и капитан бросился на кухню. Там всего лишь опрокинулась табуретка. Надежда
Семеновна стояла у стола с телефонной трубкой в руке и, увидев капитана,
кивнула ему, мол, все нормально, не беспокойтесь. Леонтьев поднял табуретку
и вернулся в комнату.
спокойный голос из кухни. - Завтра утром? Нет, в десять рано. Давай к
половине одиннадцатого. Устраивает тебя? Ну ладно. Будь здорова.
Семеновна принесла дымящуюся турку и чистую чашку.
дочитывайте, не спешите. А кассеты в следующий раз. Не возражаете?
ждал, что она спросит про кремацию, но она ни словом не обмолвилась.
половине одиннадцатого утра. Ему вдруг захотелось посмотреть на женщину по
имени Ника. Он почти не сомневался, что у женщины этой большие светло-карие
глаза, длинные русые волосы, густые черные ресницы и брови, что она
худенькая, легкая, с тонкой шеей и гордо поднятой головой.
чемоданы, развешивала вещи в шкафу. Она полгода не была дома и пыталась
думать только о том, что делала сейчас, в данную минуту.
завелись муравьи. Вот ведь пакость какая, то тараканы, то мухи-дрозофилы, а
теперь муравьи. Надо купить ловушки. У Никиты нет ни одной приличной
рубашки. Его замшевые ботинки надо отнести в мастерскую, чтобы сделали
набойки.
бывает всякое. Во время войны ее маме пришла на отца похоронка, а в
пятьдесят четвертом он вернулся. Оказалось, что попал в окружение, потом в
плен, а в сорок пятом освобожденных из Маутхаузена военнопленных в телячьем
вагоне прямиком повезли в лагерь, под Магадан.
пластмассовой банки вытянула специальную спиртовую антистатическую салфетку,
чтобы протереть экран и клавиатуру компьютера, и вдруг рука ее замерла,
зрачки расширились.
Петрович, занятый уборкой кухни, вздрогнул и уронил швабру.
взяла в руку белую компьютерную мышь.
- и еще, вырезан кусок линолеума под буфетом. Буфет двигали. Щель осталась
совсем небольшая, то есть отодвинули, а потом каким-то образом подтянули
назад, к стене. Я заглянул в Щель. Дверь черного хода откупорена. Там, за
буфетом, валяются гвозди и пассатижи. И еще, под лавкой я нашел большой
пакет из супермаркета. Блок сигарет пачка кофе, сахар, вакуумные упаковки
ветчины и сыра. Еще зубная паста, набор одноразовых лезвий мыло. Там
сохранился чек. Все это было куплено пятого мая, в два часа ночи. В два часа
пятнадцать минут. То есть десять дней назад. Странное ощущение. В доме
идеальный порядок, словно Никита устроил совсем недавно генеральную уборку.
Но при этом пакет с продуктами так и остался валяться на полу под лавкой.
отлично помнила, что компьютерных дискет у Никиты всегда было много, обычно
они валялись прямо на столе. Но сейчас ни одной не было.
себе палец, но боли не почувствовал. В ящиках сына, где обычно творилось
черт знает что, был идеальный порядок. И ни одной дискеты.
сократилось. Раньше рукописями, черновиками были забиты не только ящики
стола, но и антресоли, и даже нижняя полка платяного шкафа. Никита никому не
разрешал прикасаться к своим бумагам, при всем внешнем хаосе был в его
рукописях какой-то определенный порядок, и любые попытки разложить,
разобрать, приводили к тому, что потом он ничего не мог найти.
ведь пока с тобой ничего не знаем. Вдруг там начиналось какое-то следствие?
следствия. Несчастный случай...
фамильными драгоценностями была на месте. На стенах висело несколько
бесценных картин, подлинники Серова, Васнецова, Репина. Иконы восемнадцатого
века, старинный фарфор, столовое серебро, словом, все, чем могли бы
заинтересоваться воры, осталось нетронутым. Обращаться в милицию по поводу
ограбления не было причин.
интересовали. Они искали что-то у Никиты в столе, они забрали все его
дискеты, аудиокассеты и фотопленки. Возможно, еще какие-нибудь бумаги. А
больше ничего не тронули.
меня с самого начала очевидно, что это не несчастный случай. Но кто и что
сумеет теперь доказать? Да и зачем? - она говорила хрипло, монотонно, глаза
ее застыли, и Юрий Петрович испугался, что опять начнется нервный ступор. -
Нам, Юра, надо решить, когда мы будем хоронить урну.
надо заказать отпевание.
с ней на диван. Она поймала его руку, сжала до боли пальцы.
мы не отпевали.
еду к ней!
Даже о звонке не сказал! Нет я должна поговорить. Это невозможно...
себе, чувствуя, как она дрожит, как тяжело дышит, - скажи мне, ты веришь,
что Никита погиб?
стоит, однако профессиональная этика все-таки не совсем миф, особенно если
ты "диспетчер", посредник, и занимаешься таким деликатным ремеслом, как
организация заказных убийств.
сказал по телефону взвинченному до предела и потерявшему самоконтроль
Русову. Но остался неприятный осадок. Он впервые обманул заказчика, причем
постоянного, важного и нужного во всех отношениях.
Сливко, а все-таки кое-что выяснил. Узнал, что тетушка его не кто иная, как
Астахова Зоя Анатольевна, бывший модный доктор, верная помощница Русова в
его недавних шашнях с деятелями тоталитарных сект, а в последние четыре года
- главный редактор издательства "Каскад", в котором печатаются книги Виктора
Годунова.
мельком, несколько лет назад. Почти не сомневался, что если имя его
покажется ей знакомым, то лицо она успела забыть. Это давало определенную
свободу для импровизации. Он решил, что будет неплохо сейчас, перед тем как
лететь в Сине-дольск за положенным вознаграждением, все-таки познакомиться с
Зоей Анатольевной, ведь она - единственная родственница исчезнувшего Сливко,
и если кому-то в мире может быть известно, где этот несчастный, так только
ей, любящей тетушке.
будет. Зоя Анатольевна приболела. Набрал домашний номер, но трубку никто не
брал. Вечером, в начале десятого, он остановил машину в двух кварталах от
дома, где жила Астахова, на всякий случай еще раз набрал номер. Но в
радиотелефоне дребезжали протяжные гудки.
вычислил, где могут быть расположены ее окна. В одном пылал свет. Шторы не
были задернуты, но снизу можно было разглядеть только верхнюю часть
помещения, вероятно кухни.
покряхтывая, поднялся на высокую деревянную горку.
стола и какая-то темная груда на нем. Недолго думая Виктюк достал из
портфеля отличный морской бинокль, оглядевшись вокруг, приложил его к глазам
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Акунин Борис
Контровский Владимир
Прозоров Александр
Сертаков Виталий