аксиом вообще. Опираясь на лейбницево обоснование математики, Кассирер
стремится доказать свое учение о трансцендентальном синтезе, пересмотрев
кантовское понимание пространства и времени как априорных форм
чувственности и тем самым кантовскую трактовку чистого созерцания.
также чтобы определить место и роль конструкции и анализа в лейбницевском
обосновании математики, необходимо рассмотреть, как понимает Лейбниц
пространство.
пространством. Он считает пространство беспредельно делимым и не допускает
в мире природы ничего неделимого. Понятие неделимого, как настаивает
Декарт, имеет место только в мире духовном: строго говоря, кроме Бога,
неделим только ум. Для объяснения всех явлений природы Декарту достаточно
допустить только два начала: протяжение и движение.
говорит он, - что вещам дана некоторая действенность, форма или сила,
которую мы обыкновенно называем природой..." Два момента отличают
лейбницево понимание сущности природного бытия от картезианского:
во-первых, Лейбниц отстаивает тезис, что природа несет в себе действенность
и жизнь, протяжение же относится не к первичной, а к производной
характеристике природы; во-вторых, что в природе следует видеть не только
начало непрерывности (которое Лейбниц, как и Декарт, связывает с материей),
но и начало неделимости, которое Лейбниц по традиции называет формой.
оцепенение вещей", Лейбниц справедливо указывает, что у Декарта и его
последователей природа превращается в мертвый механизм, потому что вся
действенность, сила оказывается переданной Богу - источнику движения.
Природа у картезианцев в самом деле лишена самодеятельного начала, за счет
чего Декарту и удается свести все ее законы к механическим.
ее внутренней способностью к действию, активностью, которую Лейбниц
называет силой, или стремлением. Вещи - это не призраки единой пребывающей
божественной субстанции, как это получается в конечном счете у
последователей Декарта - Спинозы и Мальбранша, а обладающие известной
самостоятельностью центры сил. Всему природному присуща некоторая
внутренняя сила, и в этом Лейбниц видит отличие природы от мертвого
механизма.
он пытается реабилитировать права метафизики в деле познания природы и
показать, что метафизика, как утверждал Аристотель, остается первой наукой
не только по отношению к миру духа, но и по отношению к миру природы. Не
математика, а именно метафизика должна, по Лейбницу, раскрыть существенные
измерения природного бытия. Это и понятно: коль скоро не протяжение, а сила
представляет собой главное определение природы, то не геометрия, а динамика
является основной наукой о природе. Динамика, по Лейбницу, изучает
взаимодействие сил, пользуясь при этом математикой, а сущность силы может
раскрыть только метафизика, но отнюдь не математика. "Эта природная
внутренняя сила, - пишет Лейбниц, - может быть отчетливо понята, но
наглядно представлена быть не может; да она и не должна быть объясняема
этим способом, так же, как и природа души; ибо сила принадлежит к числу
таких вещей, которые постигаются умом, а не воображением".
представлении, воображении для получения - или для демонстрации - своих
понятий, делает ее, по Лейбницу, менее пригодной для постижения сущности
природы, чем метафизика, предмет которой - умопостигаемая реальность.
Лейбниц, таким образом, реабилитирует значение умопостигаемого знания,
считая, что наука о природе должна иметь метафизический фундамент. Тем
самым он отклоняет ряд положений не только Декарта, но и Галилея, которые
отказались видеть основу естествознания в метафизике, а видели его в
геометрии. Лейбниц, конечно, не отрицает значения математики, в том числе и
в динамике, но при этом отказывает ей в возможности проникнуть в сущность
силы самой по себе.
которую он понимает как начало простое и неделимое. Именно неделимое начало
деятельности, составляющее сущность природных вещей, Лейбниц и называет их
субстанциональной формой. Вот лейбницево определение субстанции:
"Субстанция есть существо, способное к действию. Она может быть простой или
сложной. Простая субстанция - это такая, которая не имеет частей.
Субстанция сложная есть собрание субстанций простых, или монад. Монада -
слово греческое, обозначающее единицу, или то, что едино. Субстанции
сложные, или тела, суть множества; субстанции простые, жизни, души, духи -
суть единицы. Простые субстанции необходимо должны быть повсюду, ибо без
субстанций простых не было бы и сложных; и, следовательно, вся природа
полна жизни".
