Чтение 69–й страницы книги ~Каллисто~

Воспользовавшись тем, что Гесьянь отошел немного в сторону, Широков
обратился к нему со своими вопросами.

- Я понимаю, - ответил Гесьянь, выслушав Широкова, - чем вызвано ваше
недоумение. Несколько веков тому назад у нас было то, что вы называете
"судом". Люди судили поступки других людей. Теперь мы смотрим на эти вопросы
несколько иначе. Лучшим судьей человека является он сам. Суд совести самый
страшный и беспощадный, гораздо более суровый, чем суд других людей. Мы не
знаем, виноват Линьг или нет. Он знает это лучше нас. И если виноват, мне
жаль его.

Он замолчал, задумчиво глядя вдаль.

- Я расскажу вам случай, который произошел на Каллисто лет шестьдесят
тому назад. Это поможет вам понять нашу точку зрения. Я читал об этом
случае. Тогда только что появились в обиходе олити - летающие лодки, -
пояснил он. - Правил движения в воздухе еще не успели выработать. И
случилось так, что две олити столкнулись. Один каллистянин остался жив,
второй умер. Никто не знал, по чьей вине случилось несчастье. Оставшегося в
живых никто не обвинял ни в чем. Погибший был ему незнаком. Они были совсем
чужие люди. И вот этот человек покончил с собой. Очевидно, виноват был он и
не перенес этого. Никакой суд людей не вынес бы ему такого приговора.

- Вы одобряете его поступок?

- Трудно ответить на такой вопрос. Самоубийство на Каллисто редчайшее
явление. Мы не считаем человека автоматом, но не признаем за ним права на
добровольный уход из жизни. Это в некотором роде трусость. Но и трудно
представить, как может жить человек, зная, что убил другого. Вопрос очень
сложный.

- Вероятно, случались и другие столкновения?

- Нет, с тех пор не было ни одного. Существуют правила движения в
воздухе; как же оно может произойти?

Широкова поразили эти слова, сказанные так, как будто выполнение правил
движения само собой подразумевалось.

Но ведь и на Земле есть правила. Но, несмотря на них, происходят сотни
катастроф и на земле, и в воздухе. Почему же у каллистян достаточно было
ввести правила - и ни одного несчастья больше не произошло?

При всем желании Гесьянь не мог привести более красноречивого примера.
Высокая сознательность и бережное отношение друг к другу, хорошо известные
Широкову черты каллистян, проявлялись здесь с особой рельефностью.

Он совсем другими глазами посмотрел на Линьга, стараясь по его лицу
определить, виновен он в смерти инженера Льетьи или нет. Посмотрел с
тревогой, так как не сомневался больше, что если командир погибшего корабля
виновен, то его постигнет суровый приговор, который он сам вынесет и сам
приведет в исполнение.

Лицо Линьга показалось ему спокойным. Нет, вероятно, он ни в чем не
виноват. Широков почувствовал облегчение, хотя и не мог с полной
достоверностью утверждать, что понимает выражение лиц каллистян.

На обратном пути он продолжал думать о том же.

На вершине шара группу встретил Ньяньиньг.

- Вас вызывает Каллисто, - сказал он, обращаясь к Гесьяню.

Молодой врач немедленно улетел на станцию.

Вьеньонь и Синьянь были уже перенесены на корабль Гесьяня. Через два часа
он покинет Сетито.

- Мы улетим одновременно с ними, - сказал Диегонь. - Кетьо находится
сейчас примерно в том же направлении, что и Каллисто, только по другую
сторону Рельоса. Часть пути у нас общая.

- Значит, мы пролетим мимо Каллисто? - спросил Синяев.

- Нет, - Диегонь нахмурился. - Мы могли бы это сделать, но не сделаем.
Это свыше наших сил.

Синяев пожалел о своем вопросе. Мог бы сам сообразить.

- Напрасно вы это делаете, - сказал он.

Диегонь ничего не ответил.

Через час Гесьянь вернулся. У него было очень радостное выражение лица.

- Я лечу с вами, - сказал он. - Так решили на Каллисто. Раненых будет
сопровождать Мьесинь.

Широков подумал, что такое решение может обидеть Синьга. Ему как будто не
доверяют. И, словно в ответ на его мысли. Синьг сказал:

- Я сам просил об этом. Очень рад, что мое желание встретило поддержку.

"Нет, - подумал Широков, - каллистяне не люди. Они чище нас. Недаром на
их языке нет слова "самолюбие"".

- Значит, - сказал Диегонь, - экипаж нашего корабля будет состоять теперь
из шестнадцати человек.

- А кто еще? - спросил Синяев.

- С нами летит Дьеньи, - ответил Диегонь, - ей не хочется расставаться со
мной.

Он был доволен решением внучки. Это было понятно. До сих пор он не мог
как следует поговорить с ней, расспросить ее о своем сыне и других близких
людях. По дороге на Кетьо будет много времени.

