Чтение 69–й страницы книги ~Русь Изначальная том2~

Варвары же были испуганы, они метались, размахивали оружием и нечто
кричали, постигая силу империи.

Затем городские коластесы-палачи на виду у варваров принялись рубить
ноги, руки и головы у других, обреченных быть казнимыми для общей пользы.
Обрубки сбрасывались вниз. Стену залило кровью.

Казни вызвали у осажденных необычайный подъем духа, а варвары были
охвачены ужасом. Они, жалкая кучка пеших разбойников, отставшая от своих
по варварской глупости, отступали и отступали по широкой дороге, которая,
уходя от города на северо-восток, вела вдоль предгорий Родопов, к устью
Гебра. По ней они пришли, по ней думали исчезнуть безнаказанно.

Мал первым заметил, что на стене не оставалось более солдат-латников,
к виду доспехов которых россичи успели привыкнуть. Спешенные сотни Крука и
Мала ускорили шаг. Они были уже в версте от Тонера, но ликующие крики
ромеев еще были слышны.

Полторы или две сотни всадников выскочили из темной арки городских
ворот, а вслед за ними - пешие солдаты. Город, которому надоела осада,
вытолкнул их, как стаю гончих собак.

Конные были добровольцы из подданных; каждый получил доспехи и оружие
из тощего арсенала префектуры взамен письменного обязательства вернуть
имперское имущество в целости, возместив возможную порчу.

Акинфий не хотел больше ждать. В переполненном городе не хватало
воды. Летом уровень воды в колодцах понижался. Чтобы удовлетворить кое-как
дополнительную потребность, префект поставил стражу у колодцев, которая
выдавала воду. Не хватало дров и угля для приготовления пищи. Даже
свободные и не из малоимущих питались зерном, мучной болтушкой и сырым
мясом, натертым солью.

Цены на хлеб поднялись в пять раз, на дрова - в десять. Овощи
продавались втайне. Единственно дешевым было мясо - скот издыхал от
дурного содержания.

В Топер согнали двадцать тысяч, может быть, больше, сельских рабов,
диких, как обезьяны, которых изредка привозили из-за нильских катарактов
для потехи на византийском ипподроме. Многие из рабов были навечно
закованы. Городские эргастулы - тюрьмы для рабов - были так набиты, что
несчастные погибали от недостатка воздуха. Потери приводили владельцев в
ярость.

Четвероногую и двуногую "падаль" зарывали, где придется, во дворах, в
садах. Навоз и нечистоты некуда было вывозить. Завалы навоза породили
мириады мириадов сине-зеленых мух. Топер смердел, как нечищеный свинарник.

Некоторые уже умерли от острых болей в животе. Боялись язвы-чумы,
которая, как известно, зарождается от тесноты и нечистот.

Гарнизон Топера, вобравшего пятнадцать застав с имперской дороги,
достигал двух когорт полного состава, по триста шестьдесят мечей в каждой.

Семнадцать дней город был осажден страхом, один день - конными
варварами и четыре - шайкой пеших. Топер истекал не кровью, а гноем. Пора
кончать.

Добровольные конники храбро выскочили из ворот, мужественно одолели
две парные стадии, смело - две следующие. На пятой они начали подбирать
поводья и на шестой остановились, чтобы подождать пехоту. Неразумная
лихость ведет к поражению даже солдат.

Солдаты поспешали широким шагом. Легат, командовавший обеими
когортами, знал округу Топера, как собственный щит.

После нескольких извилин между холмами дорога подходила к горам и в
сорока стадиях от Топера охватывала петлей берега щели. Через щель была
тропа, доступная пешим. Путь сокращался в несколько раз.

Легат не надеялся догнать варваров, а к добровольной коннице он
относился с презрением человека, прожившего в строю двадцать лет.

Он решил отрезать варварам путь к отступлению, воспользовавшись
тропой через ущелье. Тогда и соломенная конница окажется силой.

Загаженный Топер отравлял не одних рабов в гнойниках эргастулов.
Ядовитые испарения, как мухи, проникали всюду. В последние дни гнусная
зараза вторглась в казармы. Обе когорты уже потеряли одними умершими сорок
мечей. Пора очистить округу.

Преследуемых и преследователей разделяли три стадии. Расстояние не
сокращалось и не уменьшалось, будто врагов связывала веревка.

Топер исчез за лесистыми холмами. Здесь начало петли. Легат видел -
варвары миновали тропу. Исполнившись надежды на успех, легат послал свою
вторую когорту, ослабленную, вслед коннице. А сам во главе первой свалился
вниз, в обход.

