Чтение 70–й страницы книги ~Судья Шерман~

сопротивления.

Помимо капитана, там находились еще несколько офицеров, но они упорно
отказывались от переговоров и отчаянно посылали просьбы о помощи, обращенные
к судам сопровождения.

Однако те были заняты в битве, которую им навязали саваттеры.

Вышибной заряд рванул со страшным грохотом, и прочная дверь влетела в
рубку. Она снесла одну из панелей управления и убила помощника капитана.

В клубах дыма Лефлер ворвался в помещение и был вынужден застрелить еще
одного офицера, который пытался воспользоваться автоматом, - Предлагаю вам
сдаться, воспользовавшись четвертым параграфом военного уклада! - неожиданно
громко заявил Гроу.

- Провались в преисподнюю, подлый саваттер! - завопил в ответ капитан,
положив руку на рукоятку красного ключа. Не было сомнении, что это была
команда на самоликвидацию и жить всем, находившимся на "Фринсуорде",
оставалось считанные секунды.

- Поздоровайтесь с вечностью! Подлые саваттеры! - еще раз прокричал
капитан, видимо не силах принять самоубийственное решение.

- Не спеши, трусливый гонкур, я здесь только представитель, а эти люди -
архидоксы. Теперь они знают все!

- Все равно, провалитесь вместе с архидоксами!

- Эй ты, штурман! Убери руку от ящика, - потребовал Рино, угадав
намерение одного из офицеров.

Несчастный, к которому он обратился, вздрогнул и вытянулся, как перед
старшим чином. А затем из его глаз покатились предательские слезы.

- А вам, капитан, я приказываю - оставьте в покое ключ и немедленно
сдайте корабль по всем правилам...

- Я... Я не могу этого сделать... - ответил капитан, не понимая, что с
ним происходит.

- В любом случае вы не можете ослушаться моего приказа! - тем же стальным
голосом повторил Лефлер.

- К-кто вы? - нерешительное выражение лица капитана сменилось на гримасу
страшной догадки. - Ва... Ваша Честь - простите меня! Простите меня, Ваша
Честь! - завопил он и упал на колени.

Вслед за ним на колени повалились и все остальные.

- Хорошо, - незнакомым самому себе голосом произнес Лефлер. - Ваше
раскаяние будет учтено. А вы, - тут он обернулся к сопровождавшим его
бойцам, - останьтесь с ними, мы возвращаемся.

117

Лимузин директора ЕСО Мэнса Подклава остановился возле бесконечно длинной
лестницы Дворца правительства.

Сразу шесть лакеев выстроились для церемониального сопровождения высокого
должностного лица, а человек в позолоченной ливрее бесшумно открыл дверцу
автомобиля.

Едва макушка директора Подклава появилась из машины, оркестр грянул марш
Мендельсона. В правительственном дворце очень чтили традиции, хотя и не
разбирались в них должным образом.

Перекрывая марш грохотом, рота почетного караула трижды отсалютовала
залпом из сорока ружей. Что происходило дальше, Подклав уже не слышал,
поскольку вошел в вестибюль дворца и тяжелые двери отрезали от него все
звуки внешнего мира.

- К лифту, ваше превосходительство? - спросил пожилой лакей из службы
внутреннего бдения.

- Так точно, - привычно ответил директор и, обернувшись к своему
заместителю Пэю Гага, обронил: - Держаться будем до последнего - никаких
признаний...

- Ода, сэр. Иного и быть не должно, - подтвердил решимость босса Пэй Гага
и широко зевнул. Он был уверен, что жалкие архидоксы просто не посмеют...
Никогда не посмеют...

Плоское тельце кара остановилось напротив новых гостей, и те церемонно
расселись на креслах.

- К лифту, - произнес лакей-распорядитель.

Кар плавно взял с места и помчался вдоль мраморных колонн, уходящих вверх
и терявшихся в величавом полумраке министерских покоев.

- По-моему, это идиотизм - делать такие огромные холлы, - обронил
помощник директора.

- А чего же ты хотел - архидоксы на редкость глупые существа.

- Однако министры в любом обществе отличаются умственными дефектами.

- Тут я с тобой согласен. Мозг министра только внешне выглядит приемлемым
для разумного существа, на самом деле любой министр просто дебил.

- А что же такое премьер-министр?

- Премьер-министр - это дебил, который думает, что он не дебил.

Оба негромко рассмеялись.

