Чтение 69–й страницы книги ~Эшафот забвения~

Я - самый идеальный вариант. Даже Лапицкий ничего не знает обо мне до
конца...

Зачем Братны пригласил ее на роль? Или он тоже не устоял перед складкой у
губ и седеющими волосами?..

- Знакомьтесь, это Марго, - представил Братны актрису. Раздались громкие
хлопки и одобрительное посвистывание. Марго знали все - она никогда не
пребывала в забвении, как Бергман или Александрова, она была еще слишком
молода, чтобы быть забытой.

А потом произошла совсем уж удивительная вещь - все мужчины в группе,
включая шофера Тему, вечно околачивающегося в гуще творческой массы,
почтительно поцеловали ей руку. Даже Володя Чернышев смотрел на нее глазами,
которыми он обычно смотрел только на Братны: смесь благоговения, преданности
и внезапно вспыхнувшей всепоглощающей страсти. И даже всегда скептичная
гашишница Светик попросила у Марго автограф.

- Идеальная женщина! - толстым басом прошептал стоящей рядом Музе Вован
Трапезников.

- Угу! - мрачно ответила Муза, недолюбливающая Вована за открытую
пропаганду наркотиков и приснопамятный ?героиновый лубок? - Женщина XXI
века. Только рост подкачал и голова не квадратная.

- Пошлая ты баба, Музон. - Зато пивной подставкой я не буду
никогда.....Вот и все, завтра съемки возобновятся, уже с совершенно другой
актрисой: Братны нельзя отказать в настойчивости, сейчас он пойдет напролом,
он снимет фильм, чего бы этого ему ни стоило. Сейчас же к его извечному
фанатизму примешивался еще и азарт. Кто-то или что-то противостоят картине
самым варварским способом, каждый раз убирая ведущую актрису. Это
противостояние нужно сломить во что бы то ни стало. Возможно, Братны хотел
заслониться Марго, как шитом: она была слишком известной, слишком яркой
фигурой в кино. Интересно, как сейчас будут выглядеть взаимоотношения
персонажей? Внесет ли Братны коррективы или заставит Марго играть по уже
предложенным правилам?

"ИЗМЕНИТЬ ПРАВИЛА - НЕ ЗНАЧИТ ИЗМЕНИТЬ ИГРУ?.

Почему этот доморощенный дурацкий афоризм с сигаретной пачки не дает мне
покоя? И дело даже не в том, кто его написал. Я могу никогда не узнать этого
или узнать слишком поздно. С чем связана ?игра?, что, если она не закончится
с окончанием съемок? Келли прав, убийства совершал человек, подчиняющийся
только своей извращенной логике. Входит ли сам Братны в цепь его логических
построений? Почему он так упорно сводит счеты именно с Братны? Почему
убивают только его актрис? Может быть, все дело в сценарии? Может быть, в
нем есть что-то такое, что провоцирует убийцу, толкает его на бессмысленные
преступления? Какая-нибудь случайная фраза, произнесенная героиней?
Какой-нибудь с виду безобидный поворот сюжета? Нужно внимательно перечитать
сценарий еще раз, почему эта мысль до сих пор не приходила мне в голову? Я
даже почувствовала легкое покалывание в пальцах. Мне вдруг показалось, что я
ухватила тоненький конец ниточки, которая поможет размотать весь клубок.
Почему все вертится вокруг того, как совершены эти убийства? Я называла их
ритуальными. Лапицкий же - интеллектуальными. Не здесь ли стоит искать
мотив? Сценарий тоже интеллектуален, как ни странно, но расплывшейся
тетехе-сценаристке Новотоцкой нельзя отказать в утонченности.

Конечно же, сценарий. Как я не подумала об этом раньше? Лапицкого не
интересует эта буря в стакане кинематографической воды, равно как и мертвые
старухи: для него они недостаточно масштабны, их не имеет смысла загонять в
угол и шантажировать. Другое дело - Кравчук. Кравчук - это тот масштаб,
который может удовлетворить чье угодно самолюбие. Наша последняя встреча с
Костей в кафе носила более обстоятельный характер: он позволил себе
улыбнуться и взять солонку с моего стола: ?Вы позволите, девушка?? Значит,
он что-то действительно нарыл, сукин сын!..

И еще: нужно сказать Братны, чтобы он обязательно приставил к Марго
кого-нибудь из мальчиков Кравчука. На всякий случай...

Кого-нибудь из мальчиков Кравчука. Митяй тоже был мальчиком Кравчука.
Теперь о нем никто не вспоминает. Все, чего удостоился Митяй, -
презрительная гримаса Андрея Юрьевича: ?Вчера я потерял человека по твоей
милости?. Откуда во мне берутся силы, чтобы мило раскланиваться с ним?

Костина выучка, доведенная мной до совершенства. Я вдруг подумала о том,
как Митяй отреагировал бы на появление в группе Марго? Влюбился бы,
бесповоротно влюбился, как Володя Чернышев. Если уж ему так нравилась моя
тусклая седина, то что говорить об ослепительной седине Марго?.. Я
почувствовала такой острый приступ ревности к мертвому Митяю, к ничего не
подозревающей Марго, что у меня потемнело в глазах.

Кажется, ты чересчур жива. Ты давно не была такой живой...

