колонистов быстрым шагом направляется к пшеничному полю.
ними колонисты, банили, одевали, разбивали по отрядам. Число отрядов мы не
увеличили, а перевели наши одиннадцать в красный дом, оставив в каждом
определенное число мест. Поэтому новенькие крепко увязаны со старыми
кадрами и с гордостью чувствуют себя горьковцами, только ходить еще не
умеют, "лазят", как говорит Карабанов.
замечательно хорошие морды, особенно симпатичные после того, когда
разрумянится пацан в бане, блестят на нем новые сатиновые трусики, а
голова если и плохо пострижена, так Белухин успокаивает:
придет парикмахер, там мы оформим.
всякие новые впечатления. Заходит в свинарню и удивленно таращится на
строго Ступицына.
Правда?
ой, папа, ой, мама!..
неизвестными способами он отбирает любителей лошадей. Смотришь, по дорожке
на поле уже катится бочка с водой, а на бочке сидит новый горьковец Петька
Задорожный и правит Коршуном, сопровождаемый напутствием из дверей
конюшни:
в непривычных трудовых усилиях, но ряд колонистов упорно проходит по полю
картофеля, почти не ломая равнения, и новенькому кажется, что и он
равняется со всеми. Только через час он замечает, что на двух новеньких
дали один рядок картофеля, а у старых колонистов рядок на каждого.
Обливаясь потом, он тихонько спрашивает соседа:
потный, как и все, проверяет шестеренки и поглядывает на стог,
приготовленный к молотьбе.
этот элеватор так высоко задрали?
новичками, а под вечер вся аристократия, как всегда, собралась у крыльца
белого дома, дышала запахами "снежных королев" и, поражая притаившихся в
сторонке новичков, вспоминала разные истории.
старого котла, карьером вылетел всадник. Семен на золотом коне летел прямо
к нам, и мы все вдруг смолкли и затаили дыхание: такие вещи мы раньше
видели только на картинках, в иллюстрациях к сказкам и к "Страшной мести".
Конь нес Семена свободным, легким, но в то же время стремительным аллюром,
развевая полный, богатый хвост и комкая на ветру пушистую, пронизанную
золотым светом гриву. В его движении мы еле успевали пораженной душой
вдыхать новые ошеломляющие детали: изогнутую в гордом и капризно-игривом
повороте могучую шею и тонкие, просторным махом идущие ноги.
голову. Черный, по углам налитый кровью, молодой и горячий глаз глянул
вдруг в самое сердце притаившегося Антона Братченко. Антон взялся руками
за уши, ахнул и затрепетал:
Карабанова. - Чего расселся? Мало тебе? От, смотри, запарил. Это вам не
куркульская кляча.
Наполеона.
шее. Потом неожиданно смущенно отвернулся и рукавом вытер глаза.
улыбнулся.
нашему рылу крыльцо. Да... У нас его спортят.
колонистов:
коротким голопом, как будто обрадовался, что, наконец, уселся в седле
настоящий хозяин.
три тысячи рублей в год. Получиили в полное свое распоряжение, отказавшись
от каких бы то ни было компаний. Дипломатические сношения с сельсоветом
снова были прерваны, да и дни самого сельсовета были уже сочтены.
боевого фронта.
солидного, упорядоченного и культурного хозяйства. Если так недавно на
покупку двух лошадей мы собирались с некоторым напряжением, то в середине
лета мы уже могли без труда ассигновать довольно большие суммы на хороших
коров, на стадо овец, на новую мебель.
нового коровника, и не успели мы опомниться, как стояло уже на краю двора
новое здание, приятное и основательное, и перед ним расположил Шере
цветник, в мелкие закусочки разбивая предрассудок, по которому коровник -
это место грязи и зловония.
подрос и поразил нас и даже Шере невиданными статьями бык, называемый
Цезарем.
его стати были настолько разительны, что паспорт нам все-таки выдали.
Имел паспорт и Молодец, с паспортом жил и Василий Иванович,
шестнадцатипудовый кнур#18, которого я давно вывез из опытной станции, -
чистокровный англичанин, названный Василием Ивановичем в честь старого
Трепке.
легче было организовать настоящее племенное хозяйство.
серьезное учреждение, которое по своей мощности и племенной чистоте
считалось в нашей округе первым после опытной станции.
свинарня - это было такое место в колонии, о котором ни у кого ни на одну
минуту не возникало сомнений. свинарня, великолепная трепкинская постройка
пустотелого бетона, стояла посреди нашего двора, это был наш
геометрический центр, и она настолько была вылощена и так всем
импонировала, что в голову никому не приходило поднять вопрос о
шокировании колонии имени Горького.
в свинарне только в порядке специальной образовательной экскурсии; вообще
для входа в свинарню требовался пропускк, подписанный мною или Шере.
Поэтому в глазах колонистов и селян работа десятого отряда была окружена
многими тайнами, проникнуть в которые считалось особой честью.
Ступицына - был в так называемую приемную. В этом помещении жили поросята,
назначенные к продаже, и производилась случка селянских маток.
Ступицына и казначей Овчаренко выдавал квитанции. В приемной же
продавались поросята по твердой цене за килограмм, хотя селяне и
Конан-Дойль Артур
Василенко Иван
Суворов Виктор
Лукьяненко Сергей
Орловский Гай Юлий