одна со старой рабыней, всецело преданной ее
желаниям. Обе женщины развернули холст, и при виде меня Фарукназ проявила
необузданную радость, свидетельствующую о темпераменте женщин на ее
родине. Но сколь я ни был отважен от природы, однако же не смог преодолеть
некоторого страха, увидев себя неожиданно перенесенным в запретные женские
покои. Дама заметила это и, чтоб рассеять мои опасения, сказала:
загородный дом; он пробудет там весь день: мы можем беседовать здесь без
помехи.
фаворитки.
тяжесть невольничества. Считаю вас достойным тех чувств, которые к вам
питаю. Даже в одежде раба вид у вас благородный и изысканный, а это
показывает, что вы человек не простого звания. Будьте откровенны со мной:
скажите, кто вы. Я знаю, что пленники из благородных скрывают свое
происхождение, чтобы уменьшить выкуп; но вам незачем прибегать со мной к
этой уловке, и такая осторожность даже обидела бы меня, так как я и без
того обещаю вам свободу. А потому не скрывайте от меня ничего и
сознайтесь, что вы молодой человек из хорошей семьи.
отплатить притворством за ваши милости. Вы настаиваете на том, чтоб я
поведал вам свое происхождение. Удовлетворю ваше желание: я сын испанского
гранда.
поверила мне и, радуясь тому, что ее выбор пал на знатного кавалера,
обещала устроить так, чтоб мы часто виделись наедине. После этого между
нами завязалась беседа, длившаяся очень долго. Мне никогда не приходилось
встречать более занимательной женщины. Она говорила на нескольких языках,
а также на кастильском наречии, которым владела довольно изрядно. Когда
она сочла, что наступило время нам расстаться, я влез по ее приказанию в
большую ивовую корзину, прикрытую шелковой вышивкой ее работы. Затем она
приказала позвать рабов, доставивших меня в опочивальню, и они унесли меня
в качестве подарка, предназначенного фавориткой паше, а такие подарки
священны для всех лиц, приставленных к охране гарема.
прекрасная пленница внушила мне такую же любовь, какую питала ко мне. Наши
отношения оставались тайной в течение двух месяцев, хотя в сералях редко
бывает, чтоб любовные секреты долго ускользали от взоров аргусов. Но
несчастный случай положил конец нашим амурным шашням, и судьба моя
совершенно изменилась. Однажды я проник к султанше в туловище
искусственного дракона, предназначавшегося для представления, и уже
беседовал с ней, как вдруг появился Солиман, который, по моим расчетам,
отправился за город по делу. Он так внезапно вошел в покои фаворитки, что
старая рабыня едва успела нас предупредить об его возвращении. У меня уже
не было времени спрятаться, и, таким образом, я первый попался ему на
глаза.
бешенства. Я счел себя конченым человеком, и мне уже мерещились всякие
пытки. Что касается Фарукназ, то она тоже, видимо, испугалась, но вместо
того чтоб сознаться в своем прегрешении и испросить прощения, сказала
Солиману:
выслушать. Улики безусловно говорят против меня и все выглядит так, как
будто я совершила измену, достойную самого жестокого наказания. Я
приказала доставить сюда этого молодого пленника и, чтобы ввести его в
свои покои, прибегла к тем же способам, как если б питала к нему
пламеннейшую любовь. Но, несмотря на этот поступок, клянусь нашим великим
пророком, что здесь не было никакой измены. Я только хотела уговорить
этого раба-христианина, чтоб он бросил свою секту и перешел к правоверным.
При этом я наткнулась на сопротивление, которого, впрочем, ожидала. Однако
же я одержала верх над его предрассудками, и он обещал мне принять
магометанство.
с рискованным положением, в котором я находился. Глубоко удрученный всем
этим и взволнованный опасностью, угрожавшей любимой женщине, а еще более
дрожа за самого себя, я пребывал в растерянности и смущении и был не в
силах произнести ни одного слова. Истолковав мое молчание в том смысле,
что фаворитка сказала чистую правду, паша дал себя укротить.
что желание совершить поступок, угодный пророку, побудило вас на этот
рискованный шаг. А потому готов извинить вашу неосторожность с условием,
чтоб этот пленник немедленно обратился в мусульманскую веру.
турецкую одежду. Я исполнял все, что от меня хотели, будучи не в силах
сопротивляться, или, вернее, я не знал, что делал, в охватившем меня
смятении. Сколько христиан поступило столь же недостойно в подобном
случае.
на мелкую должность, которую назначил мне Солиман. Султанши я больше не
видал, но как-то спустя некоторое время меня разыскал один из ее евнухов.
Он принес мне от ее имени драгоценностей на две тысячи золотых султанинов
и письмо, в котором эта дама уверяла, что никогда не забудет моей
великодушной учтивости, побудившей меня принять ислам, чтоб спасти ей
жизнь. Действительно, помимо подарков, присланных ею, Фарукназ выхлопотала
мне лучшую должность, чем первая, и менее чем в шесть-семь лет я стал
одним из богатейших ренегатов города Алжира.
молитвах в мечети и выполнял прочие религиозные обряды, то это было лишь
простым лицемерием. Меня не покидало непреклонное желание вернуться в лоно
Мацумото Сэйте
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Каргалов Вадим
Лондон Джек
Посняков Андрей