Чтение 69–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

- Знаю, ваше величество, - отвечал Фуке. - В самом деле, господин
кардинал очень плох. Я был у себя в имении в Во, когда получил настолько
тревожное известие, что тотчас все бросил.

- Вы выехали из Во сегодня вечером?

- Полтора часа тому назад, ваше величество, - отвечал Фуке, взглянув
на свои часы, осыпанные брильянтами.

- Полтора часа! - повторил король, умевший лучше скрывать свой гнев,
чем удивление.

- Понимаю, государь. Вы сомневаетесь в моих словах, ваше величество;
но я приехал так скоро в Париж действительно чудом. Мне прислали из Анг-
лии три пары удивительных лошадей; я велел расставить их через каждые
четыре лье и попробовал их сегодня вечером. Они пробежали расстояние от
Во до Лувра в полтора часа; как видите, ваше величество, меня не обману-
ли.

Королева улыбнулась с тайной завистью. Фуке постарался предупредив ее
неудовольствие:

- Такие лошади, государыня, созданы не для подданных, а для королей,
потому что короли ни в чем не должны уступать никому.

Король поднял голову.

- Однако же вы, как мне кажется, не король, господин Фуке, - сказала
Анна Австрийская.

- Поэтому-то лошади только и ждут знака его величества, чтобы занять
место в конюшнях Лувра. Если я попробовал их, то только из опасения под-
нести его величеству недостаточно ценную вещь.

Король густо покраснел.

- Вы знаете, господин Фуке, - заметила королева, - что при французс-
ком дворе нет обычая, чтобы подданные дарили что-нибудь королю.

Людовик посмотрел на нее.

- Я надеялся, - сказал Фуке взволнованно, - что моя преданность его
величеству, мое постоянное усердие послужат противовесом требованиям
этикета. Я, впрочем, предлагал не подарок, а дань почтения.

- Благодарю, господин Фуке, - любезно сказал король. - Благодарю за
ваше намерение, я действительно люблю хороших лошадей, но я не богат; вы
знаете это лучше всех, потому что заведуете моими финансами. Как бы я ни
хотел, я не могу купить таких дорогих лошадей.

Фуке бросил надменный взгляд в сторону королевыматери, которая, каза-
лось, была в восторге от того ложного положения, в каком оказался ми-
нистр, и отвечал:

- Роскошь - это добродетель королей, сир. Это роскошь делает их похо-
жими на бога; это из-за роскоши они стоят выше прочих людей. Роскошью
король вскармливает своих подданных и их честь. В нежном тепле роскоши
королей рождается роскошь частных лиц, источник богатств для народа. Его
величество, приняв в дар этих коней несравненной красоты, задевает само-
любие коневодов нашей страны - Лимузен, Периге, Нормандия: такое сорев-
нование полезно для них... Но король молчит, и следовательно, я осужден.

Между тем Людовик XIV все еще вертел в руках письмо Мазарини, не гля-
дя на него. Наконец его взгляд остановился на нем" и, прочитав первую
строчку, король вскрикнул.

- Что с вами, сын мой? - спросила Анна Австрийская, подходя к королю.

- Письмо как будто от кардинала, - сказал король, продолжая читать. -
Да, действительно от кардинала!

- Что, ему хуже?

- Прочтите сами, - предложил король, передавая листок королеве.

Анна Австрийская, в свою очередь, прочла письмо. По мере того как она
читала, в ее глазах загоралась радость, которую она тщетно старалась
скрыть от взглядов Фуке.

- О! Да это дарственная! - воскликнула королева.

- Дарственная? - переспросил Фуке.

- Да, - отвечал король суперинтенданту финансов. - Господин кардинал,
чувствуя приближение смерти, передает мне свое состояние.

- Сорок миллионов! - продолжала королева. - Ах, сын мой! Какой благо-
родный поступок со стороны кардинала! Он пресекает все дурные слухи. Эти
сорок миллионов, медленно собранные, вольются сразу в королевскую казну:
вот верный подданный и истинный христианин.

Прочитав еще раз бумагу, королева возвратила ее Людовику, который
вздрогнул, услышав названную королевой огромную сумму. Фуке, отступивший
на несколько шагов, молчал.

Король посмотрел на него и подал ему письмо. Суперинтендант поклонил-
ся и сказал, едва взглянув на бумагу:

- Да, я вижу, это дарственная.

- Надо ответить, сын мой, - сказала Анна Австрийская, - ответить сей-
час же.

