ты. Лучше бы ты умерла тогда, во время черного мора. Так было бы полезнее для
всех. Не стану гадать, может быть, ты сможешь жить с тем, что знаешь теперь.
Если сможешь -- забудь меня и живи. Открой Дверь, пока она еще над крышей,
уходи и уводи своего мужа. Рожай ему детей, сопровождай его в походах, сберегай
для Растака. И не думай о том, что когда-нибудь у нас станет еще одним мертвым
миром больше. Нашим миром. Это случится еще не скоро, через сотни поколений. Не
думай о том, что когда-нибудь предки в высшем мире не увидят на земле своих
потомков!
бросить тебя здесь, не могу!..
уговорить мужа не бросать дряхлого дедушку на верную смерть. Но какая разница,
ГДЕ умирать? Есть разница -- КАК.
сообразить, что живой Скарр полезнее мертвого -- лютейший враг раскаялся,
сдался на милость преданного им племени! Пусть даже раскаявшийся проживет
недолго и вскоре угаснет по воле предков, давно ожидающих изменника для
справедливого суда! Растак гневлив, но вовсе не глуп.
клочковатой бороде ее муж, которого удалось все-таки озадачить -- вряд ли
надолго... Лук отброшен далеко, до него не добраться. Зато колчан с четырьмя
оставшимися стрелами -- вот он, в двух шагах. Сил должно хватить.
попытаться... Но нет, незачем мечтать о несбыточном. Двух бросков не осилить.
Один -- можно попробовать...
стрелы, легкой стрелы, пригодной разве что для охоты на пушного зверя и мелкую
дичь.
уже ничего не могло изменить.
мгновений Скарр еще жил и ловил угасающим сознанием отчаянный, режущий крик
Юмми:
детстве его без всяких церемоний будила поднявшаяся спозаранку мать и
раздраженно звенела над ухом насчет того, что пора, мол, собираться в школу.
Позднее его минимум трижды в неделю будил похмельный Шурка Подойников, сосед по
комнатушке в общаге, с жалобными матюками собирающийся в институт к первой паре
-- при том, что раньше двух часов ночи никогда не ложился, извращенец. И
наконец, последние месяцы в ТОМ мире Витюню сгонял с постели механический
будильник, громомерзко дребезжащий агрегат, специально поставленный творить
свое подлое дело вне пределов досягаемости, дабы не вводить хозяина в соблазн
спросонья убить его ударом ладони. Ненавидяще рыча, Витюня сваливался с
кровати, атакующим танком устремлялся к мучителю через всю комнату и по пути
успевал понять, что и на этот раз будильник останется жив, а вот его, Витюни,
судьба немедленно облиться водой, одеться, швырнуть в рот что-нибудь
питательное и постараться добраться до стройки без опоздания. Заказчик торопил,
"новые русские", жилищно стесненные наследием проклятого прошлого, жаждали
дома, и выходные случались редко.
туземка! Само собой, она встала раньше мужа и, судя по дразнящим обоняние
запахам, озаботилась приготовить мужу сытный завтрак. Могут, конечно, прийти от
Растака, позвать на совет... что-то давно не звали, между прочим. Ну и
правильно, пусть они там себе мудрят, мудрецы, а наше дело простое...
Прибежал недавно гонец с высунутым языком, переполошил всех и вся: во владения
Лососей вторглись какие-то уроды, сбили заслон и пограбили селение. Можно было
и не просыпаться: все равно Растак побил уродов своими силами, решив не
тревожить непобедимого богатыря марш-бросками по весенней снежной каше. С одной
стороны, немного жаль, что не довелось помахать Двурушником, руки уже
соскучились, а с другой стороны, где еще найдешь такое разумное и заботливое
начальство? Больше нигде, и нечего искать добра от добра.
двора слышен стук -- подаренный Растаком раб истово колет дрова, не ленится.
Хорошо...
не было никаких. -- Иди сюда!
уж как насытила вдовий голод по мужику -- совсем золото. Расцвела, похорошела.
Не ревнивая и не шлюха. А главное, дала понять мужу, что он мужчина ого-го!
Куда до нее бабам из ТОГО мира!
удержался бы от того, чтобы затащить ее под лисье одеяло, если бы, отдернув
шкуру, на земляном пороге не появился Юрик. Все такой же -- шустрый, рыжий, и
рот до ушей, а по глазам видно, что без подколок и на этот раз не обойдется.
Как будто он не исчезал никуда, не шлялся по черт знает каким мирам со своей
колдуньей и не вернулся только чудом. С гуся вода.
разговорам мужчин. В свою очередь, Витюня лишь издал невнятное междометие.
Специальных слов можно было не произносить: сейчас это трепло расскажет обо
всем, что видело и слышало. И даже больше, чем хотелось бы знать.
кого-то придушить, ну они и взвились. Придушенный у них в авторитете был,
оказывается. Растак туда подкрепление шлет.
они такие, чтобы против них слать самого Вит-Юна, непобедимого и легендарного?
Много чести. Ничо, поучат их немного, будут как шелковые. И без нас поучат. А
ты что, батыр, во вкус вошел?
Медную. Чтобы брюхо не росло. Пока весь снег по лесам не растает, серьезной
войны не будет, это точно.
все углы, одобрительно прищелкнул языком перед стенкой с оружием и словно бы
только сейчас обратил внимание:
нее на глазах. Она и Дверь после этого не сразу смогла открыть, наорать даже
пришлось... Сначала ревела, теперь вроде успокоилась, за живот боится. Твоей
когда рожать?
свистну.
и, жмурясь, заворчал от удовольствия. Прекрасное свежее пиво, не какая-нибудь
заграничная моча в жестянке и даже не любимое прежде "Славянское". Гораздо
лучше. И чего это поначалу мнилось, будто оно плохое?
все наладилось, и иного не надо. Чего не хватает: Лунохода-Мамыкина, что ли?
Агапыча? Доцента Колобанова? Век бы их рож не видать. Светка? Да ну ее. Хара
лучше уже тем, что не лезет с заумью и не подковыривает, когда у нее, видите
ли, интеллект свербит. И вообще народ тут правильный, все как один мировые
мужики, без заскоков. Опять же, уважают силу и заслуги -- кроме разве что
рыжего парашютиста, но без него, как ни крути, было бы скучновато. И с какой
болезни еще недавно казалось, что жить тут хреново?..
Короткий нож с острием, как жало, всегда под рукой.
будто бы бессильные, а на деле точно рассчитанные слова.
быть, еще не поздно...
осталось ничего живого, принадлежащего Запретному миру.