монетках XVI века, которые каждый путешественник во времени,
воспользовавшийся услугами Бюро по туризму, имел право прихватить с
собой в качестве сувенира.
то, что вы предлагаете мне похитить рукописи Шекспира!
едва удержался, чтобы не замахать на меня руками.
ведь и в самом деле не сказал пока ничего, помимо того, что речь идет о
рукописях Шекспира. А я почему-то сразу решил, что он задумал их
похищение.
вперед. Он как будто хотел сократить разделявшее нас расстояние, чтобы
подчеркнуть тем самым, насколько деликатно предложение, которое он мне
делал.
исследователи начали проявлять серьезный интерес к творчеству Шекспира,
не сохранилось ни одной его рукописи. Более того, ни одной строчки,
написанной его рукой. Существует всего четыре достоверных автографа
Шекспира, - подписи, поставленные им под официальными документами.
Судьба рукописей Шекспира неизвестна. Быть может, они просто затерялись
среди копий, сделанных для театров, ставивших пьесы Шекспира. А может
быть, пошли на растопку камина в холодный зимний вечер. Судя по всему,
Шекспир полагал, что не имеет смысла хранить черновики пьес,
разошедшихся во множестве копий. В любом случае рукописи Шекспира
исчезли безвозвратно. Таким образом, я полагаю, что мы никому не
причиним вреда, если попросим Шекспира передать свои рукописи нам.
Вальдемар: вы отдаете Шекспиру подготовленную вами рукопись очередной
пьесы, а он передает вам переписанную его собственной рукой копию той,
которая уже идет в театре.
понимал, куда клонит Марин.
общаться с самыми разнообразными людьми. В частности, я знаком с
несколькими весьма состоятельными коллекционерами, которые, как я
полагаю, заплатят неплохие деньги за подлинные рукописи Шекспира. И при
этом, что немаловажно, не станут задавать никаких вопросов относительно
их происхождения. Имея дело с одним из них, мы можем быть уверенными в
том, что рукописи осядут в частной коллекции. Таким образом, тайна
рукописей Шекспира так и останется тайной для всех, за исключением
нескольких посвященных, - заговорщицки улыбнувшись, Марин указал сначала
на меня, затем - на себя. - А мы с вами получим средства, необходимые
для осуществления нашего проекта.
представляя возможность все тщательно обдумать и взвесить.
принял предложение Марина. Быть может, меня убедило то, что он все время
говорил "мы", подчеркивая тем самым, что вовсе не собирается взваливать
на меня одного всю ответственность за столь непростое решение. А может
быть, меня подстегнуло то, что я уже и без того нарушил закон. Так
стоило ли после этого идти на попятную? Тем более что Марин был
абсолютно прав - у меня не было никаких иных источников финансирования
нашего проекта.
привел Марин, видя, что я все еще сомневаюсь.
рукописи Шекспира оказались в частной коллекции, откуда они очень не
скоро попадут в руки экспертов, - Марин тяжело вздохнул и, вытянув руки
перед собой, свел вместе кончики пальцев. - Рукописями Шекспира, вне
всяких сомнений, интересуется и Департамент контроля за временем. И если
мы не сумеем их изъять, это непременно сделают агенты Департамента. Вы
полагаете, у них не вызовет подозрений тот факт, что все пьесы Шекспира
написаны сразу же набело, без единой помарки?
себя построил. И я сделал единственное, что мне оставалось в такой
ситуации.
Глава 20
очередь в плане того, как я начал воспринимать действительность.
Академию, готовил какие-то статьи для сетевых журналов и сборников,
иногда встречался с друзьями, чтобы обсудить то, как быстро летит время
и как неумолимо оно изменяет нас, хотим мы того или нет. Но одновременно
с этим я на каком-то подсознательном уровне постоянно ощущал свое
присутствие рядом с Шекспиром. Быть может, это была всего лишь игра
воображения, но порой мне казалось, я точно знаю, что он делает в тот
или иной момент.
