две трети пути) поднимались под парусом, благо в это время года по долине
Великой Реки дуют сильные и ровные южные ветры. Дальше пришлось идти на
легких долбленых обласках. эту часть пути Халаддин с Цэрлэгом провели в
статусе корабельного груза: "Вы с Рекой не знакомы, и лучшее, что можете
сделать для отряда, -- это ни при каких обстоятельствах не отрывать задницы
от донышка челнока и вообще не делать резких движений". Второго июня
экспедиция достигла кольцеобразной излучины Андуина перед впадением в него
берущей начало в фангорнском лесу Светлянки. Дальше начинались Зачарованные
леса -- Лориен по правому берегу, Темнолесье по левому; отсюда до
Дол-Гулдура оставалось чуть больше шестидесяти миль по прямой. Люди Фарамира
остались сторожить челны, перегнав их от греха на правый, роханский, берег,
а они -- трое -- спустя день пути увидали перед собою зубчатую черно-зеленую
стену из темнолесских елей.
Итилиена: полное отсутствие подроста и кустарника делало его похожим на
необозримую колоннаду циклопического храма. Под сводами царила глухая тишина
-- толстенный ковер из ядовито-зеленого мха, испещренный кое-где мелкими
белесыми цветами, смахивающими на картофельные проростки, полностью
скрадывал звуки. Безмолвие и прозрачный зеленоватый сумрак создавали полную
иллюзию подводного мира, которую еще усиливали "водоросли" -- неопрятные
седеющие бороды лишайника, свисающего с еловых ветвей; ни солнечного лучика,
ни дуновения ветерка -- Халаддин физически ощущал, как давит ему на грудь
многометровая толща воды. Деревья были огромны; истинный размер их
становился понятен лишь по упавшим стволам -- перебраться через них было
невозможно, а обходить -- футов по сто -- сто пятьдесят в каждую сторону,
так что попадавшиеся кое-где участки бурелома были совершенно непроходимы,
их приходилось огибать стороною. К тому же внутренность этих колод была
источена в кружево исполинскими -- в ладонь величиной -- муравьями, которые
яростно атаковали всякого, кто имел неосторожность прикоснуться к стене их
жилища. Дважды натыкались они и на человеческие скелеты, довольно свежие:
над ними бесшумно роились изящные угольно-черные бабочки -- и это было до
того страшно, что даже навидавшийся всякого орокуэн тихо осенял себя знаком
Единого.
оказалось детскими сказками: лес не снисходил до прямой враждебности
человеку, будучи абсолютно ему чуждым, как чужд океанский простор или
холодное пламя заоблачных ледников Эфель-Дуата; сила леса проявляла себя не
в противодействии, а в неприятии и отторжении, оттого острее всего ощущал ее
именно лесовик Ранкорн. Эту-то силу и собирал -- век за веком, каплю по
капле -- в свои заговоренные камни Дол-Гулдур: три магические твердыни --
Дол-Гулдур в Темнолесье, Минас-Моргул у Кирит-Унгольского перевала и
Аг-Джакенд посреди безжизненного высокогорного плато Шураб в северном Кханде
-- заключали Мордор в защитный треугольник, питаемый древнею силой лесов,
светом горных снегов и молчанием пустынь. Воздвигшие эти колдовские
"резонаторы" назгулы, желая скрыть их истинное назначение, придали им вид
крепостей; надо думать, они от души забавлялись, когда очередной закатный
полководец очумело бродил по растрескавшимся плитам дол-гулдурского двора,
тщетно пытаясь отыскать хотя бы след того гарнизона, что ратоборствовал с
его воинством. (Последний раз этой уловкой воспользовались два месяца назад:
"зеркальный гарнизон" почти две недели отвлекал на себя эльфов Лориена и
эсгаротское ополчение, позволив настоящей Северной армии практически без
потерь вернуться к Мораннону). Только вот в подземелья замка соваться не
рекомендовалось никому -- о чем, впрочем, честно упреждали выбитые на стенах
надписи на всеобщем языке.
первый миг, как обычно, возникло блаженное ощущение, будто невесомо летишь
по воздуху, потом оно ушло -- осталась лишь накопившаяся за маршрут
усталость) и приблизился к следопытам. Оба сержанта выглядели явно
встревоженными: шли они все эти дни по глухим лесным тропкам, избегая торной
дороги, соединяющей Дол-Гулдур с Моранноном, однако присутствие людей даже в
этих зачарованных чащах ощущалось разведчиками постоянно -- и вот нате вам,
пожалуйста: совсем свежие следы. Следы форменных сапог мордорского
пехотинца... А Шарья-Рана между тем ни о каких мордорских частях в районе
крепости не поминал ни единым словом.
