read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Араб круто повернулся и приказал, не отводя ствол от затылка командира
экипажа:
- На место! - И тут же - пилотам, переводя пистолет с одного на другого:
- Взлетать!
- Не мешайте! - ответил командир и проговорил в ларингофон: - Я "Руслан".
Подтвердите разрешение на взлет.
- Взлет запрещаю! - ответила вышка. - "Руслан", взлет запрещаю, как
поняли?
Араб сорвал с головы командира переговорник, выкрикнул в микрофон:
- Самолет захвачен! На борту заложники! Немедленно взлет! - повторил он,
вжимая ствол "глока" в висок летчика.
Неприятная ситуация. Сдуру может пальнуть. Придется ждать более
подходящего момента.
- Что делать, поехали, - бросил командир второму пилоту.
Махина "Руслана" содрогнулась от рева турбин и сначала медленно, а потом
все быстрей и быстрей заскользила по бетонке.
Тем временем "пазик" выскочил на главную полосу, водитель выпрыгнул из
автобуса. Он был слишком далеко, чтобы разглядеть лицо, но по пластике
крупного матерого тигра я безошибочно узнал Сивопляса.
Он вышел на середину бетонки перед автобусом, остановился, расставил ноги
и стал деловито прилаживать на плече что-то до боли знакомое, почти родное.
- Мужики, - сказал я пилотам. - На вашем месте я не стал бы особенно
разгоняться.
- Взлетать! - завизжал араб.
- Мужики, не советую, - повторил я. - Ваше дело, конечно. Но я бы
притормозил.
- Что у него в руках? - спросил командир экипажа, вытягиваясь вперед и
напряженно всматриваясь в Сивопляса, который стоял несокрушимо, как памятник
самому себе.
Я объяснил:
- Ручной зенитно-ракетный комплекс "Игла". Дальность полета ракеты по
горизонтали - пять тысяч двести метров...
От резкого торможения араба бросило на кресло второго пилота.
Воспользовавшись этим вполне житейским обстоятельством, я отобрал у него
"глок", слегка успокоил, а потом попросил его телохранителей аккуратно
положить на пол "узи", а самим тоже лечь в проходе и не шевелиться. Один
послушался, а другой пошевелился. Больше он шевелиться не будет.
"Руслан" замер, турбины стихли. И тут по фюзеляжу словно бы загромыхал
камнепад. Что-то ахнуло, долбануло, аварийные люки выбило, и в самолет
черным горохом сыпанули десантники в "ночках".
- Руки! - рявкнул один из них. - Бросай оружие, ексель-моксель!
- Ковшов! - завопил я, поспешно отшвыривая от себя "глок". - Отставить!
Младший лейтенант Ковшов стащил "ночку" с потной физиономии и удивленно
сказал:
- Здорово. А ты что тут делаешь?
- Да так, - ответил я. - Ничего особенного. Оказался здесь по чистой
случайности.
И это была святая правда.
Глава XV
- Почему классическая трагедия состоит из пяти актов? - спросил Боцман,
рассеянно поигрывая пистолетом-пулеметом АЕК919К "Каштан" калибра 9
миллиметров с начальной скоростью пули 315 метров в секунду и темпом
стрельбы 900 - 1000 выстрелов в минуту. Артист объяснил:
- Я так думаю, потому что больше зрители не выдерживали. Вникни, каково
было древним грекам: лавки каменные, солнце печет, посиди-ка. - Он подумал и
самокритично добавил: - Возможно, есть и более научное объяснение. Но я до
него не доучился. Поэтому многое осталось загадкой. Вот, например, разницу
между комедией, драмой и трагедией я понял, а чем отличается фабула от
сюжета, до сих пор точно не знаю. Догадываюсь, конечно, но очень смутно. В
искусстве вообще много загадочного.
Боцман обдумал его слова и сказал:
- Насчет комедии - ясно. Это когда смешно. А какая разница между драмой и
трагедией? Артист разъяснил:
- В драме все может быть и так, и эдак. В последнюю минуту могут
примчаться менты и вызволить героя и трепетную героиню из рук бандитов.
Может, как в нашем случае, подоспеть спецподразделение антитеррористического
центра и в лице младшего лейтенанта Ковшова поставить финальную точку в
драме, произнеся универсальное выражение "ексель-моксель". Или, как в добрые
старые времена, о которых в театральном мире ходят легенды, на партсобрании
может встать седоусый токарь-многостаночник и сказать: "А вот я, товарищи,
считаю, дык, что это не по-партейному". А в трагедии - без вариантов. Герою
обязательно придет п....ц. И он это знает. Но он клал на это с прибором.
Поэтому он и герой.
Артист немного помолчал и заключил:
- Жизнь, в сущности, - это трагедия. Ибо финал ее предрешен. И сколько бы
ты ни прожил, от этого черточка между датой рождения и датой смерти не
станет длинней. Нет, не станет.