Чтобы остудить разгоряченную безумными мыслями голову, я отправилась к
метро пешком. Несмотря на то, что декабрь перевалил за середину, снегом в
Москве и не пахло, раздражающая слякоть, которая убивает во всяком
предчувствие рождественских яслей и Вифлеемской звезды.

Интересно, где я встречу Рождество? В прошлом году была больничная койка,
в этом можно рассчитывать только на маленькую квартирку в Ясеневе, Кравчук
присматривает за ней.

В первый же мой день я вполне профессионально провела обыск и обнаружила
два ?жучка?. Вряд ли это привет ассистентке режиссера Еве - он не может не
понимать, что такие вещи, как подслушивающие устройства, обнаруживаются
очень легко, тем более что между нами нет никакой недоговоренности
относительно моих привычек, навыков и умения анализировать. Существуют
только разночтения моего прошлого, но это уже вопрос стиля.

Скорее всего Кравчук иногда использовал квартиру в Ясеневе для каких-то
встреч: она выглядит так, как будто в ней никто никогда не жил. Даже
казенный гостиничный номер смотрелся бы куда более предпочтительно...
Вселившись туда, я нашла только несколько дорогих бокалов богемского стекла
и вполне приличный итальянский сервиз. Пара ножей и вилки.

И больше ничего.

С зарплаты мне пришлось купить чайник и комплект постельного белья, а
также кое-что из вещей, не очень дорогих и очень практичных - как раз в
стиле моей нынешней, ничем не выдающейся жизни: джинсы, рубаха, свитер из
исландской шерсти, футболка... Все остальные немногочисленные тряпки
остались на Якиманке, в квартире Митяя.

В квартире, от которой у меня были ключи - галльский петух с забавным
гребнем: когда я случайно натыкалась на него в своих карманах, у меня падало
сердце... Единственное, что я могла себе позволить, единственное, с чем я не
могла справиться.

Такой пережиток, как слезы, на повестке дня не стоял. Несколько раз я
пыталась избавиться от ключей с петухом - так я привыкла делать всегда,
чтобы избежать ненужных вещей, которые хоть в чем-то могли меня уличить. Но
выбросить в ближайшую урну, в ближайшую реку, в ближайший мусорный бак этого
несчастного петуха я так и не смогла... Вот и сейчас ключи Митяя позвякивали
в недрах моего пальто, заставляя при каждом шаге вспоминать его тело.

Я скучала по его телу. Я тосковала по нему по-настоящему. Митяй не успел
стать единственно любимым, но вот идеальным любовником он был с самого
начала. Самым идеальным для меня любовником...

...Неожиданно рядом со мной просигналила машина.

Сирена была настойчивой и требовательной. Я вздрогнула от неожиданности и
прикрыла рукой рот, чтобы защититься от терпкой и вяжущей боли: именно так
нетерпеливо мне сигналил Митяй.

Этого не может быть, говорила я себе, этого не может быть. Не
оборачивайся, этого не может быть, ведь Кравчук сказал тебе, ведь Митяй не
появился ни разу за последние десять дней, но Кравчук ни разу не произнес
имени Митяя, а я не спросила, побоялась спросить...

Не оборачивайся!..

И все-таки я обернулась.

Рядом со мной мягко притормозил аккуратный черный ?Форд?, и прежде чем я
успела что-то сообразить, передняя пассажирская дверь распахнулась.

И я увидела перед собой осунувшееся лицо Леночки Ганькевич.

- Привет! Ты к метро? - спросила она.

- Да.

- Подвезти тебя?

- Думаю, не нужно. Я хотела прогуляться.

- Садись, я тебя подброшу. - В голосе Леночки я услышала такую мольбу,
что покорно села в машину и набросила ремень. - Ты спешишь? - спросила
Леночка.

- В общем, нет.

- Я могу угостить тебя где-нибудь? - Это было что-то новенькое. За все
время съемок мы общались только на попойках, и наше общение нельзя было
назвать даже дружеским.

- В принципе... В принципе можно пропустить по рюмашке.

- Отлично. Я знаю здесь одно неплохое местечко... ?Неплохое местечко?
оказалось маленьким пабом в ирландском стиле: карминно-красная штукатурка и
стены, увешанные волынками и литографиями национальных видов спорта -
харлинга и гэльского футбола.

Никогда бы не подумала, что стройная, как бамбуковая флейта, Леночка
ударяет по пиву.

- Как ты? - спросила я только для того, чтобы что-то спросить.

- Хреново. - Ничего другого и предположить нельзя: круги под воспаленными
глазами, истончившийся нос, впалые щеки, небрежно, только из уважения к
многолетней привычке, подкрашенные губы, спутавшиеся волосы - сильно же тебя
накрыло!

Я почувствовала к Леночке что-то отдаленно похожее на жалость.

- У вас новая актриса? - через силу спросила она.

- Да. Ты ее знаешь. - Я назвала фамилию Марго. Лучше бы я этого не
делала.

Глаза Леночки вспыхнули диким, яростным огнем - этот огонь, казалось,
сжиравший ее изнутри, никак не мог вырваться наружу. Но самым страшным было
то, что она его больше не контролировала.

- Да, я знаю эту суку, - с наслаждением сказала она, - в прошлом году