Чтение 69–й страницы книги ~Приговор Бешеного~

- Виктор Степанович, здравствуйте, это Сергей Мануйлов.

- Привет, Сергей, узнал. Как дела? Какие у тебя проблемы?

- Извините, что беспокою, но проблемы не у меня: нужна помощь одному
человеку.

- Кто такой, фамилия, имя, отчество, профессия и в чем необходимо мое
участие?

- Олег Владимирович Вишневецкий, майор, это мой друг, нужно разреше-
ние на захоронение на Новодевичьем кладбище.

- Вишневецкий? Мне знакома эта фамилия.

- Наверное, вы слышали о нем как о президенте Ассоциации ветеранов -
афганцев" "Герат".

- Отлично знаю. У него что, отец умер?

- Нет, могила для него самого. - Голос Савелия дрогнул.

- Он же вроде молодой еще? - участливо спросил Черномырдин. - Что
случилось?

- Автокатастрофа, - не вдаваясь в подробности, ответил Савелий.

- Да, друзей терять нелегко, прими мои самые искренние соболезнова-
ния.

- Спасибо. Вы сможете помочь?

- Я в долгу перед тобой, дорогой мой Сергей, но разрешить захоронение
на Новодевичьем никто, кроме мэра Москвы, не может, а он вернется лишь
через четыре дня. Уж извини, приятель, за то, что выполнить твою просьбу
не в моих силах.

- А Троекуровское?

- Тут помочь могу, пришли на мое имя просьбу от "афганцев", и все бу-
дет сделано.

- Спасибо вам большое.

- Чем могу... Еще раз прими самые искренние соболезнования. И прошу
тебя: держись.

- Спасибо. - Савелий положил трубку, и глаза его снова были на мокром
месте.

Богомолов набрал номер и сказал:

- Равиль Хакимович? Это Богомолов. Сергей Мануйлов переговорил с Вик-
тором Степановичем, и он ждет от "Герата" письмо с просьбой о захороне-
нии Олега на Троекуровском кладбище.

- Спасибо огромное! А где сейчас Сергей?

- У меня, передаю трубку.

- Равиль, здравствуй.

- Слава Богу, приехал? А я только час назад узнал от Ростовского, что
ты в Болгарии. Его ведь тоже не было, на родину летал, сына отвозил сво-
ей бывшей.

- Как вы там? - Савелий с огромным трудом сдерживал слезы.

- Осиротели мы, Серега, осиротели! - с надрывом произнес Равиль.

- Господи! - вскричал вдруг Савелий. - Как же все несправедливо! За
что ты караешь самых лучших? - Он уже не стеснялся слез, ручьями бежав-
ших по его щекам, не стеснялся генерала Богомолова, который впервые ви-
дел его в таком состоянии и" не зная, что предпринять, традиционно поду-
мал, что в таком состоянии водка - самое лучшее средство. Он вытащил из
стола бутылку "Кристалла" и два хрустальных стаканчика.

- Я знаю, вы с Олегом были близкими друзьями, и у меня просто нет
слов, чтобы утешить тебя, скажу только одно: держись!

- Постарайтесь найти хорошее место для могилы: лучше всего под дере-
вом, это очень важно для него, - сказал Савелий.

- Сделаем все, как нужно, не волнуйся, сам займусь этим, - заверил
Равиль.

- Похороны двадцать четвертого?

- Да, через три дня, как И положено по христианским обычаям, а потом
девять дней, сороковины. Тебя где искать, чтобы сообщить о подробностях
церемонии?

- Трудно сказать. Может быть, дома, может, у братишки моего, Вороно-
ва, его телефон знаешь?

- Да, знаю.

- А проще всего - звони мне по мобильному, запиши его, - вспомнил Са-
велий.

- Мне Андрей уже его дал. Не раскисай, Серега. Что поделаешь теперь?
- устало проговорил Равиль.

- Ладно, постараюсь, пока... - Но, заметив знак Богомолова, попросил:
- Подожди! Константин Иванович хочет что-то сказать. - Савелий протянул
трубку генералу.

- Равиль, какая-нибудь помощь еще нужна?

- Нет, товарищ генерал, с остальным сами справимся, спасибо большое.

- Если Сергей понадобится, то сегодня он побудет у меня.

- Очень хорошо: ему нельзя сейчас оставаться одному, - одобрительно
заметил Равиль и еще раз поблагодарил генерала за помощь и сочувствие в
эти скорбные дни.

Несколько минут они с Савелием помолчали, потом Богомолов сказал:

- Давай помянем хорошего человека. - Они встали, выпили не чокаясь.