здешних мест слинял бы куда угодно, хоть в самое пекло. А эти явно
базируются здесь поблизости: шли-то без груза -- судя по глубине
отпечатков...
Северной армии сапоги должны быть здорово стоптанные, а эти -- будто только
что с вещевого склада. Вон, гляди, как краешек ранта пропечатался.
высота каблука... форма носка...
принятое Халаддином, было абсолютно иррациональным -- прыжок во мрак.
Собственно говоря, это было даже не его решение; просто какая-то сторонняя
сила негромко приказала: "Вперед, парень!" -- и уж тут надо либо
повиноваться не раздумывая, либо вовсе не играть в эти игры.
дюжина миль. Сейчас подходим к дороге; дальше вы остаетесь, а я иду в
крепость. Один. Если через три дня не вернусь -- значит, все: поворачивайте
оглобли, меня нет в живых. К крепости не приближаться ни при каких
обстоятельствах. Ни при каких -- ясно?
обертонам, -- вам ясен приказ?
господин военлекарь второго ранга!
говорить этим самым ребятам в ненадеванных сапогах -- если крепость в их
руках. Кто я таков, где провел эти месяцы, как добирался сюда и все такое...
Откуда, кстати, у меня на ногах ичиги -- тут мелочей не бывает.
уверенно опершись раскинутыми крыльями на пустоту. Дол-Гулдур отсюда
открывался как на ладони -- со всеми его декоративными бастионами и
равелинами, центральным донжоном, занятым теперь под мастерские, и ниточкой
подъездной дороги, петляющей меж вересковых холмов. Он еще раз окинул взором
окрестности и довольно ухмыльнулся: спрятать их "Оружейный монастырь" здесь,
у черта на куличках, под самым носом у лориенских эльфов, -- затея,
великолепная в своем нахальстве. Правда, многие из коллег, собранных под
крышею чародейной цитадели, ощущали себя не в своей тарелке (у одних
беспрерывные ночные кошмары, а у иных -- и открывшиеся вдруг малопонятные
хвори), но тролли -- народ толстокожий и флегматичный, не верящий ни в сон,
ни в чох, так что инженер чувствовал себя здесь превосходно и погрузился в
работу так, что даже маковка наружу не торчала.
химик, оптик и электромеханик из Барад-Дурского университета, -- реально
командовал "на объекте" комендант Гризли, чем-то и вправду напоминающий
огромного серого медведя из лесистых нагорий Северо-Восхода; ни настоящего
его имени, ни должности, которую он занимал в разведслужбе, никто из них не
знал. Кумай не мог даже сообразить, кто тот по крови; может, из тех,
северных, троллей, что жили когда-то в Мглистых горах, а потом постепенно
растворились среди дунгар и ангмарцев?
суперинтенданта переправили его сюда по эстафете вдоль Дол-Гулдурского
тракта -- у них тут оказалась налажена настоящая ямская служба, обозы ходили
едва ли не через день); Гризли устроил ему многочасовой допрос, с
маниакальной обстоятельностью перешерстив всю Кумаеву жизнь, разве что не
поинтересовался сексуальными вкусами его первой подружки. Детство, учеба,
военная служба; имена и даты, технические характеристики летательных
аппаратов и привычки его университетских собутыльников, словесные портреты
горных мастеров с отцовского рудника и последовательность тостов в
троллийском застолье... "Вы утверждаете, что третьего мая 3014 года, в день
вашего первого полета, было пасмурно; вы твердо в этом уверены?.. А как
зовут бармена в кабачке "Эчигидель", что напротив университета? Ах да,
верно, "Эчигидель" будет чуть дальше по бульвару... Инженер первого ранга
Шаграт из вашего полка -- высокий, сутулый, хромает на правую ногу? Ах,
квадратненъкий и не хромает вовсе...". Дураку ясно -- проверка на вшивость,
но к чему такие сложности? Когда же Кумай упомянул по ходу дела какую-то
деталь своего миндоллуинского побега, Гризли укоризненно поморщился:
запрет распространяется и на вас тоже...
этими словами комендант придвинул Кумаю пузатый чайник с обколотым носиком и
неводомо как попавшую сюда кхандскую пиалу из тончайшего кремового фарфора,
а сам погрузился в изучение составленного механиком списка -- что тому
потребно для работы (бамбук, бальсовое дерево, умбарская парусина... уйма
всего, да потом наверняка и еще что-нибудь всплывет). -- Кстати, ваши
прежние сотрудники, такие как мастер Мхамсурэн... будь они здесь, это
Мацумото Сэйте
Посняков Андрей
Махров Алексей
Андреев Николай
Березин Федор
Глуховский Дмитрий