- Как ответить, ваше величество?

- Поехать к кардиналу.

- Но ведь не прошло и часа, как я вернулся от его высокопреосвя-
щенства, - возразил король.

- Так напишите ему, сын мой.

- Написать! - с отвращением воскликнул король.

- Но, мне кажется, - продолжала Анна Австрийская, - человек, предла-
гающий такое сокровище, имеет право на немедленную благодарность.

Потом, повернувшись к Фуке, она спросила:

- Не так ли, господин Фуке?

- Подарок стоит того, государыня, - ответил Фуке со сдержанностью, не
ускользнувшей от внимания короля.

- Так примите и поблагодарите, сын мой, - сказала королева настойчи-
во.

- А что думает господин Фуке?

- Вы хотите знать мое мнение, государь?

- Да.

- Поблагодарите, но не принимайте подарка, ваше величество, - прого-
ворил Фуке.

- А почему? - спросила королева.

- Вы сами сказали, государыня: короли не могут или не должны прини-
мать подарков от своих подданных.

Король молча выслушал эти противоречивые советы.

- Сударь, - возразила Анна Австрийская, - вы не только не должны от-
говаривать короля от принятия этих денег, но даже обязаны, по вашему
званию, разъяснить его величеству, что эти сорок миллионов - для него
богатство.

- Именно потому, что эти сорок миллионов - богатство, я должен ска-
зать королю: "Ваше величество, если неприлично королю принять от поддан-
ного шестерку лошадей ценою в двадцать тысяч ливров, то еще неприличнее
принять целое состояние от другого подданного, не всегда разборчивого по
части средств, которыми это состояние создано".

- Вам не подобает, сударь, учить короля, - сказала Анна Австрийская.
- Доставьте ему сами сорок миллионов, которых вы хотите лишить его.

- Король получит их, когда пожелает, - произнес с поклоном суперин-
тендант финансов.

- Да, изнурив народ налогами, - ответила Анна Австрийская.

- А разве не из народа выжаты сорок миллионов, указанные в дарствен-
ной? Его величество хотел знать мое мнение, и я высказал его. Если ко-
роль пожелает моего содействия, я готов усердно служить ему.

- Примите, примите, сын мой, - опять повторила Анна Австрийская. - Вы
выше толков и пересудов.

- Откажитесь, ваше величество, - сказал Фуке. - Пока король жив, у
него одна преграда - совесть, один судья - его воля. Но после смерти его
судит потомство, которое оправдывает или обвиняет его.

- Благодарю, ваше величество, - сказал Людовик, почтительно кланяясь
королеве. - Благодарю, - прибавил он, прощаясь с Фуке.

- Вы примете? - спросила Анна Австрийская.

- Я подумаю, - ответил король, взглянув на Фуке.

XLVIII

АГОНИЯ

Отослав дарственную королю, кардинал приказал в тот же день перевезти
себя в Венсен. Король и двор отправились за ним туда же. Последние лучи
этого светила были еще так ярки, что побеждали блеск других огней. Бо-
лезнь усилилась, как и предсказывал Гено; кардинал боролся уже не с по-
дагрой, а со смертью. Не менее смерти мучил его страх, что король примет
предложенный ему подарок, хотя Кольбер продолжал утверждать, что король
возвратит деньги.

Чем долее не возвращалась дарственная, тем чаще Мазарини думал, что
ради сорока миллионов стоило коечем рискнуть, особенно такою сомни-
тельною вещью, как душа. В качестве Кардинала и первого министра Мазари-
ни был почти что атеистом и, уж во всяком случае, материалистом.

Он оглядывался на дверь при каждом скрипе, воображая, что к нему
возвращается его несчастная дарственная; но, обманувшись в надежде,
опять со вздохом откидывался на постели и чувствовал боль еще сильнее,
после того как на минуту забывал о ней.

Анна Австрийская отправилась вслед за кардиналом; хотя сердце ее и
очерствело к старости, она не могла отказать умирающему в изъявлении
скорби - в качестве женщины, по словам одних, в качестве государыни, по
словам других. Она заранее, если можно так выразиться, облекла в траур
свое лицо, и весь двор подражал ей.

Людовик, не желая показывать, что происходило в его душе, совершенно
не выходил из своей комнаты, где с ним сидела одна его кормилица. Чем
более приближался час его независимости, тем более скромным и терпеливым
он становился, тем более уходил в себя, как все сильные люди, имеющие