Чтение 69–й страницы книги ~Завет Холкрофта~

Напрасные усилия, размышлял Эрих. Палестинское оружие доставили в Мюнхен люди «Вольфшанце», их «Вольфшанце».

Ганс смеялся вместе со служащими аэропорта, обменивался с ними шутками. В Женеве, подумал Эрих, не будет ни шуток, ни контролеров, ни таможенников. Будет лишь первый заместитель префекта Женевского кантона. Ганс, один из самых уважаемых докторов в Мюнхене, специалист по внутренним болезням, прибывает в Женеву в качестве его гостя.

Ганс весь как на ладони, думал Эрих, глядя на приближающегося брата. Этакий бычок, он обладал необычайным шармом. Прекрасный футболист, возглавлял местную команду, а после матча обычно оказывал помощь травмированным соперникам.

«Странно, — подумал Эрих, — но Ганс больше подходит на роль старшего сына, чем я». Ганс работал с Иоганном фон Тибольтом, а Эрих — тихий ученый — был на побегушках. Однажды в момент сомнений он поделился на этот счет с Иоганном.

Фон Тибольт не хотел ничего слышать. Ему нужен настоящий интеллектуал. Человек, проживший праведную жизнь, никогда не поддававшийся эмоциям, не выходивший из себя. И разве не таким был этот скромный ученый, смело встретивший Тинаму и отстоявший свои взгляды? Взгляды, которые изменили всю стратегию.

Да, это правда, но не вся. Правда, которую Иоганн не хотел признавать. Ганс почти ровня фон Тибольту. И если они столкнутся, Иоганн может умереть.

Так считал тихий праведный интеллектуал. — Все идет, как надо, — сказал Ганс, когда они подходили к самолету. — Американец, считай, уже мертв. Ни одна лаборатория не обнаружит следов убийства.

Хелден сошла с поезда в Невшателе. Она стояла на платформе, приучая глаза к солнечным лучам, отражающимся от станционной крыши. Она знала, что ей надо быстрее смешаться с толпой, покидающей поезд, но не могла сдвинуться с места. Ей хотелось подышать свежим воздухом. Последние три часа она провела в темноте товарного вагона, спрятавшись за ящиками с каким-то оборудованием. В Бесанко дверь автоматически открылась ровно на шестьдесят секунд, и она проникла в вагон. Без пяти девять дверь открылась снова: до Невшателя она добралась незамеченной. Ноги ныли, голова раскалывалась, но все позади. И это стоило кучу денег.

Воздух заполнял легкие. Подхватив чемодан, Хелден направилась к вокзалу. Деревня Пре-дю-Лак находилась на западной стороне озера, милях в двадцати к югу. Она нашла таксиста, который согласился совершить это небольшое путешествие.

Дорога оказалась неровной, со множеством поворотов, но Хелден чудилось, что она плывет в воздухе. Она смотрела в окно на холмистую местность и голубую гладь озера. Богатство красок создавало впечатление ирреальности. Ей захотелось сосредоточиться и разобраться в происшедшем. Что имел в виду Полковник, когда написал, что устроил ее приезд к нему, поскольку считал, что она была «орудием врага»? Его враг «тридцать лет ждал схватки». Кто этот враг? И почему он избрал ее?

Что она сделала? Или не сделала? Опять ужасная дилемма? Проклята за то, чем была, и за то, кем не была? Боже, когда все это кончится?

Полковник знал, что скоро умрет. Он подготовил ее к своей смерти, позаботился о деньгах для оплаты тайного перехода в Швейцарию, к человеку по имени Вернер Герхард в Невшателе. Кто он? Кем он приходится Клаусу Фалькенгейму, и почему только после его смерти стало возможным войти в контакт с Вернером Герхардом?

Монета «Вольфшанце» имеет две стороны.

Таксист прервал ее раздумья.

— Гостиница внизу, возле берега, — сказал он. — Она не так чтобы уж очень...

— Ничего, меня устроит.

Окна номера смотрели в воды озера Невшатель. Кругом царило такое спокойствие, что Хелден не устояла перед соблазном и уселась у окна. Ей ничего не хотелось делать, лишь думать о Ноэле, потому что когда она думала о нем, то чувствовала себя... спокойно.

Но надо найти Вернера Герхарда. В телефонном справочнике Пре-дю-Лак его не оказалось; Бог знает, когда справочник обновлялся в последний раз. Но Невшатель — деревушка небольшая, и наверняка здесь все знают друг друга. Возможно, швейцару что-либо известно о Герхарде.

Он действительно знал Герхарда, но это не прибавило Хелден уверенности.

