одного врага, сраженного его рукой?
своей жертве смертельный удар.
этой позе - Уюча окаменел от неожиданного сопротивления, а Твердое Сердце
наклонил голову, но не готовясь встретить смерть, а напряженно вслушиваясь.
Старухи испустили вопль торжества, вообразив, что твердость духа наконец
оставила пауни. Траппер испугался, как бы его друг не обесчестил себя, а
Гектор, как будто понимая, что происходит, задрал голову и жалобно заскулил.
молния сверкнуло лезвие, и Уюча с рассеченным черепом упал к его ногам.
Потом, размахивая окровавленным томагавком, пленник кинулся вперед, и
старухи отпрянули в испуге, открыв ему дорогу. Одним прыжком он исчез в
лощине.
уст всех женщин вырвался пронзительный жалобный крик, и даже старейших
воинов, казалось, охватило замешательство. Однако оно длилось лишь миг. Из
сотен глоток вырвался гневный рев, и сотни воинов ринулись вперед,
охваченные жаждой кровавой мести. Но властный окрик Матори заставил их
остановиться. Вождь, на чьем лице разочарование и ярость боролись с
напускной невозмутимостью, приличной его сану, протянул руку в сторону реки,
и тайна объяснилась.
конный отряд вооруженных пауни, подскакавший к самой воде. Еще мгновение, и
громкий плеск возвестил, что пленник бросился в реку. Его сильным рукам
потребовалось немного времени, чтобы одолеть течение, и вот уже крик с
противного берега доказал одураченным тетоном, что враг восторжествовал над
ними.
Глава 29
и разрывается сердце у чудовища.
волнение. Возвращаясь с охотниками в становище, их вождь не забыл ни об
одной из тех предосторожностей, к каким прибегают индейцы, чтобы враги не
могли отыскать их след. И все же оказалось, что пауни не только его
отыскали, но и сумели с великим искусством подобраться к лагерю тетонов с
той единственной стороны, где вожди не посчитали нужным выставлять стражу.
Дозорные же, прятавшиеся по пригоркам позади становища, узнали о появлении
врага последними.
столь большим влиянием в племени, что его находчивость и решительность часто
помогали найти выход из трудных положений. И на этот раз он снова показал
себя достойным своей славы. Не обращая внимания на плач детей, визг женщин,
дикие завывания старух, хотя такая сумятица уже сама по себе легко могла бы
сбить с толку человека, не привыкшего действовать в час грозной опасности,
он начал властно и хладнокровно отдавать необходимые распоряжения.
поспешно снимали шатры в грузили их на старых одров, уже не годных для
битвы. Матери пристраивали младенцев у себя за спиной, а детей побольше
отогнали в сторону, точно стадо глупых овец. Хотя кругом стоял настоящий
содом, каждый делал свое дело с необыкновенной быстротой и четкостью.
племени. С высокого берега, где он расположил свой стан, ему был хорошо
виден весь вражеский отряд и каждый его маневр. Лицо тетона загорелось
угрюмой улыбкой, когда он убедился, что его силы значительно превосходят
неприятеля численностью. Однако, несмотря на это важное преимущество, многое
другое заставляло его сомневаться в благоприятном исходе неизбежной схватки.
Его племя обитало в северной, менее гостеприимной области и было куда беднее
противника лошадьми и оружием - тем, что для западного индейца составляет
самое ценное достояние. Пауни все до одного были на конях, и Матори хорошо
понимал, что перед ним - отборные воины племени, решившиеся отправиться в
такую даль, чтобы спасти своего прославленного героя или отомстить за него.
Между тем среди его людей многие привыкли отличаться не в бою, а на охоте;
они могли отвлечь на себя часть врагов, но он на них особенно не полагался.
Тут сверкающий взгляд вождя обратился на группу самых испытанных воинов, еще
ни разу не обманувших его надежд. С ними он мог не уклоняться от битвы, хотя
в создавшемся положении и не стал бы сам ее искать, потому что присутствие в
тетонском лагере женщин и детей было бы для противника огромным
преимуществом.
