Чтение 69–й страницы книги ~Откровение~

Сатана захохотал, словно вбивал последний гвоздь в гроб, где лежал
Томас:

-- А почему, по-твоему, он создал Еву из ребра? Ха-ха!.. Да потому...
ха-ха... что сам Адам был бесполым, как и все ангелы! Как и сам
бородоносец!

Томас побелел. Он чувствовал, что Сатана не врет, про бесполость
ангелов слышал и раньше, об остальном как-то догадывался или смутно
чувствовал, а сейчас пошатнулся как от удара молотом по голове, прошептал
затравленно:

-- Сколько же во мне... от тебя...

-- Вот-вот,-- громыхнул Сатана весело.-- Это от меня! Как и плотская
любовь, как и настоящая любовь, что лишь возгонка любви плотской. А его
любовь, я говорю о бородаче -- это даже не любовь к Родине или Отечеству,
пусть даже к Державе, а что-то вроде киселя в тумане.

Томас вспомнил одно из часто упоминаемых каликой выражений:

-- Катиться с горы легче, чем взбираться! Вот ты и докатился...
Сидишь в подземельях как крот, света божьего не зришь. Глубже уже некуда,
верно? В самом деле земле тебя держать противно. Индрики и то выше
бродят!.. А когда сюда доберутся...

Он сам передернул плечами, когда представил себе страшных индриков,
их неторопливое всесокрушающее вторжение в этот мир. Сатана
пренебрежительно отмахнулся:

-- Ладно, это пустяки. Надо подумать, к чему вас тут приспособить.
Или сразу в котел с кипящей смолой?

Томас спросил неверяще:

-- Тебе... мало чертей? Нужны соратники из людей?

Сатана проревел:

-- Мне не нужны соратники! Мне нужны угодники!

Томас задержал дыхание, чтобы без стона гордо выпрямить спину.
Ответил с достойной благородного рыцаря надменностью:

-- С угодниками проще... только далеко ли уйдешь? Рабы -- есть рабы.

Он хотел добавить, что свободные англы, еще малые числом, сокрушили и
разметали исполинскую Римскую империю, что держалась на рабах, но смолчал,
не будучи уверен, что ничего не перепутает из дядиных рассказов.

В зал вбегали и даже влетали черти, Томас видел их смутные тени в
сумраке. Некоторые подбегали к Сатане, Томас видел их блестящие любопытные
глаза, что-то шептали на ухо, исчезали. Одного, явно не угодившего, он
распылил небрежным мановением пальца, тот едва успел вспикнуть, а Сатана
брезгливо вытер палец, снова устремил огромные горящие глаза на пленников.

Томас чувствовал, что интерес Князя Тьмы к ним падает, скоро передаст
их в руки палачей и забудет, своих дел по горло, судорожно цеплялся за
любую мысль как выбраться, но ничего не приходило в голову кроме идеи
вызвать Сатану на турнир и выбить из седла, тем самым добыв свободу себе и
сэру калике.

Олег, что больше помалкивал в их диспуте, спросил непонимающе:

-- Но ведь ты -- отец всех знаний? Ты сам признался, что вся
цивилизация -- твоих рук дело. У того, Верхнего, слепая вера, что больше
подходит для ленивых недоумков, а у тебя -- гордость и жажда знаний. Но
что-то я сейчас недопонимаю...

Томас видел, как гордое лицо Сатаны перекосилось, а глаза вспыхнули
таким светлым оранжевым огнем, что Томас на миг ослеп, а в голове
пронеслось потрясенное: каким же великолепием блистал, когда был у
престола верховного сюзерена!

-- Даже тебе, гордец... что мне любо... не понять...

Голос его из мощного и сильного стал глухим, словно Сатана, как и
калика, тащил на себе незримую гору. Томас непонимающе покосился на
калику, вот уж не заподозришь в гордости, явно Князь Тьмы под гордостью
понимает что-то другое, а Олег возразил:

-- Если мы -- твои дети, то когда-то сможем понять.

-- Когда-то,-- прорычал Сатана. Похоже, Князь Тьмы уже потерял к ним
интерес, Олег спросил быстро:

-- Ты... отказался?

Глаза Сатаны вспыхнули пурпуром. Томас затаил дыхание, гнев Князя
Тьмы собрался вокруг повелителя красным облаком, но Сатана лишь проревел
люто:

-- Не сдался! Но разве это жизнь? Карабкаться на гору, которой нет
конца? Карабкаться, обламывая ногти, вгрызаясь зубами, не досыпая и
недоедая, отказывая себе в простых человеческих радостях...

Олег спросил с угрюмой подозрительностью:

-- Это каких же простых человеческих радостях?

-- Сам знаешь! Есть ли выше радость, чем догнать, повалить и овладеть
чужой женщиной, догнать врага и размозжить ему голову, поджечь чужой дом,
ломать и крушить, слышать рев пожара.

