стреляет, ублюдки?! Прекратить огонь!..
совсем не так уж и плохо. Солдаты залегли, где было приказано, суета
прекратилась, и наконец кто-то на тракторе повернул прожектор и осветил
улицу.
только что-то огромное, чуть ли не выше домов, уродливое, с торчащими в
разные стороны обрубками и шипами. Оно отбросило вдоль улицы бесконечную
тень и сразу же свернуло за угол в двух кварталах выше по улице. Исчезло
из виду, а тяжелые удары кувалды по хрустящему камню сделались тише, потом
еще тише, а вскоре затихли совсем.
над головой Андрея.
и слегка наклонившись вперед, стоял у окна.
Фогель. - Рядовой Терман.
лихорадочно выкарабкивается из-под гусеницы. Снова у него, у бедняги,
что-то там зацепилось. Он рванулся изо всех сил, встал на ноги и закричал
петушиным голосом:
лагерем пронеслось многоголосное сдавленное мычание. Многие закрыли глаза
ладонями. Андрей зажмурился.
Терман. - Не отзывался. Шел прямо на меня. Земля дрожала!.. Согласно
уставу окликнул два раза, потом открыл огонь...
Лагерь теперь был как лагерь - осточертевшие волокуши, грязные железные
бочки с горючим, покрытые пылью трактора... На этом обычном, уже обрыдлом
фоне полураздетые вооруженные люди, лежавшие и сидевшие на корточках со
своими пулеметами и автоматами, всклокоченные с помятыми лицами и
растрепанными бородами, казались нелепыми и смешными. Андрей вспомнил, что
он и сам без штанов и что ботиночные шнурки у него болтаются, ему стало
неловко. Он осторожно попятился к дверям, но там толпой стояли водители,
картографы и геологи.
Это был не человек, господин полковник.
Фогель. - Или же на допотопное чудовище.
любопытством его рассматривал.
разрешения?
наказать, господин полковник?
Андрей заметался взглядом по лагерю, ища, кто это воет и почему.
увидел: Анастасис, стоя позади тракторной кабины, тычет рукой куда-то
вперед, весь белый, даже зеленый, и не может выговорить ни одного связного
слова. Андрей, заранее напрягаясь, готовый ко всему, поглядел, куда он
тычет, но ничего там не увидел. Улица была пуста, в дальнем конце ее уже
дрожало жаркое марево. Потом сержант вдруг гулко прочистил горло и
надвинул фуражку на лоб, кто-то тихо, с отчаянием, выругался, а Андрей все
еще не понимал, и только когда незнакомый голос у него над ухом прохрипел:
"Господи, твоя воля!..", Андрей, наконец, понял. У него волосы
зашевелились на затылке, и ослабели ноги.
пафосно растопыренными руками исчез. Остался на перекрестке только
засохший кал, который вчера навалили вокруг статуи солдаты.
он был еще бледнее, лицо обтянуто, и он казался совершенным стариком. Даже
от выправки его, можно сказать, ничего не осталось.
глазки его глядели почти виновато. - Черт возьми, в сущности, командирская
рекогносцировка - это ведь мое дело...
ощущение, будто я удираю, бросивши все на вас... А вы больны, полковник.
полагаю, вы вернетесь до темноты?
рассматриваю даже как рекогносцировку. Я просто хочу показать этим
трусливым ублюдкам, что ничего страшного впереди нет. Ходячие статуи,
видите ли!.. - Он спохватился. - Я не имел в виду упрекнуть ваших солдат,
полковник...
совершенно правы. Солдаты всегда трусливы. Я ни разу в жизни не видел
храбрых солдат. Да и с какой стати им быть храбрыми?
танки противника...
прекрасно помню случай, когда рота парашютистов отказалась вступить в
деревню, где жил известный на всю округу колдун.
руке. На столе появился серебряный подносик, а на подносике - серебряные
же стопочки.
который прямо на полу возился с каким-то прибором вроде теодолита, и вышел
на пышущую жаром улицу. Короткая тень его легла на пыльные потрескавшиеся
плиты тротуара, и сейчас же рядом появилась вторая тень, и тогда Андрей
вспомнил про Немого. Он оглянулся. Немой стоял в своей обычной позе,
засунув ладони за широкий пояс, с которого свисал устрашающего вида тесак.
Густые черные волосы его стояли дыбом, босые ноги были расставлены, а
коричневая кожа лоснилась, словно смазанная жиром.
карту, рассматривали схему города. Двое солдат, вытянув шеи, заглядывали
им через головы. Один из них поймал взгляд Андрея, поспешно отвел глаза и
толкнул другого в бок. Оба сейчас же отошли и скрылись за волокушей.
Водители были кто в чем, а на маленьком черепе Эллизауэра красовалась
гигантская широкополая шляпа. Тут же торчали еще два солдата - подавали
советы, часто сплевывая в сторону.
дрожит над булыжником. Марево. За сто метров уже ничего не разобрать - как
в воде.
мышку свой маленький самодельный автомат.
Унгерн, испуганно округливший свой вечно полураскрытый рот, угрюмый
Горилла-Джексон, медленно вытиравший руки куском пакли... Эллизауэр, очень
похожий на грязный, ободранный грибок с детской площадки, приложил два
пальца к полям шляпы с самым торжественным и сочувствующим видом, а
поплевывавшие солдаты перестали поплевывать, обменялись неслышными
замечаниями сквозь зубы и дружно запылили прочь. Трусите, гниды,
мстительно подумал Андрей. Окликнуть вас сейчас для смеха - в штаны ведь
навалите...