— Сумасшедший Герхард? — спросил с удивлением тучный мужчина, сидевший на плетеном стуле. — Вы хотите передать ему приветы от друзей? Вам следовало бы привезти лекарство для прочистки его мозгов. Он не поймет ни одного вашего слова.

— Я не знала, — ответила Хелден, охваченная отчаянием.

— Послушайте. Время уже послеобеденное, погода холодная, солнца нет. Вне всякого сомнения, он на площади распевает свои песенки и кормит голубей. Птицы пачкают его одежду, а он этого не замечает.

Она увидела Герхарда сидящим на каменном выступе круглого фонтана в центре деревенской площади. Старик никого не интересовал. Проходившие мимо люди изредка бросали на него мимолетные взгляды, скорее равнодушные, чем жалостливые. Изношенная одежда, рваный плащ со следами голубиного помета, как и говорил швейцар. Он был таким же старым и больным, как Полковник, но меньшего роста, с более одутловатым лицом и отекшим телом. Бледную сморщенную кожу прорезали тонкие вены, а его толстые очки в стальной оправе болтались в одном ритме с трясущейся головой. Руки дрожали, когда он доставал из бумажного пакета хлебные крошки и разбрасывал их по асфальту, привлекая стаи голубей, которые ворковали вблизи, как бы вторя бессвязным звукам, срывавшимся с губ старика.

Хелден почувствовала себя плохо. Она увидела человека за чертой дряхлости.

Монета «Вольфшанце» имеет две стороны. Катастрофа приближается...Бессмысленно повторять эти слова. Она еще переживала смерть великого человека, убитого за то, что его предупреждение сбывалось.

Хелден подошла к старику и уселась рядом с ним, заметив, как несколько человек на площади посмотрели на нее как на помешанную. Заговорила спокойно на немецком языке:

— Господин Герхард? Я приехала издалека, чтобы увидеть вас.

— Такая красивая леди... красивая, очень красивая леди.

— Меня прислал герр Фалькенгейм. Вы помните его?

— Домик сокола? Соколы не любят моих голубей. Они их обижают. Я и мои друзья не любим их, не так ли, милые перышки? — Герхард наклонился и, вытянув губы, начал целовать воздух над сидевшими на земле прожорливыми птицами.

— Вам нравился этот человек, если вы его помните, — продолжала Хелден.

— Как может нравиться то, что мне неизвестно? Вы не хотите немного хлеба? Ешьте, если хотите, но мои друзья могут обидеться. — Старик с трудом уселся и бросил хлебные крошки к ногам Хелден.

— Монета «Вольфшанце» имеет две стороны, — прошептала она.

И тут Хелден услышала. Слова были произнесены в том же ритме, спокойно и монотонно, но сейчас в них был смысл:

— Он мертв, не так ли?.. Не отвечайте мне, а лишь кивните или покачайте головой. Вы разговариваете со старым человеком, который почти лишился рассудка. Помните это.

Хелден застыла от изумления. И своим молчанием она как бы разрешила старику самому ответить на свой вопрос:

— Клаус мертв. Все-таки она нашли и убили его.

— Это «Одесса», — сказала она. — «Одесса» убила его. Повсюду была намалевана свастика.

— Люди «Вольфшанце» хотят заставить нас поверить в это. — Герхард подбросил вверх хлебные крошки, голуби тут же начали из-за них драться. — Сюда, милые перышки! Время попить чайку! — Он повернулся к Хелден, посмотрел отчужденными глазами. — «Одесса» всего лишь козел отпущения. Это так очевидно.

— Вы упомянули «Вольфшанце», — прошептала Хелден. — Человек с фамилией Холкрофт получил письмо с угрозами. Оно написано тридцать лет назад, подписано людьми «Вольфшанце», которым удалось выжить.

На мгновение Герхард перестал дрожать.

— Из членов «Вольфшанце» выжил только один! Клаус Фалькенгейм. Были там и другие, они жили, но это были не орлы, это была мразь. А сейчас они думают, что пришло их время.

— Я не понимаю.

— Я вам объясню, но не здесь. Как стемнеет, приходите в мой дом на озере. К югу отсюда, в трех километрах за развилкой есть тропинка...

Он объяснил ей дорогу. А потом с трудом поднялся, бросив последние крошки птицам.

— Не думаю, что за вами будут следить, — сказал он со старческой усмешкой, — но убедитесь в этом. У нас есть работа, и ее надо сделать быстро... Сюда, мои милые перышки! Это ваш последний обед.