на южном берегу Темзы. У бондаря больная жена и трое детей - две дочери
и сын. Девочки еще слишком малы, а сын уже помогает отцу в работе. Но
все равно денег на жизнь им катастрофически не хватает. Поэтому и сдает
бондарь комнату под лестницей безвестному актеришке, который ведет себя
так надменно, словно он самый знаменитый человек в Лондоне после Ее
Величества королевы Елизаветы. За окном уже темно. На столе, рядом со
стопкой исписанных бумаг, горит огарок свечи. Глядя на мерцающее пламя,
Шекспир покусывает кончик пера.
сам нахожусь в той же комнате. Шекспир не видит меня, потому что я стою
у него за спиной. Но, стоит мне только сделать движение или шумно
вздохнуть, как он, вздрогнув, обернется. Но я не хочу, чтобы он видел
меня. Вытягивая шею, я пытаюсь заглянуть через плечо сидящего на стуле
человека, чтобы разглядеть строки, написанные на бумаге, которая лежит
перед ним. Но, как я ни стараюсь, у меня ничего не выходит. Строки
расплываются и меркнут, буквы наползают друг на дружку, словно уродливые
жуки, превращая слова в бессмысленное месиво штрихов, черточек и
полуокружностей.
торопливо идет по узкой немощеной улочке. Я иду следом за ним, стараясь,
чтобы он не услышал моих шагов. Мы вместе сворачиваем за угол и
оказываемся перед округлым зданием театра, принадлежащего Джеймсу
Бербиджу. Он называется без затей - просто "Театр". Обойдя здание
театра, Шекспир входит в невысокую дверцу, ведущую в помещения,
расположенные за сценой. Я незаметно следую за ним, старательно
переступая ступени, издававшие скрип под его ногами. Поднявшись по
шаткой деревянной лестнице, мы оказываемся на втором этаже. Здесь дверь,
за которой находится комната владельца театра. То, что Шекспир
решительно открывает дверь, всего раз стукнув в нее и не дождавшись
ответа, говорит о том, что он в хороших отношениях с Бербиджем. Может
быть, они даже друзья. Шекспир и Бербидж обмениваются парой обычных при
встрече фраз, после чего Уильям выкладывает на дощатый стол пачку бумаг,
прошитую суровой ниткой. Он говорит, что это новая пьеса. Он даже
произносит ее название, но в этот момент, как назло, хлопает оконная
створка, и я не слышу его слов. Шекспир отходит к окну, а Бербидж
склоняется над столом и начинает листать рукопись. Я незаметно
подкрадываюсь к нему сзади и пытаюсь, выглянув из-за плеча, увидеть то,
что написано на бумаге. И вновь в тот самый миг, когда мне кажется, что
я вот-вот смогу прочесть написанное, перед глазами у меня все начинает
плыть.
разделяет временная пропасть в пять с половиной столетий.
и исчезающие внезапно, вне зависимости от моего на то желания, не
доставляли мне никаких неудобств. Напротив, мне казалось, что, если бы я
не имел возможности время от времени хотя бы мысленно погружаться в мир
Шекспира, я полностью утратил бы связь с действительностью.
охватывало меня. То и дело я с внезапной тревогой бросался к столу, на
котором у меня уже лежала подготовленная рукопись пьесы "Тит Андроник",
и начинал торопливо перелистывать ее. Я искал место, в котором, как мне
казалось, допустил ошибку или пропустил строку, переписывая текст пьесы.
И только сравнив рукопись с соответствующей страницей из издания
Хеминджа и Конделла и убедившись, что все в порядке, я на какое-то время
обретал покой.
следует пытаться отыскать его, - он сам явится, когда придет время. И он
действительно позвонил мне за неделю до назначенного дня.
своего решения относительно необходимости продажи рукописей Шекспира. У
меня было достаточно времени, чтобы подумать над этим, и я без колебаний
подтвердил свое согласие.