Он хохотал, воздух сотрясался, вокруг хохотали толстые мясозадые
женщины. К удивлению Томаса Олег кивнул:

-- Ты прав, это как раз и есть главные человеческие радости... будь
ты проклят!

Сатана едва не задохнулся хохотом, стены тряслись, от рева у Томаса
гремело в голове.

-- Благодарю!.. Га-га-га! Я постарался, постарался... га-га-га!..
Человек -- это не что-то бледное и неживое, как жаждет дурак наверху!..
Человек -- это плоть, га-га, а плоть от меня!.. Тот дурак наверху
бесплотный, как и его бесполые -- тьфу! -- ангелы, а я и сам, погляди,
мужчина аль нет? То-то! Вон у твоей железяки волосы шлем поднимают. А чем
может похвастаться тот, кто глаголет о любви к ближнему?

Олег смотрел исподлобья, Томас видел, как напряженно и быстро калика
что-то мыслит, и наконец выдал:

-- Ты раньше шел к знанию... а теперь зовешь обратно в пещеры?

Сатана загрохотал, будто скалы раскалывались от страшного жара:

-- Не назад в пещеры, дурак, а вперед... в пещеры! Ты хоть знаешь к
чему ведет знание?

Томас ответил с достоинством вместо запнувшегося калики:

-- Знание -- сила!

-- Хребет подломится, -- предостерег Сатана.-- Во многих знаниях
много горя. Ты видел хоть одного веселого мудреца?.. А дураки все веселы и
счастливы. Знания никого еще не сделали счастливым. А несчастными --
каждого. Я говорю не о тех мелких знаньицах, как украсть у соседа кошелек
или выкопать клад, а о больших знаниях, настоящих!

Томас возразил:

-- А на хрена они большие? Достаточно, если их будут знать два-три
человека на все королевство. Это не так уж и много: два-три несчастных на
королевство!

Дьявол рыкнул:

-- Не получится. Знания -- это курган. Маленький холмик можно
насыпать и втроем, да что с него узришь? А чтобы заглянуть далеко, надо
усилия многих. Я сам пока не могу представить весь народ мудрецами, но
чутье говорит, что такое произойдет... или может произойти. Я все-таки
могу заглядывать в грядущее подальше твоего спутника... хотя с ним никогда
ничего нельзя сказать наверняка... и я вижу такие ужасы, что шерсть
становится дыбом, огни гаснут по всему аду, а сердце рвется от жалости...

Томас скептически хмыкнул. Внезапно лицо Сатаны исказилось, Томас
потрясенно увидел, что в красных глазах чудовища в самом деле появилась
боль.

-- Я надвое сердце свое разорвал для человека, -- голос Сатаны стал
хриплым от страдания, -- Я бьюсь за то, чтобы он был счастлив. А счастье
-- в незнании.

Олег выглядел раздавленным, смятым, как старая тряпка у порога.
Прошептал так горестно, что Томас едва расслышал:

-- Я был уверен, что тот, Верхний, зовет к дурости, тупости,
незнанию, а ты чего-то да стоишь... Но что же тогда хочет тот, наверху?

Сатана поднялся, жестом отослал двух крупных чертей, требовавших
внимания. По его виду, Томас понял, что Сатана сейчас уйдет следом, а с
ними будут покончено.

-- А он уже ничего не хочет.

-- Как...

-- Он раньше царствовал и управлял, потом только царствовал, а
сейчас.... Следы моей работы вы видите на земле каждый день, а что делает
он?.. Вот так-то... А теперь, вы двое, я вас, пожалуй, сумею использовать.
У меня для вас есть работа.

-- Какая? -- спросил Олег, а Томас отрезал гордо: -- Никакой работы
от врага Господа и Пречистой мы не примем!

Сатана хмыкнул, перевел огненный взор на Олега. Тот подумал, сказал
медленно:

-- Вообще-то он прав. Мне плевать на его Господа, я господ над собой
не признаю...

-- Гордыня! -- вскричал Сатана радостно, а Олег продолжил так же
медленно: -- Но мне не нравятся ни твои цели... ни твои методы... ни сама
идея тащить людей обратно в скотство... Странно, мне казалось, что раз уж
ты вывел Адама из скотского Эдема, разбудил в нем гордость, заставил
трудиться, копать, сеять, строить, приручать зверей, разводить сады, но ты
и есть Настоящий Бог... А теперь?

Сатана побагровел. Томасу показалось, что огромный, как наковальня
кулак падшего ангела обрушится на Олега, но Сатана лишь прорычал:

-- Я увидел, к чему это ведет... и чем кончится! И я... Ладно, я не
намерен с тобой спорить, смертный... Эй, в котел их с кипящей смолой!

Томас ощутил, как сзади схватили огромные ладони. Мир перевернулся,
он успел понять, что его тащат к отвратительному котлу, оттуда несет
жаром, воняет горячей смолой, из котла взметываются языки жаркого огня.
Томас пробовал противиться, но держали его множество толстых, как бревна,
рук, а сам он чувствовал себя слабым, как новорожденный червяк.