цели, не слишком рвались в бой. Переправляться через реку на глазах у
готового дать отпор врага было опасно. Они, наверное, предпочли бы на время
удалиться и отложить нападение до глубокой ночи, когда видимая безопасность
усыпит бдительность противника. Но сердце их вождя пылало чувством,
заставившим его забыть обычные уловки индейской войны. Его жгло желание
смыть свой недавний позор; и, возможно, он полагал, что среди удаляющихся
женщин сиу скрывается приз, который был теперь в его глазах ценнее
пятидесяти тетонских скальпов. Как бы там ни было, Твердое Сердце, выслушав
приветствия своего отряда и передав вождям наиболее важные сведения, начал
тут же готовиться к тому, чтобы в предстоящей схватке лишний раз подтвердить
свою заслуженную славу, а также удовлетворить тайное желание души. Пауни
привели с собой его лучшего охотничьего коня, хоть и не надеялись, что
скакун еще понадобится своему хозяину в этой жизни. На спине коня лежали
лук, копье и колчан - ведь его собирались заколоть на могиле молодого воина,
и по одному этому можно было понять, какую любовь снискал благородный воин у
своих соплеменников. Их предусмотрительность освободила бы траппера от
выполнения благочестивого долга, который он взял на себя.
верил, что вождь, располагая таким оружием и конем, мог с честью отправиться
в далекие поля охоты, к Владыке Жизни; тем не менее он ни на миг не
усомнился, что все это ему столь же пригодится и теперь. На его суровом лице
мелькнуло выражение удовольствия, когда он испробовал гибкость лука и
взмахнул прекрасным копьем. Взгляд, которым он удостоил щит, был беглым и
равнодушным. Но, когда он вскочил на своего любимого коня, даже привычная
индейская сдержанность не могла скрыть его восторг. Он несколько раз
проскакал взад и вперед перед своим столь же восхищенным отрядом, управляя
конем с той грацией и уверенностью, которым нельзя научиться, если они не
дарованы человеку природой; иногда он заносил копье, как будто проверяя
твердость своей посадки, а иногда внимательно осматривал карабин, который
его также не забыли снабдить, и в глазах его была глубокая радость человека,
который чудом вновь обрел сокровища, составлявшие его гордость и счастье.
предпринять решительный маневр. Тетон не сразу решил, что ему делать с
пленниками. Вдалеке виднелись палатки скваттера, и опытный воин понимал, что
нападение грозит и оттуда и что следует остерегаться не только пауни,
открыто выступивших против него. Первой его мыслью было разделаться с
мужчинами при помощи томагавков, а женщин отправить вместе с женщинами
своего отряда. Но большинство его воинов все еще трепетало при мысли о
"великом колдуне" бледнолицых, и вождь не рискнул перед самой битвой пойти
против их суеверий. Тетоны решили бы, что такая расправа с пленниками
обрекает их на поражение. Не видя другого выхода, он поманил к себе дряхлого
воина, которому поручил охрану женщин и детей, а затем, отойдя с ним в
сторону, многозначительно коснулся пальцем его плеча и сказал властно, но с
лестным доверием в голосе:
Мой отец стар, ему не нужно слушать мудрость мальчика.
тревожился о своем деле. С этой минуты он думал только о том, как отомстить
и как поддержать свою воинскую славу. Вскочив на коня, он властным
мановением руки приказал своему отряду последовать его примеру и, не
церемонясь, оборвал боевые песни и торжественные обряды, которыми иные воины
укрепляли свой дух, готовясь к доблестным подвигам. Все повиновались, и
отряд молча, в строгом порядке двинулся к берегу.
возможности пустить в ход луки, но все же вожди обменялись несколькими
бесполезными выстрелами, больше из бравады, чем в расчете нанести врагу
урон. Так как в этих бесплодных попытках прошло немало времени, мы пока
оставим обоих противников и вернемся к тем нашим героям, которые по-прежнему
находились в руках индейцев.
подробности вышеописанной сцены, значит, мы напрасно извели немало чернил и
зря ломали перья, которые можно было бы употребить на что-нибудь более
полезное.
Сердца, и было мгновение, когда горечь и досада взяли верх над сочувствием.
Простодушный и честный старик при виде слабости юного воина, которого он от
души полюбил, почувствовал ту же боль, какую испытывает глубоко верующий
родитель, склоняясь над смертным одром безбожника сына. Но, когда оказалось,
что его друг отнюдь не потерял голову от страха, бессмысленно пытаясь хоть
на минуту отсрочить гибель, но, напротив, с обычным непроницаемым
спокойствием индейского воина выждал удобную минуту, а тогда повел себя с
мужеством и решимостью, которые сделали бы честь самому прославленному из
краснокожих героев, траппера охватила такая радость, что ему лишь с трудом
удалось ее скрыть. В суматохе, поднявшейся вслед за гибелью Уючи и побегом
пленника, он стал рядом со своими белыми товарищами, решив защищать их любой
Роллинс Джеймс
Акунин Борис
Жюль Верн
Березин Федор
Пехов Алексей
Лондон Джек