Быстрей! Быстрей! Хватаясь за грабы, дубы, орешник, ольху, которыми
густо зарос влажный овраг, солдаты сбегали с кручи.

Торопись, торопись!

Взбираться было труднее.

Каска, панцирь, поножи, поручень... Щит - солдатское спасение и
солдатское проклятье вместе. Меч, кинжал, дротик. Иные священники, давая
солдату отпущение, говорили, что грех пьянства, сквернословия и обжорства
бог прощает защитникам христианства и без покаяния за тяжесть доспехов, и
оружия.

Увлекая своим примером, легат первым выбрался на дорогу, неровную, но
широкую, вымытую дождями, перепадавшими в дни осады. На ней не было свежих
следов. Легат опередил варваров. Вот и они. Легат отступил за стену
деревьев. Хорошее место для засады. С одной стороны бок горы, с другой -
щель.

Варвары в клещах, они погибли.

Легат видел - славяне почему-то остановились, не дойдя двух стадий до
засады. Изгиб дороги и деревья, подступившие вплотную к ней, закрывали
топерскую конницу и вторую когорту. Что-то происходит... Нет, они опять
двинулись.

Со всех сторон раздалось воронье карканье. Со всех сторон скифы,
гунны, анты, славяне - кто же по-настоящему различал варваров! -
набросились на легионеров.

Россич учился красться, не шевеля былку. Умел волком ползти, а волку,
чтобы укрыться, довольно травы вполколена человека. Россич мог будто
утонуть за камнем в земле, как в воде, и прятался в кустарнике, где заяц
едва найдет место.

После коротенькой схватки легионеры были сброшены в щель и там
добиты. Несколько особенно прытких солдат успели, выскочив на дорогу,
бросить каски, оружие и забраться на гору, в лес.

Мал и Крук, которым здесь нечего было делать, повернули против своих
преследователей. Добровольцы-конники, спасаясь, смяли легионеров второй
когорты в надежде прорваться к городу. Но дорога в тылу была перехвачена.

Как и впереди, где неудачливый легат устроил засаду в пасти росской
западни, и здесь столкновение рассыпалось на состязания в силе и ловкости.

Легионеры старого Рима, для своего времени владевшие несравненным
искусством боя в строю, несли чрезмерные потери, когда их застигали в
движении или в неудобных для единства битвы местах, в лесах, в болотах.

Византийский солдат был слабее римского и в строю. Пехота базилевса в
одиночной схватке была беспомощна. Но не победой телесной силы россича
совершилось быстрое уничтожение гарнизона Топера, а превосходством
воинского умения взять врага, как чайка-буревестник берет рыбу из
разбушевавшегося моря.

Ни один конник, ни один легионер не вернулся в город. Россичи впервые
были зрителями публичной казни и без сговора между собой сегодня не брали
пленных.

Акинфий почувствовал, что недавние дни и часы, тревожные, мучительные
даже, были лучшими в жизни, невозвратно прекрасными. Только что, казалось,
когорты ушли бить варваров. Акинфий едва успел пообедать, едва успел
вернуться на стену. К городу опять подступали варвары. У Акинфия осталось
десятка два легионеров личной охраны: вся армия Топера!..

Префект опомнился. Чтобы полакомиться устрицей, нужно вытащить мясо
из раковины. С трех сторон город неприступен, с четвертой - стена
поднялась на восемнадцать локтей, к которым сухой ров дополняет еще шесть.
Ворота недавно обновлены. Никому не разжать створки Топера.

Пусть родится чума, пусть начнется голод, скифам не вторгнуться в
город!

Рядом, стадиях в двух от рва, варвары отесывали тонкие бревна и с
удивительной быстротой - префект видел каждое движение - врезали ступени.
Лестницы рождались на глазах осажденных. Вот готова одна, вторая...

Они хотят забраться на стену крепости, как кровельщик на крышу дома,
тупые варвары, пришедшие неизвестно откуда.

Масло щедро кропило дрова и угли, загорелись костры. Огонь раздували
кузнечными мехами. Смола плавилась.

К грудам камней были приставлены сильные мужчины. Свободные. Молодые
землевладельцы, с мускулами, развитыми упражнениями. Ремесленники. Рабам
здесь не место. Имеющий раба имеет врага.

Стена широка, как дорога. Было так многолюдно, так шумно, что варвары
казались немыми, а их топоры - беззвучно вонзающимися в дерево.

Варвары подняли готовые лестницы. Приближаются. Горожане выкрикивали
оскорбления, соревнуясь, кто крепче обругает скифов.

Священники благословляли защитников. Святая вода дождем слетала с
кропил, сделанных из лошадиных хвостов. Запах ладана заглушался чадом дров