- Спасибо вам, Константин Иванович.

- За что. Господи?

- За все!

- И тебе спасибо.

- А мне за что? - удивился Савелий.

- И тебе за все! - серьезным тоном ответил генерал и устало сел. - Ты
правильно сказал, что Господь забирает к себе самых лучших, а если поду-
мать, зачем ему там, на небе, худшие? Сейчас Олег обрел бессмертие: ему
легче, чем нам. Наверное, смотрит на нас и жалеет нас, бедных...

- Может, я пойду? Вас там столько людей дожидается? - напомнил Саве-
лий.

- Я тебя отпущу только при одном условии, - ответил Богомолов.

- При каком это? Думаете, могу наделать глупостей? - криво улыбнулся
Савелий.

- Так плохо я о тебе подумать не мог, - обиженно отрезал генерал.

- Извините.

- Ты виделся с Вороновым?

- Он же на работе!

- Я сейчас вызову его к себе. - Константин Иванович нажал кнопку се-
лектора. - Миша, позови ко мне Воронова.

- Одну минуту, - ответил Рокотов и тут же спросил: - Вы принимать еще
будете?

- Да, объявите, что через десять минут прием продолжится, - он вино-
вато развел руками, - жизнь-то продолжается.

Савелию вдруг так стало жалко себя, что он, взглядом спросив Богомо-
лова, который молча отодвинул свой стакан, плеснул себе еще добрых полс-
такана водки и залпом выпил.

Ему пришло в голову, что, когда он умрет, на земле ничего не изменит-
ся: она все так же будет вертеться, продолжая свой путь по орбите, все
так же будет вставать и садиться солнце, а у людей хватит своих забот,
которыми они будут заниматься. А кто-то, может быть, подумает, что Саве-
лию на том свете гораздо легче, чем им здесь на земле.

Как же трудно представить, что тебя не будет, а все будут. Как это
грустно. Савелию вспомнилось, как он, будучи восьмилетним пацаном, нес-
колько ночей подряд заливался слезами, впервые узнав, что ему когда-то
придется умереть. Это казалось таким несправедливым, что никак не хоте-
лось не только поверить, но даже и на единый миг представить такую воз-
можность...

Когда Воронову сообщили, что его вызывает Богомолов, он тотчас поду-
мал, что это каким-то образом связано со смертью Олега Вишневецкого.

Эту трагическую новость он получил от Дениса, который позвонил ему со
слезами в голосе около восьми часов утра, когда Воронов собирался на ра-
боту. Ему сразу все подумалось о том, что надо немедленно оповестить Са-
велия. Но выйти на связь с другом без разрешения Богомолова он не мог.
Андрей представил, как тяжело Савелий будет переживать эту утрату. Как
жаль, что они не вместе: в такие минуты обязательно нужно, чтобы рядом
был близкий человек, который мог бы не просто утешить, понять, а возмож-
но, всего лишь помолчать вдвоем.

Рокотов не предупредил Андрея, что у Богомолова в кабинете Савелий:
мало ли, что задумал шеф? А когда Андрей зашел и увидел Савелия, он мол-
ча подошел к нему, обнял и крепко прижал к себе, утешительно похлопывая
его по спине, вздрагивающей от душивших рыданий.

- Ничего, братишка, ничего, - шептал он ему на ухо, - что делать, все
мы под Богом ходим.

- Ты не понимаешь, Андрюша, как это несправедливо! - сквозь слезы го-
ворил Савелий. - Ну почему так глупо и жестоко? Какого парня потеряли!

- Майор, даю вам три дня отгула, - не в силах вынести этих пережива-
ний, объявил Богомолов.

- Мы можем идти?

- Да. - Генерал подошел к ним и положил руку на плечо Савелия. - Ты
когда-то говорил, что самое трудное - это пережить первые минуты траге-
дии, потом боль постепенно утихнет. Так что возьми себя в руки, сержант!
- строго добавил он. - Идите и напейтесь, только не на глазах посторон-
них. Да, майор, машину я закрепил за тобой на трое суток, если для похо-
рон чтото понадобится, звоните.

- Спасибо, Константин Иванович, - сказал Савелий, и генерал отечески
обнял его.

- Держись, "крестник". - Он вытащил носовой платок и протянул ему.

Савелий встряхнул головой, вытер слезы и с уверенностью сказал:

- Прорвемся, Батя!

Это простое и доброе слово, с которым обращались к его лучшему другу,
покойному генералу Говорову, настолько взволновало Богомолова, что его
глаза предательски заблестели и он, не желая показывать свою слабость,