и нашли общий язык...
постояла, следя за тем, как что-то похожее на гигантскую цикаду,
появившись из-за горизонта, медленно, с отдаленным грохотом движется в их
сторону... Комбайновый агрегат, приближаясь, вырастал все больше, с сухим
звоном шел по загону.
довольно легко при своей полноте отправился навстречу агрегату.
уже там, у агрегата, а эти странствующие люди, кто б там они ни были, с
этой минуты как бы перестали для него существовать.
сказать, произвела невыгодное впечатление.
кто мы ему?
пчелу.
обычаи да этикеты изучать бы нам, дипломатам.
выпустил пчелу, пожалел ее, а ведь она погибнет. Потому что отсюда она на
пасеку не попадет.
чувствительных пор, и каждая пора имеет нервные окончания...
сеансах гипноза, говорят, замечено:
внезапный выход его из гипнотического состояния! Разве не странно?
природе человека! Только дьявольскими усилиями удается изуродовать истинно
человеческое в человеческой душе... Или даже изломать ее. Изувечить...
первой же возможности он снова воскресает. На то и душа.
ты в розовых очках, сними их...
атлантом,- добавил Тамарин ревнивец, имея в виду комбайнера.
хоть вы этому цинику, что он циник.
считать чуть ли не порочной... Вы не знаете, как он меня ревностью
донимает, разумеется, втайне от коллег...
признает эмоций.
негромко, тоном намеренно суховатым, - и это, по-вашему, бог знает какой
порок, а, собственно, что хорошего в этих самых эмоциях? Все беды, в
основном, из-за лих! Недобрые страсти, надменность, зависть, коварство -
это все они, ваши эмоции, ваша так называемая лирика! И глобальные
конфликты, в конце концов, тоже из-за них... Потому что войны - это та же
надменность, разнузданный эгоизм, властолюбие, яростное стремление во что
бы то ни стало кого-то раздавить, растоптать... Иными словами, логика,
практицизм, расчет - не такое уж зло, какими они кое-кому представляются.
Мыслить, мыслить, если хотите, холодно, прагматически, пусть даже жестко,
но дальновидно - вот в чем спасение! Мыслить стратегически - вот чему
нужно научиться. Во всяком случае, я за диктатуру мысли. А если уж вы
желаете спасать плапету, а ведь я знаю, вы именно этого хотите, я ничуть
не меньше, тогда мыслите, не будьте смешными и наивными.
буркнул Дударевич.
отклонений. В чем я была действительно наивна, так это в том, что
поддалась на твои уговоры, согласилась принять от тебя обручальное
кольцо...
хотела, чтобы мой благоверный выкинул когда-нибудь хоть маленькую
глупость, учинил бы какой-нибудь скандал или даже любовницу завел...
вспомнился тот день, когда мы, еще молодожены, впервые посетили с тобой
Хиросиму. Не лишне и тебе перенестись мыслью туда... Вот мы стоим,
влюбленные, и молча глядим на ступеньки банка "Сумимото", где отпечатался
силуэт человека, того случайного пешехода, настигнутого взрывом... Был он,
может, выдающейся личностью с могучим интеллектом и в какой-то атомный миг
испарился, превратился в мираж, в ничто.
века... И ты хочешь, чтобы я после этого предавался иллюзиям, был
беззаботным, без конца окунался в мечты?
Заболотный,- кроме японцев, гибли и американские военнопленные, которые
находились там в лагере,- белые, негры... Однако даже там, на краю жизни,
где, казалось, кончается и сам род человеческий, так бессмысленно и
кошмарно уничтожая себя, даже там природа человеческая, о которой только
что говорила Тамара, проявляла себя с лучшей стороны... Люди, погибая,
поддерживали друг друга, это ведь факт. Полуживые, обгоревшие, спасали
других, таких же несчастных, оказывали помощь старикам, вытаскивали из
кипящей реки детой, обезумевших от боли и ужаса,- и все это, в конце
концов, разве не говорит в пользу человека?
вынесли из войны,- задумчиво произнес Заболотный и, отвернувшись, устремил
свой взгляд в степь.
этот полет, свист, безудержный поток степной перегруженной трассы...
летать, и до сих пор не забыто, как провожают их, внешне вроде бы
беззаботных, в полет, провожают друзья-механики, оружейники, мотористы да
еще девчата из столовой летпого состава... "Не опаздывайте же, ребята, на
ужин!" С наигранной веселостью говорилось это, с глубоко затаенной
тревогой и верой в летчицкое счастье, потому что девчата, напутствуя вас,
кажется, и впрямь верили, что своим словом завораживают от беды, отводят
от улетающих самое страшное,- безусловно, они верили в магическую силу
своих пожеланий... Однако часто выходило так, что магия напутственных слов
не срабатывала, и к ужину - среди мрачных, сердитых и усталых - кого-то из
ребят не будет, чья-то ложка так и останется лежать нетронутой, и только
тяжкие мысли о невернувшемся еще долго будут объединять вас, живых,
уцелевших.
существует и мчится теперь по этой бескрайней степи, случайно уцелев после
всего, что было... Вернешься из полета, металл весь в пробоинах, а ты
живой...
Заболотного. Незаслуженное подозрение было брошено на этого славного
парня, когда он не вернулся из полета, неким подлецом сказано было с
торжествующим злорадством: "К врагу перелетел, но иначе..." А поскольку
одному лишь Заболотному довелось видеть, что его друг в бою был сбит,
только он единственный засвидетельствовал, как это случилось, то и ему
было брошено: "А чем докажешь?" Возмущенный недоверием, Заболотный
поклялся найти место гибели друга. После войны он побывал в этих степях и
с помощью местных жителей разыскал то, что должен бил отыскать, и
появилась в степи могила с пропеллером на скромной дощатой пирамидке.
Честное имя друга было очищено от клеветы и оговора, и хоть было другу
твоему уже все безразлично, мертвые из могил не поднимаются, тем не
менее... Сколько раз приходилось пробиваться сквозь огненные заслоны,
чтобы выйти к цели!
за ночью в вытине, где ни неба, ни звезд, лишь кинжалы прожекторов да
зенитки...