часов через пять взойдет Стилсон.
нул, чтобы успокоить головную боль. Печка не топилась, и он чувствовал,
как холод обволакивает его, пробирает насквозь. Предвестие гробовых пе-
лен.
щелчок отозвался эхом, как ранее отозвались шаги; сейчас это напоминало
звук взводимых курков.
рил прокурор, когда присяжные признали виновной Клодину Лонге, застре-
лившую своего любовника. ТЕПЕРЬ ОНА ПОНЯЛА, ЧТО ЗНАЧИТ ПРАВОСУДИЕ
ПО-АМЕРИКАНСКИ.
ло двоиться в глазах. Затем это прошло. И вдруг перед его мысленным взо-
ром возникла картина. Картина очень далекого прошлого; похоже на старую
фотографию, сделанную сепией. На галерее толпятся мужчины, курят сигары,
рассказывают анекдоты в ожидании начала собрания. Какой это год? 1920-й?
1902-й? Во всем этом было что-то жутковатое, и ему стало не по себе.
Один из мужчин говорит о ценах на виски и ковыряет в носу серебряной зу-
бочисткой,
давно уже мертв.
начал собирать винтовку. Каждому щелчку вторило эхо, коротко и
внушительно, напоминая все тот же звук взводимого курка.
но, чтобы заснуть по-настоящему. Он видел какието короткие, обрывистые
сны.
внизу с шумом отворилась, и он чуть было не вскрикнул: КТО ТАМ?
раде и видел крупного мужчину в бушлате. Он шея по центральному проходу
с вязанкой дров, мурлыча "Долину Красной реки". С грохотом вывалив дрова
в деревянный ящик, он исчез из поля зрения. Секундой позже Джонни услы-
шал высокий дребезжащий звук открываемой печной заслонки.
ваются облачка пара. А если сторож подымет голову? Заметит он что-ни-
будь?
и опять все стало раздваиваться перед глазами.
слабо запахло серой. Сторож продолжал мурлыкать "Долину Красной реки" и
вдруг запел, громко и фальшиво: "Ты долину навек покидаешь... не забудем
улыбку твою-ууу-уу..."
печная дверца захлопнулась. Джонни, точно кляпом, зажал рот обеими рука-
ми, чтобы не сыграть шутку, которая окажется для него последней. Он явс-
твенно представил: вот он встает во весь рост на галерее, тощий и белый,
как всякое уважающее себя привидение, раскидывает руки, словно крылья,
выставив пальцы-когти, и говорит замогильным голосом: "Это мы сейчас те-
бя, гад ползучий!"
помидор, заполненный горячей, пульсирующей кровью. Перед глазами все
плясало и расплывалось. Неудержимо потянуло бежать от человека, ковыряю-
щего в носу серебряной зубочисткой, но он боялся пошевельнуться. Госпо-
ди, а если захочется чихнуть?
уши тонкими иглами, потом полез вверх, вибрируя и отдаваясь в голове.
Сейчас он закричит...
микрофон. Шнур от микрофона змеей тянулся к небольшому портативному
усилителю. Сторож сошел по ступенькам со сцены, перенес усилитель
подальше от микрофона и покрутил ручки на верхней панели. Вернувшись на
сцену, он еще раз включил микрофон. Тот снова зафонил, но уже слабее, и
понемногу затих. Джонни прижал ладони ко лбу и начал его массировать.
звуками. Словно кто-то забарабанил по крышке гроба. И тот же фальшивый
голос, усиленный до чудовищного рева, обрушился на голову Джонни: ТЫ ДО-
ЛИ-И-И-НУУУ НАВЕК ПОКИДАЕШЬ..."
ПРЕКРАТИ ЖЕ, СЛЫШИШЬ?
голосом: "Вот так мы тебя, гад".
бумага, сухой щелчок - лопнул шпагат. И вот сторож снова появился в поле
зрения, насвистывая, с целой кипой буклетов в руках. Он начал расклады-
вать их через небольшие промежутки на скамьях.
хлопнула за ним. Джонни посмотрел на часы. Семь сорок пять. Зал понемно-
гу прогревался. Он сидел и ждал. Голова по-прежнему разламывалась, но,
как ни странно, переносить боль было теперь куда легче. Ничего, подумал
Джонни, недолго ей мучить меня.
Пальцы непроизвольно стиснули винтовку, потом разжались. Он приник к
ромбовидному глазку. Появились четверо. Среди них сторож в своем бушлате
с поднятым воротником. Остальные трое в растегнутых пальто. Сердце у
Джонни учащенно забилось. Один из прибывших был Санни Эллиман - волосы
коротко подстрижены, и прическа модная, но в зеленых глазах все тот же
блеск.
рядам. Один из них, судя по щелчкам, включил и выключил усилитель, про-
веряя его.
наверное, слышал его на митинге в том же Тримбулле. - В твои годы, папа-
ша, пора бы понимать такие простые вещи.
дергал.
сердцах.
знакомым. - Нет там никого. Если рванем в кафе на углу, еще успеем глот-
нуть кофе.
сбегай наверх и глянь, все ли там тихо. Порядок есть порядок.
конца в конец галерею. Справа она упиралась в глухую стену, слева уходи-
ла к служебным помещениям. Туда кинуться или сюда - невелика разница.
Стоит ему пошевелиться, и они услышат. Пустой зал - тот же усилитель. Он
в ловушке.
Джонни ждал, оцепеневший и беспомощный. Прямо под ним разговаривали те
двое и сторож, но он не понимал ни слова. Джонни повернул голову медлен-
но, как робот; он уставился в дальний конец галереи, ожидая, когда там
появится тот, кого Санни Эллиман назвал Мучи. Скучающее лицо Мучи мгно-
венно перекосит от неожиданности, и он заорет: ЭЙ, САННИ, ТУТ КАКОЙ-ТО
ТИП!
что-то придумать, что угодно. Заклинило. Сейчас его обнаружат, вот-вот,
и как быть - неизвестно. Что бы он ни сделал, все полетит к чертям.
пота упала со лба Джонни и оставила темное пятнышко на джинсах. Он
вспомнил каждую из дверей, мимо которых проходил. Мучи уже заглянул к
ПРЕДСЕДАТЕЛЮ, и к ЧЛЕНАМ ГОРОДСКОГО УПРАВЛЕНИЯ, и к НАЛОГОВОМУ ИНСПЕКТО-
РУ. Вот он открывает дверь МУЖСКОГО ТУАЛЕТА, вот заглядывает в кабинет
ПОПЕЧИТЕЛЯ БЕДНЫХ, а сейчас в ДАМСКИЙ ТУАЛЕТ. Следующая дверь ведет на
галерею.
шаги - сначала в коридоре, затем на лестнице.