- А почему с нами не летит Бьесьи? - спросил Широков.

- Она торопится на Каллисто, - ответил Гесьянь. - Соскучилась по дочке.

Прошел еще час, и Рельос низко склонился к западному горизонту.
Приближалась ночь.

- Пора в путь, - сказал Диегонь.

Он посмотрел на лица своих земных друзей и ласково спросил:

- Вам грустно расставаться с Сетито? Она так похожа на Землю. Это
сходство мы сразу заметили, когда впервые увидели природу Земли.

- Да, немного грустно, - за себя и своего товарища ответил Синяев.

- Вы можете еще раз прилететь сюда. Вместо того чтобы отдыхать в полярных
областях Каллисто, гораздо лучше будет здесь. Наши звездолеты всегда к вашим
услугам.

- Это очень хорошо. Спасибо!

- Сетито интересная планета. Вы видели только гиселий и одного кетьра, а
животный мир очень разнообразен и совсем не похож на животный мир Каллисто.

- А на Кетьо?

- Она во всем подобна Каллисто. Растительность, животные, птицы, люди -
все такое же.

- Если не считать культуры и техники.

- Конечно, но это вопрос времени.

- Любопытно, - сказал Синяев, обращаясь к Широкову на русском языке, -
как относятся каллистяне к дикарям Кетьо. Какую работу они ведут с ними?
Ведь по существу Кетьо - колония Каллисто.

- Ну, о колониализме здесь и речи быть не может. Но ты прав, это очень
интересно. Я даже рад, что мы не сразу попадем на Каллисто.

Представления о вежливости у каллистян были иные, чем на Земле. Широков и
Синяев часто прибегали к русскому языку, а иногда и к французскому, если
рядом находился Бьяининь, а они не хотели, чтобы их поняли. С точки зрения
каллистян это было естественно. Они расценивали поступки людей просто и
никогда не обижались.

Звездолет Бьесьи поднялся первым. На нем улетали на Каллисто восемь
человек: трое из его старого экипажа и пятеро с погибшего корабля.

Синьяня и Вьеньоня все еще держали в состоянии глубокого сна. Они ничего
не знали о людях Земли.

Экипаж белого шара собрался в центральном посту и через экраны наблюдал
за стартом.

Бледно-зеленый "ящик" незаметно отделился от земли и поднялся строго
вертикально на высоту около километра. На мгновение звездолет замер
неподвижно, четко вырисовываясь на фоне уже потемневшего неба, потом со
стремительной быстротой промелькнул и исчез. Никакого следа от его полета не
осталось в воздухе.

Диегонь выжидал.

Через пять минут засветился экран, и Бьесьи сообщила, что ее корабль
находится за пределами атмосферы.

- Вьельи! - сказал Диегонь.

Это слово, которое Широков когда-то услышал от Леньиньга в ставший уже
таким далеким день выхода каллистян из шара и которое он понял тогда как
"смелее", означало "вперед".

Каллистяне поспешно разошлись по своим местам, где должны были находиться
при старте. Широков, Синяев, Гесьянь и Дьеньи остались возле Диегоня.

Оба друга с грустью смотрели на зеленый пейзаж, окружавший корабль.
Что-то похожее на чувство, .которое они испытали при старте с Земли,
охватило их. Много времени пройдет, пока они увидят еще раз столь знакомую и
родную картину. Впереди были красные, желтые и оранжевые цветы Кетьо и
Каллисто.

Повторилось то же, что происходило при старте с Земли. Тучи пыли,
смешанной с вырванной травой, закрыли экраны непроницаемой стеной. В этом
облаке звездолет плавно поднялся. Двигатели работали беззвучно, и это
создавало иллюзию легкости их работы. Чудовищная сила, оторвавшая от земли
исполинский корабль, не чувствовалась.

Через несколько минут туча, поднятая при старте, осталась внизу.

Звездолет поднимался все быстрее и быстрее. Небо постепенно темнело.
Исчезла нежная голубизна, туманная дымка скрыла поверхность Сетито с ее
лесами, равнинами, реками и "ископаемыми" хозяевами - гигантскими кетьрами,
уродливыми гисельями, которых видели люди, и многими другими представителями
животного мира, которых они не успели увидеть.

Еще немного - и знакомая картина звездного мира окружила корабль.

Диегонь немного увеличил ускорение, чтобы догнать Бьесьи. Через два часа
увидели на экране блестящую в лучах Рельоса быстро летящую точку; и вскоре
оба корабля летели рядом, на расстоянии нескольких километров друг от друга.

- Сколько времени будет продолжаться ускорение? - спросил Синяев.

- Мы будем лететь девяносто два часа с ускорением и столько же с
замедлением, - ответил Диегонь. - Невесомого состояния больше не будет. Если
вы соскучились по нему, - пошутил он, - то подождите обратного рейса на
Землю.