пока не начал клевать носом. Он считал, что юность его была ужасна, потому
что он был очень беден и ему приходилось продавать газеты, мыть посуду и
сносить множество мелких унижений. Я не пытался сравнить его жизнь с моею и
выслушал его рассказ без иронии.
он. - Прямо страх берет, а? [339]
насекомое с прозрачными зелеными крылышками. Я рассматривал его некоторое
время; казалось, будто золотых дел мастер выточил эту тончайшую филигрань,
непостижимое произведение искусства - само изящество и трепетная жизнь, - и
это существо безоглядно шло в огонь, как индийская вдова. Я поймал насекомое
и выпустил в прохладу ночи. Через минуту оно опять было в комнате. Я понял,
что должен либо заснуть, либо оборвать жизнь этого крошечного существа.
Заснуть мне не удавалось. Когда я снова открыл глаза, в дверях стояла
какая-то фигура. Я схватил лампу - как орудие защиты в случае не
обходимости. На пороге была молоденькая девушка в слегка измятом платье.
устала.
все ушли. Мне надо дождаться утра. И вот я заметила свет в вашем окне. Можно
я посижу здесь на стуле? На улице роса, сыро и холодно.
автобус.
удобно. Вон там ванная, можете переодеться. У вас все платье промокло.
Повесьте его на стул - так оно скорее высохнет.
если вам холодно. Здесь вы никому не помешаете.
ступнями и невольно напомнила мне насекомое с прозрачными крылышками. Я
посмотрел, не вернулось ли оно опять, но ничего не увидел. Зато теперь ко
мне залетело другое создание. Без лишних слов - будто так и надо, будто это
самое обычное дело на свете. Вероятно, так оно и есть. С непонятным мне
самому умилением я прислушивался к плеску воды в ванной. Я настолько привык
к необычному, что повседневная тишина и спокойствие казались мне чем-то
удивительным. Несмотря на это или как раз поэтому, я спрятал между книгами
чек, который дал мне Скотт и который я после обеда собирался вручить
Силверсу. Ни к чему искушать судьбу.
следы губной помады. Наверное, она оставила это мне как безмолвный привет. Я
принялся искать чек. Он оказался на месте. Ничего не исчезло. Я даже не
знал, спал ли я с нею. Мне только вспомнилось, что она вроде бы стояла у
моей кровати и мне казалось, что я чувствовал наготу се тела, прохладного и
гладкого; но я не был уверен, произошло ли что-нибудь еще.
провел два часа с Холтом, а этого нельзя не учитывать. Холт сразу завел
разговор о сцене, которую снимал. Еще издали я услышал "Хорст Вессель".
Холту хотелось знать, на каком языке следует его исполнять - на английском
или на немецком. Я посоветовал на немецком. Он возразил, что последующий
английский текст тогда прозвучит диссонансом. Мы попробовали оба варианта. Я
пришел к выводу, что когда эсэсовцы говорят по-английски, это производит
странное впечатление. И уже не так действует. Казалось, передо мной была не
имитация действительности, а театр - и к тому же иноязычный.
бы в два раза больше.
ценный. Продавать оба вместе куда выгоднее.
говорить прямо, без всяких трюков. Наверное, и перед смертью он выкинет
какой-нибудь трюк, даже если будет знать, что это ему уже не поможет.
Веллера.
бельгийский искусствовед?
Гогена. Лучше всего сейчас. Повесьте ее там, если можно. Так это произведет
больше впечатления. Я полагаюсь на вас. Когда картина висит на стене, ее в
два раза легче продать, чем ту, которая стоит на полу или на стуле. Можете
взять такси.
половине десятого, он даже предложил поехать на виллу Веллера в моей машине.
Но, увидев ее, отскочил и хотел вызвать по телефону "кадиллак". Однако я
убедил его поехать на "форде": для первого знакомства так будет лучше - это
произведет более серьезное впечатление, ведь "кадиллаков" и "роллс-ройсов"
здесь - хоть пруд пруди. У каждой мелкой кинозвезды такая машина, а "форд" в
государстве, где все не прочь похвастаться своей собственностью, может
произвести сенсацию в лучшем смысле слова.
неуверенных в себе людей всег[342] да убеждать в своей правоте. - Я как раз
собирался взять напрокат очень старый, подержанный "кадиллак", но ведь
"форд" в конце концов то же самое.
просмотры после ужина у продюсера. Я потешался над Силверсом, который был
сама предупредительность, хотя внутренне сгорал от нетерпения. На нем был
шелковый смокинг и туфли-лодочки. Я же надел синий костюм. В этой компании
было больше синих костюмов, чем смокингов, и Силверс чувствовал себя неуютно
в своей парадной одежде. Он бы с удовольствием поехал домой переодеться. И,
конечно, в своей неосведомленности обвинил меня, хотя днем, кроме лакея
Веллера и его престарелой матери, я никого не видел.
удивлению, среди гостей я увидел Холта и Танненбаума.
Голливуде всегда так?
снимается наш фильм. Разве вы не знали?
захочется с вами поговорить!
вы не приехали к ужину? Подавали фаршированную индейку. Настоящий деликатес.
Это здесь едят поздней осенью. В Штатах это традиционное блюдо, как в Европе
рождественский гусь.
приедете с ним, он наверняка бы вас позвал. Он знает, кто вы. Я рассказал
ему.
благодаря мне. И я размышлял [343] о том, как он будет извиваться, чтобы,
несмотря ни на что, доказать мне свое превосходство. Потом я забыл о нем и
стал разглядывать гостей. Я увидел довольно много молодых людей
благообразного вида. А кроме того - с полдюжины киногероев, которых я знал
по приключенческим фильмам и вестернам.
Почему они не на войне? Некоторые слабы здоровьем, получили травмы, играя в
футбол или теннис, другие - во время работы, третьим кажется, что без них
здесь не обойтись. Но очень многие пошли на войну, даже те, от которых этого
просто нельзя было ожидать. Вы ведь хотели спросить именно это, не правда
ли?
Здесь их такая прорва!
сразу капитанами, майорами, подполковниками, полковниками и вице-адмиралами.
Капитан, которого вы видите вон там, никогда не плавал дальше Санта-Моники;
а вон тот адмирал - обладатель удобного мягкого кресла в Вашингтоне.
Полковники - это на самом деле кинопродюсеры, режиссеры и сотрудники,
прикомандированные к киноотделу армии. Ниже майора здесь никого нет.
Солдат нигде не видно. Всюду шныряют только тыловые крысы. Это не относится
к вам, Холт. Сколько здесь красавцев! Наверное, именно таким и должен быть