успехам!
нанесения ударов по Англии. Адмирал Д"ниц сделал заявку на Данию и Норвегию,
и он получил их.
трюмах германских торговых судов, прибывших в Копенгаген накануне вторжения.
Ты знаешь, что это вранье. Я рассказывал тебе. Накануне в Данию прибыли -
обычным пассажирским самолетом - всего два человека: я - по уполномочию
военно-морских сил и майор, командир батальона, который должен был захватить
городские укрепления.
штаб, телефонная станция, караульные посты. А я отправился в порт.
транспорта скоро уйдут. Таким образом освободится место для наших десантных
кораблей. Все устраивалось хорошо. В шифрованной телеграмме я мог даже
указать номера причалов.
Толстый болван услужливо проводил меня к остановке автобуса. А когда он
ушел, я вернулся на пристань, чтобы закончить свою работу.
(кстати, операция так и называлась: "Везерские маневры"). Наши солдаты
действовали в цитадели, словно бы стояли там гарнизоном несколько лет. И на
пристани было не меньше порядка. Какой-то матрос-датчанин, зевавший у
причала, даже принял швартовы с нашего десантного корабля. Спросонья дурень
посчитал нас за своих. Хотя нет, я спутал, это случилось позже, в Норвегии.
Вторжение в Данию очень напоминало охоту на кроликов.
представлялся ему по случаю назначения на подводную лодку. - Добавьте к
своим положительным качествам еще умение молчать. Такова отныне ваша
профессия: действовать и молчать.
операции "Букет красных цветов". В Пиллау и дома я не рассказывал тебе о
ней, но теперь это уже не тайна. Надо было, видишь ли, выставить букет в
окне нашего посольства в Дублине - как сигнал к восстанию и государственному
перевороту. Но лишь после того, как мы высадим в Ирландии организаторов
восстания!
Ирландском море, уже в виду пологих зеленых берегов.
подле умирающего, которого поддерживали его товарищи, давал ему нюхать
нашатырь, неумело тыкал иглой в руку. Я терпеть не могу бестолковых. И за
ужином я сказал, что "пассажир из Дублина" выжил бы, будь на борту врач, а
не фельдшер (но ведь так оно и есть: Гейнц военный фельдшер, мы лишь из
вежливости называем его доктором).
стоптанная галоша. С таким сердцем даже не стоило танцевать "гроссфатер", не
то что пускаться в диверсии.
через люк свежего воздуха... Но вы же знаете, что мы не могли всплыть. Над
нами было полно английских кораблей. Впрочем, - любезно добавил он,
повернувшись ко мне, - когда вы почувствуете себя плохо, я обещаю утроить
свои усилия.
вычистив зубы, снова надевает ее.
пословицу: "Тяжел камень, тяжел и песок, но всего тяжелее - злоба глупца"?
справочниками на его книжной полке стоят Шпенглер, Ницше, Г"те, Моммзен. В
Винету-два по его заказу регулярно доставляют экономические журналы - вместе
с горючим и продовольствием.
загляделся на книжную полку. Он перехватил мой взгляд:
военно-морское училище? Где именно? А! Об этом сказано в ваших документах.
Кенигсберг.
доложил я.
общий разговор в кают-компании. И то неожиданно! Его как бы прорвало. Видно,
тема задела за живое. Человеку все-таки очень трудно оставаться наедине со
своими мыслями, тем более если они невеселые...
может быть. Особые условия нашей деятельности, конечно, наложили на него
свой отпечаток. Человек замкнут, потому что держит нечто под замком.
когда утаиваете секрет. Старательно прячете его за своей беспечно-милой,
кружащей голову болтовней...
дополняет скупо отмериваемые слова. И это производит пугающее впечатление.
Чего стоит хотя бы обычная его ужимка: голова склонена к плечу, один глаз
зажмурен, другой устремлен на тебя с непонятной, многозначительной усмешкой.
Он будто прицеливается...
служебных с ним отношений.
рандеву и возвращались "порожняком". Командир обедал в кают-компании, что не
так часто бывает.
разговор за столом - понятно, негромкий и сдержанный из уважения к командиру
- не умолкал.
Третий райх повергнет в прах своих врагов и воцарится над миром?
не угрожает, войн хватит на наш век. Рудольф что-то пробурчал насчет
усталости. Гейнц сощурился. Большие розовые уши его оттопырились еще больше.
гниения".
резкий, тонкий голос. Все с удивлением вскинули головы. Командир заговорил!
Человек не может без войн. В этом - сущность его извечной жизненной борьбы.
усмехнулся:
одному, то другому континенту, что хозяева мира - немцы!
лежала на грунте, ожидая наступления темного времени суток для всплытия. Мы
сидели за ужином. Разговор шел о долголетии.
похвастался своими отцом, дедом, прадедом. Никто из них не позволил себе
умереть раньше семидесяти.
о том, какая профессия выгоднее в смысле долголетия. Я стоял за пастухов,
Курт и Гейнц - за пчеловодов.
помолчал. - Я заметил, что фабриканты оружия живут тем дольше, чем больше
людей с их помощью умерло. Сделал даже несколько выписок - любопытства ради.
Вот! Возьмем хотя бы Армстронга. Основатель фирмы, изобретатель нарезного
орудия. Он жил девяносто лет! Смерть, видно, расчетлива. Делает поблажки
своим постоянным поставщикам. Очень умело откупался от смерти и Бэзил
Захаров, компаньон его сына. Прожил... позвольте-ка!.. восемьдесят с чем-то.
Да, правильно! Хайрам Максим, изобретатель пулемета, жил семьдесят шесть.
Альфред Крупп - семьдесят пять. Август Тиссен - восемьдесят два. И сынок его
Фриц не оплошал. Оказал финансовую помощь нашему фюреру и дотянул до
семидесяти шести. А вы толкуете о пастухах и пчеловодах!
кладбищенские квитанции. Зачем? Чтобы дольше прожить. Вздор! Квитанции не
помогут, не смогут помочь. Пакет акций - военных акций! - неизмеримо
надежнее! Раздобудьте такой пакет, вцепитесь в него зубами и не выпускайте
даже ночью! Смерть снисходительна к фабрикантам оружия.