улыбчивым и круглолицым, который пытался объясняться со мной
по-хакасски.
выяснилось, что я сносно понимаю по-русски, он рассказал мне, как его
проклял хакасский шаман.
пламенем ветку: Он рассказывал как бы шутя, а я чувствовал, что на нем
действительно лежит заклятие. Именно заклятие, а не проклятие. Но
разобраться в нем, нереализованном, было не в моих силах. Да и вообще
не в силах смертного.
стал читать
знает всех членов французской делегации, а вот мой голос ему не
знаком, и не буду ли я так любезен: Он поторопил натуру и покинул
кабинку раньше моего. Слышно было, как он возбужденно топчется в
курилке. Приведя в порядок костюм, я тоже покинул кабинку и обратился
к нему, бросившемуся мне навстречу, с вопросом:
знал совершенно, что дало Горькому полновесный повод назвать его
"Гомером двадцатого века". Оказалось, что у славного седого ашуга
кинжал не вынимается из ножен. Черный сварочный шов намертво соединил
бесценный дамасский клинок с медной окантовкой ножен.
штиблетах от "Шварцкопфа" сопровождали пожилую скособоченную леди в
цветастой шали.
мимо, я почувствовал слабый, но острый запах свежевскопанной земли и
увидел на груди ее монисто из лягушачьих вилок и "куриных богов".
Молодые люди в мою сторону даже не посмотрели.
некоторое время как бы перестал существовать для всех миров.
ряду я доплелся кое-как, нога за ногу.
сидения делегатов. Они ее не замечали, а на сопровождающих бросали
рассеянные взгляды. Не так, нет, совсем не так должны были смотреть
советские писатели на работников славных органов:
воздухе, который из мечты поэта стал сейчас реальностью. Теперь каждый
из нас за несколько рублей может иметь у себя на столе сосуд с жидким
воздухом:
что он стрелял не вовремя и неверно понял революцию...
водятся черти, лешие, и в это многие верили. Но вот болота осушили, и
оказалось, что жили в болоте не черти, а обыкновенные бандиты:
приходился в
содержане в российской природе было ниже, чем содержание газа гелия в
воздухе:
Соловках: "Скажи,
приходилось ли тебе когда-нибудь чувствовать слезы, подступающие к
глазам?"
вам, товарищи, архитектоника!..
нужно нам, как легким нужен воздух. Грозовым было время Шекспира.
Земной шар сотрясался под этим гигантским художником:
слышать.
но почти.
впечатление:
Франция восстала, а девятого февраля трупы коммунистов лежали на
улицах Парижа, доказывая волю французского пролетариата к борьбе:
белокыргызские глаза, продолжали следить за старухой. Она бродила по
проходам, пробиралась между рядов, по-прежнему невидимая для
большинства делегатов. Только некоторые отстранялись, в безотчетном
испуге вжимались в кресла: Я вдруг понял, что ее сопровождающим тоже
не по себе, и что они ждут не дождутся, когда вся эта зловещая затея
завершится.
напряжения - совершенно неуместная мысль. Да, прежний уровень
российской культуры ("по данным тысяча девятьсот тринадцатого года:")
был неизмеримо выше. Может быть, он был самый высокий в Европе. Да что
значит "может быть"
несколько сот человек, являвших собой соль земли русской, то несли бы
они с трибуны точно такую же рениксу, разве что с другим уклоном:
объявил о закрытии заседания.
Будто кикимора под полом завелась:
ритмичных медных ударов.
день эти часики на винтики распустил бы...
люди привыкли к этим часам. Может, они им еще при матушке Екатерине
служили.