монаду не так, как ее понимают атомисты, начиная с Демокрита, т.е. не как
наименьшую, далее не делимую частицу вещества, тела. Ибо, как показал еще
Аристотель, любая частица тела, как бы мала она ни была, имеет части -
верх, низ, переднюю и заднюю стороны. Вслед за Платоном, Аристотелем и
Декартом Лейбниц принимает беспредельную делимость материи. Неделимое для
него, как и для всех упомянутых мыслителей, есть нечто нематериальное:
материальность и бесконечная делимость - синонимы. В этом вопросе, как
видим, Лейбниц ближе к Декарту, чем к атомистам - Гюйгенсу, Гассенди и
другим.
разные философские направления. Гюйгенс и Гассенди, точно так же как и
Демокрит, рассматривают неделимое (атом) как далее не разложимую частицу
материи, обладающую, как подчеркивает Гюйгенс, бесконечно большой
твердостью. Лейбниц, напротив, вслед за Платоном понимает неделимое как
единое, единицу, или как форму Аристотеля, которая неделима потому, что не
содержит в себе частей. И точно так же, как у Платона и Аристотеля,
неделимое у Лейбница противопоставляется бесконечно делимому,
материальному. В "Рассуждении о метафизике" (1685) Лейбниц заявляет: "Я
знаю, что высказываю парадокс, предполагая в известном смысле восстановить
права древней философии и вернуть назад почти изгнанные субстанциальные
формы. Но, может быть, меня не осудят опрометчиво, когда узнают, что я
довольно много размышлял над новой философией, провел много времени над
физическими опытами и геометрическими доказательствами, что я долго был
убежден в пустоте этих существ и, наконец, против моей воли и, так сказать,
насильно был принужден снова признать их..."
начала существенно отличается от античной. Философия Лейбница есть своего
рода симбиоз науки нового времени с элементами античного аристотелизма и
платонизма. У Лейбница возникает немало трудностей и встречаются
противоречия, которые, вероятно, этому мыслителю не удалось до конца
разрешить. Но если какое из философских учений XVII в. и сохранило свою
живую актуальность также и для XX столетия, то это, пожалуй, лейбницево.
но и в XIX столетии. Это и понятно: реакция против механицизма,
господствовавшего в XVII и первой половине XVIII в., все более
усиливающийся интерес к наукам о живой природе и связанная с ним критика
картезианского положения о животном как машине не могли не привлечь
широкого внимания к лейбницевой концепции. Ведь, согласно Лейбницу, природа
есть не мертвый механизм, а живая сила, жизнь и деятельность составляют
самую ее сущность. "Эта первичная активная сила, которую можно назвать
жизнью, и заключается... в том, что мы называем душой, или в простой
субстанции... нет частицы массы, где не было бы органического тела,
одаренного некоторою способностью к восприятию, или своего рода душой".
предпосылкой для создания Лейбницем динамики, которую он определяет как
науку о законах природы и движения.
что законы движения, составляющие основное содержание науки о природе, не
могут быть познаны с помощью одной только математики. Это положение, общее
у Лейбница с Ньютоном, полемически направлено против картезианства, в
рамках которого геометрия должна дать исчерпывающую информацию о законах
материального мира, потому что материальность как таковая тождественна
протяжению. Лейбниц сам первоначально разделял эти представления Декарта,
т.е. признавал по отношению к материальному миру только jurisdictio
imaginationis (законодательство воображения), как он говорил об этом
впоследствии. Законодательство воображения - это и есть законодательство
геометрии, которое вполне правомерно в том случае, если понимать материю
как чисто пассивное начало, не признавать никакого движения, кроме
относительного, и в соответствии с этим толковать также и закон инерции, -
одним словом, если принимать отправные положения Декарта.
движения, переосмысливает закон инерции, а также соотношение физики и
математики. "...Механические принципы, из которых проистекают законы
движения, - пишет Лейбниц, - не могут быть ни извлечены из того, что имеет
характер чисто пассивный, геометрический, или материальный, ни доказаны
одними аксиомами математики". Согласно Лейбницу, в материальных вещах все
может быть объяснено механически, за исключением самих оснований механизма.
Для понимания этих последних необходимо привлечь метафизику, которая, в
отличие от математики, опирается не на воображение, а на понятия ума, а
потому ее положения строже и достовернее, чем выводы математики.
активной силы, которую вслед за Аристотелем он называет формой или первой
энтелехией, и первичной пассивной силы, под которой понимается
непроницаемость, или антитипия. Первичная активная и первичная пассивная
Шилова Юлия
Акунин Борис
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Емилина Ника