выжить народам, убивавшим друг друга с ненасытностью изголодавшегося
вампира. Недаром граф Дракула тоже жил на Балканах - наверняка выпил
достаточно крови не только из своих соплеменников- трансильванцев, но и из
боснийцев с сербами, равно как и из хорватов, далматинцев, македонцев, не
говоря уже об албанцах.
даже ближайшему другу Фридриху Файерману - он не рассказывал и о том, что
со временем все больше склонялся к мысли: никакой разум невозможен,
никакая цивилизация не способна стать достойна себя, пока существует в
материальном теле, в этом куске сырого мяса, которое ничего не стоит
превратить в кусок мяса, прожаренного на огне войны.
великим философам. Божество, сотворившее все живое на планете,
представлялось ему несовершенным, поскольку создало в качестве венца
творения эти нелепые, уродливые тела, которые настолько легко уничтожить,
что желание это напрашивается само собой и приводит к вечным войнам и
убийствам. Философы вгоняли Ричарда в тоску, поскольку и они, воспевая
возможности духа и даже объявляя примат духа над косной материей, все же
не отрицали необходимости и естественности "бренной оболочки".
дни на пути ему встретилась женщина, способная понять, он стал бы другим
человеком. Джоанна появилась в его жизни значительно позднее, когда он
избавился уже от мучительных комплексов юности, стал зрелым, убеждения его
устоялись, и теперь даже самая красивая из женщин не смогла бы поколебать
его уверенности в том, что "кусок мяса" мешает существовать Разуму, лишая
его главного - свободы.
его, ни, тем более, душу, которой и не знала. Это был брак по расчету,
брак, до некоторой степени семейный, поскольку Джоанна происходила из
одной из ветвей рода Паттерсонов, и дальней прабабкой ее была все та же
Рахель, родившая в свое время десять детей, из которых, как ни странно,
умер всего лишь один, да и тот - по нелепой случайности, угодив в
пятилетнем возрасте под колеса кареты собственного дяди.
голову объяснять столь несущественную для историков деталь), почему Ричард
с Джоанной, одновременно прочитав кодирующий текст на экране телевизора,
одновременно и вышли в Мир, оказавшись в лесу Саграбала.
Ричарда не поражали его новые возможности - они были продолжением старых,
они были материальны и потому неинтересны.
Он осмотрел планету; Ираал матово отражал свет своей звезды и был не
интересен - материальная вешка, не более. Предстоявшие битвы с
зарождавшимся разумом не занимали Ричарда, в масляных черных болотцах,
проникших на Саграбал, можно было утонуть, Джоанна могла погибнуть, как и
все остальные, но неужели они не понимают, что это не имеет решительно
никакого значения? Погибнуть может тело, и это замечательно, если разум
остается жить и становится самодостаточным в бесконечномерном мире, где
материальные измерения жестко переплетены с нематериальными сфирот и не
существуют без них.
оттолкнулся от нее, - и приблизился к звезде. Жар протуберанцев опалил
его, и Ричард инстинктивно отпрянул.
образ: голубоглазый мальчик лет шести. Сын Дины - Хаим.
чтобы доставить какие-либо неприятности, кроме странного зуда в ногах -
или в той части материального тела, которая была бы ногами, если бы он
сейчас стоял на поверхности планеты. Хаим, - подумал Ричард, - я просил не
помогать мне, эта боль - моя, оставь нас наедине друг с другом.
уже почти расставшегося со всем материальным, сознания, Ричард, наконец,
сделал то, к чему стремился всю жизнь.
распалось на атомы. Порвались все связи, и уже секунду спустя восстановить
их стало невозможно.
оболочка его истинную сущность в бесконечном мире.
одновременно по миллиардам нитей.
по сути своей.
занимал теперь никакого материального объема и наблюдал планету такой,
какой она выглядела в измерениях долга, иллюзий и еще какой-то неназванной
линии, вызвавшей неожиданно у Ричарда ощущение мрака, которого не могло
быть на самом деле.
сфирот, он был невидим для Ричарда, он как бы не существовал и,
следовательно, уничтожение его никак не могло повлиять на истинную
структуру Вселенной.
никаких усилий - в материальной Вселенной, которую он покинул.
и звезда, освещавшая Ираал, перестала быть. Для внешнего наблюдателя, если
бы таковой существовал в обычном четырехмерии, звезда просто остыла - не
прошло и тысячи лет. Энергия перелилась в недра квазара, располагавшегося
на расстоянии двухсот миллионов парсек. По сути, даже в материальной
Вселенной не изменилось ничего - но цивилизация на остывшей до ледяного
мрака планете так и не появилась.
высокие сфирот.
большим строением, напоминавшим внешними очертаниями знаменитый Миланский
собор, но по сути представлявшим собой многомерную структуру, где с
комфортом, привычным для каждого, могли устроить себе жилье не меньше
миллиона человек.
воскресших, по-видимому, совсем недавно и еще не вполне понявших, в каком
мире они оказались. Что-то знакомое почудилось И.Д.К. в выражениях лиц, и
он подошел к паре, стоявшей в центральном проходе. Он знал этих людей,
когда-то они были очень близки, но И.Д.К. не сразу вспомнил имена: это
были сановник Имхотеп и его жена Ика, избиваемая мужем, но любившая его
беззаветно и вечно.
мысли и мог говорить с ними.
бывший сановнник, не существовало нужных слов, а язык Кода еще не стал
языком его подсознания. Имхотеп предпочитал жить в дельте Нила, вести
хозяйство на своей крокодильей ферме и думать о полях Иалу, на которых он
временно существовал по воле самого Озириса.
что владеет теперь еще одной способностью. Он подумал еще, что Имхотеп
выглядит не таким уж старым и немощным, во всяком случае, не таким, каким
представлял его И.Д.К., будучи планетой-памятью. Ясно, что воскресший не
мог явиться в мир точно в том же состоянии, в каком пребывал в момент
смерти - иначе он немедленно умер бы опять. Но каким он являлся в мир? И
куда ушел сейчас? В дельту Нила - это ясно, он сам отправил Имхотепа с
женой в выбранную ими точку пространства-времени. Но где находится дельта
Нила - ведь не на Земле же периода фараона Эхнатона! Может быть, на ее
аналоге в каком-то ином наборе физических измерений? Может быть, эти
измерения и вовсе нематериальны, и новая жизнь Имхотепа не будет
существенно отличаться от его же смерти?
лица - люди стояли, сидели, лежали, бродили вокруг, это были люди из
разных эпох и стран. Молоденькая китаянка оживленно болтала о чем-то с
сурового вида стариком в епископской мантии. И.Д.К. пригляделся, и мантия,
конечно, исчезла, поскольку, как он и думал, была всего лишь мысленной
защитой старца от посторонних взглядов. Девушка была обнажена, ее не
смущало, что взгляд священника скользит вдоль ее тела, огибая линию бедер,
и в человеке, с которым она разговаривала, ее интересовал вовсе не сан, не
возраст, не страна, где он жил - ее привлекло нечто, даже для самого
Конюшевский Владислав
Херберт Фрэнк
Ильин Андрей
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Орлов Алекс