ГЛАВА 37

Небольшой одномоторный самолет кружил в небе над плоским пастбищем в Шамбери. Пилот ждал, когда зажжется двойная линия огней — сигнал для посадки. На земле стоял другой самолет — гидроплан с колесами в поплавках, готовый к взлету. Он поднимется через несколько минут после того, как первый самолет добежит до конца примитивной полосы. Гидроплан понесет свой ценный груз вдоль восточного рукава Роны, пересечет швейцарскую границу и приводнится на Женевском озере, в двенадцати милях к северу от города. Груз был без названия, но пилотов это не волновало. За него заплачено так же хорошо, как за переброску курьеров наркобизнеса.

Только однажды женщина — она-то и была ценным грузом — проявила беспокойство, когда небольшой самолет неожиданно попал в сильную грозу.

— Погода слишком плоха для такого легкого самолета, — сказал пилот. — Было бы разумнее вернуться.

— Забирайте выше.

— Не позволяет мощность двигателя. Кроме того, мы не знаем, насколько обширен грозовой фронт.

— Тогда летите прямо. Я плачу за время и транспортировку. К вечеру я должна быть в Женеве.

— Если прижмет к реке, нас могут обнаружить патрули. Наш полет не зарегистрирован.

— Если нас посадят на реке, я подкуплю патруль. Мы купили их на границе в Порт-Боу, купим и здесь. Продолжайте полет.

— А если потерпим аварию, мадам?

— Нет.

Под ними в темноте зажглись огни Шамбери. Пилот произвел небольшой маневр, и через несколько секунд самолет коснулся земли.

— Вы отлично справились, — сказала ценная пассажирка, протягивая руку к пряжке пристяжного ремня. — Следующий пилот так же хорош, как и вы?

— Да, мадам, и даже лучше. Он знает радарные пункты в окружности десяти воздушных миль. Это ас, и вам придется раскошелиться.

— Охотно, — ответила Альтина.

Гидросамолет поднялся в ночное небо точно в 10.57. Полет через границу пройдет на малой высоте и займет не более двадцати — тридцати минут. Этот отрезок пути был по силам только профессионалу, и именно такой ас сидел в кабине самолета: коренастый мужчина с рыжей бородкой и тонкими рыжими волосами. Он жевал наполовину выкуренную сигару и говорил по-английски с резким акцентом. За первые несколько минут полета он не проронил ни слова, но, когда пилот заговорил, Альтина пришла в ужас.

— Я не знаю, что вы везете с собой, мадам, но по всей Европе объявлен ваш розыск.

— Что?Кто объявил тревогу и как вы об этом узнали? Мое имя не упоминалось, мне гарантировали это!

— Бюллетень, распространенный Интерполом по всей Европе. Очень подробный. Редко международная полиция занимается поисками женщины — скажем так — вашего возраста и внешности. Я полагаю, ваша фамилия Холкрофт.

— Ничего не предполагайте. — Альтина сжала пристяжной ремень, пытаясь не дать волю чувствам. Она знала, почему это так напугало ее. Ведь человек из Хар-Шхаалаф заверил ее, что «они повсюду». Альтину выводил из себя тот факт, что люди «Вольфшанце» давят на Интерпол, используют его аппарат в своих целях. Ей следует избегать не только нацистов «Вольфшанце», но и постараться не угодить в сети законных агентов. Это была хитрая ловушка. Ее преступление неопровержимо: сначала путешествие с фальшивым паспортом, а затем и вовсе без документов. И ничем эти нарушения закона не объяснить. Любое объяснение укажет на связь ее сына — сына Генриха Клаузена — с заговором, а это уничтожит его. Нельзя допустить, чтобы ее сын стал жертвой. Ирония в весьма реальной возможности проникновения людей «Вольфшанце» в правительственные структуры... Они повсюду.Если Альтина попадется, люди «Вольфшанце» убьют ее до того, как она все расскажет.

Смерть приемлема, молчание — нет. Она обернулась к бородатому пилоту:

— Как вы узнали о бюллетене? Мужчина пожал плечами.

— Как я узнаю о радарных установках? Вы платите мне, я плачу другим. В наши дни не существует чистой прибыли.

— В этом бюллетене говорится, почему... почему разыскивается старая женщина?

— Все довольно странно, мадам. В бюллетене ясно сказано, что женщина путешествует с фальшивым паспортом, но ее нельзя задерживать. А ее местонахождении следует сообщить Интерполу в Париж, а далее — в Нью-Йорк.

— Нью-Йорк?

— Оттуда пришел запрос. От детектива, лейтенанта нью-йоркской полиции Майлза.

— Майлза? — нахмурилась Альтина. — Я никогда о нем не слышала.