Сделав это обобщение, Артист глубоко задумался, словно бы пытаясь понять,
что же, собственно, он сказал и как это соотносится с реальной жизнью,
которая окружала нас в виде просторной подземной лаборатории с компьютерами
на стендах и осколками винных и водочных бутылок на бетонном полу. В дальнем
от нас углу в кресле-коляске сидел, нахохлясь, как сыч, генерал-лейтенант
Ермаков, похожий сейчас не на президента Рузвельта, а скорей на Наполеона
Бонапарта в ожидании отправки на остров Святой Елены.
Но Боцмана в силу его практического склада ума больше интересовали
вопросы не бытия, а быта. Поэтому он спросил:
- А у нас сейчас что? Не комедия, ясно. Драма или трагедия?
- Не знаю, - сказал Артист. - Не знаю. Посмотрим. Надеюсь, что для нас
уже не трагедия. Из главных действующих лиц мы перешли в разряд греческого
хора. Не путать с греческим залом. Функция хора - при сем присутствовать и
выражать свое отношение к действию. Возвещать: "Почувствовавши к творчеству
влеченье, поэт одну задачу положил себе - чтоб нравилось его созданье
публике. Но видит, что. совсем наоборот". Дальше не помню.
Не знаю, как насчет греческого хора, но то, что из арестантов мы
превратились в охрану, это точно. Освобожденный из темницы полковник
Голубков сразу же развил бурную деятельность. Вместе с прибывшим на место ЧП
генерал-майором Дьяковым Николаем Дементьевичем, под началом которого мы два
года воевали в Чечне, он быстро вник в обстановку, сложившуюся на борту
"Руслана" в момент несостоявшегося взлета, и сделал вывод, что мои действия
были правомерными.
Он, правда, указал на то, что мне вовсе не обязательно было стрелять на
поражение, достаточно было ранить террориста в руку, а не засаживать ему
пулю в глаз, но генерал-майор Дьяков похлопал полковника Голубкова по плечу
и сказал: "Нормально, Константин. Нормальный выстрел". Чем и отпустил мне
грех за нарушение какой-то заповеди со скрижалей строителя коммунизма (если
она была на этих скрижалях). Впрочем, никакого греха и не было. Была работа.
Я ее сделал. И все. И точка.
До прибытия борта, вызванного из Читы, жирного араба и двух оставшихся у
него секьюрити заперли на гарнизонной губе, экипажу велели сидеть в
гарнизонной гостинице и ждать прибытия военного прокурора, чтобы дать ему
свидетельские показания, а инженера Фалина положили под капельницу в
санчасть. Туда же перевезли Муху, хотя он уверял, что уже здоров, и рвался в
родной коллектив. А нам вернули наши "каштаны" и приказали обеспечить
безопасность генерал-лейтенанта Ермакова. После чего полковник Голубков
оставил нас наедине с подопечными и убежал заниматься другими делами.
Я понимал, чем вызвано такое решение Голубкова. Солдатам гарнизона он
доверить это не мог, так как генерал формально не был арестован. "Черные"
для этой роли тем более не годились. Сивопляс, за лояльность которого мы
клятвенно поручились, горячо вызвался постеречь своего шефа, но полковник
решительно отверг его предложение. И правильно, между прочим, сделал. Он,
конечно, не знал, что и у нас к этому господину есть свой счет, но в
конечном итоге оказался прав: под нашей опекой генерал-лейтенант был в
полной безопасности. Хотя атмосферу, окружавшую его, вряд ли можно было
назвать дружественной.
Но он был не из тех, кто обращает внимание на флюиды. Как и подполковник
Тимашук, генерал-лейтенант запаса Ермаков был твердо убежден, что материя
первична.
Неужели она в самом деле первична?
Антракт между четвертым и пятым актами начал затягиваться. Наконец
появился полковник Голубков, закончивший неотложные дела на поверхности, и
придал действию импульс.
- Гражданин Ермаков, - официально обратился он к генерал-лейтенанту. - Я
получил санкцию военной прокуратуры на ваш арест.
- В чем же меня обвиняют? - высокомерно поинтересовался Наполеон
Бонапарт.
- В попытке продать иностранному государству оборудование и техническую
документацию, составляющую государственную тайну.
- Чушь. Это собственность коммерческой фирмы. Я сам вправе решать, кому и
что продавать. Документация не имеет грифа секретности.
- Вас также обвиняют в попытке похищения российского гражданина Фалина.
- Чушь, - повторил генерал-лейтенант. - Он дал согласие. Если он об этом
не помнит, это не мои проблемы. Я протестую против моего задержания. Требую
немедленно известить о нем представителя президента в "Госвооружении"
генерала армии Г.
- Кого еще? - спросил Голубков.
- Что значит - кого еще?
- Кого еще вы требуете известить о вашем аресте? - повторил полковник. -
Кого-нибудь из администрации президента? Может быть, бывшего председателя



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 [ 69 ] 70 71 72
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.