Наконец кар остановился возле лифта, имевшего размер стоянки для
трейлеров. Пассажиры поднялись с мест и оказались под покровительством
важного лифтера.

- Какой этаж, господа?

- Резиденция премьер-министра, - важно сообщил директор ЕСО и
почувствовал, что ему льстит само произношение этой фразы.

"Резиденция премьер-министра", - еще раз произнес он мысленно и
устыдился, что ищет расположения жалкого архидокса.

- Да я его - в порошок...

- Что, простите? - спросил лифтер.

- А не твое дело! - резко заметил директор. - Ты этот! Как его?

- Задница, - негромко подсказал помощник.

- Точно! Ты задница!

- Как вам будет угодно, сэр, - учтиво произнес лифтер и остановил кабину.
- Этаж премьер-министра! Прошу на выход, лифт дальше не идет!

Пассажиры вышли, и помощник тихо произнес: - По-моему, он нам хамил...
Или нет?

- Едва ли, Пэй. Архидоксы очень трусливы.

Пройдя по коридору, отделанному пластинами из природного золота, директор
ЕСО и его помощник вошли в совещательную залу.

Стоявший на возвышении оркестр вашингтонских гвардейцев грянул "Хэппи
б„здей" - традиции во Дворце правительства чтились очень ревностно.

Как оказалось, весь кабинет министров был уже в сборе. И едва премьер
увидел директора ЕСО, он простер к нему руки и воскликнул: - Пожалуйста,
Мэне, объясните нам, что происходит? Эти чудовищные репортажи по лазервижн
буквально свели меня с ума! Скажите, что это неправда, Мэне!

- Ну разумеется, Джордж, - в тон премьеру ответил директор Подклав.

Он занял своем место за совещательным столом и начал доставать из
портфеля документы - то есть вел себя как обычно. Впрочем, физиономия
генерала Сигурда, шефа Специального полицейского департамента, не позволяла
Мэнсу полностью чувствовать себя в своей тарелке.

Несмотря на все усилия директора Подклава, Сигурд противился допущению в
свой аппарат комиссаров ЕСО и методично уничтожал сотрудников, попавших под
их вербовку. Ему невозможно было дать взятку, поскольку даже в этих вопросах
он был крайне избирателен.

- Прошу вас, Мэне, дайте же объяснение всему этому! - снова воскликнул
премьер, указывая на большой экран, на котором демонстрировался ролик с
записанными репортажами.

Директор ЕСО чувствовал, что это полный провал, однако мощь его
государства поддерживала Подклава, и он сохранял известный запас дерзости и
самообладания.

- Он ничего не сможет вам объяснить! - громко объявил генерал Сигурд и
так посмотрел на директора ЕСО, что тому стало не по себе. - Он не человек -
он злобное насекомое, которое не родилось из чрева матери, а вывелось из
вонючего муравейника!

- Ты говоришь как саваттер, Сигурд! - пришел на помощь директору помощник
Пэй Гага.

Однако это стоило ему очень дорого. Откуда-то сзади подскочили трое
громадных сотрудников Сигурда и, стащив Пэя на пол, вкололи ему лошадиную
дозу транквилизаторов.

Несчастный изогнулся в дугу и обмяк, а Мэне даже не мог прийти ему на
помощь, поскольку рядом с ним встали двое людей, вооруженных бронебойными
ружьями.

Сволочь Сигурд знал, как убедить оппонента.

- Может, все-таки не нужно, генерал?! - подал голос министр внутренних
дел, своей лысой головой напоминавший бильярдный шар.

- Сядьте на место, министр, и не давайте поводу усомниться в вашей
лояльности, - мрачно произнес шеф специального департамента, и все, даже
премьер Джорж Фасьян, прикусили языки и превратились в немых наблюдателей.

Тем временем в зал вошли несколько человек, облаченных в белые халаты. В
их руках были остро отточенные ножи - совсем непохожие на обычные
хирургические инструменты. Мэне догадывался о намерениях этих людей и
прикусил губу, мысленно прославляя своего императора, как и следовало
храброму офицеру.

Потом послышался отвратительный треск разрезаемых ребер, которых в теле
гонкуров и саваттеров было в восемь раз больше, чем в теле архидоксов.

После вскрытия каждого нового ряда Сигурд требовал от министров лично
засвидетельствовать отличие "этих уродов от нас - нормальных людей".

Министр культуры дважды падал в обморок, а глава министерства печати, как
настоящий тертый уголовник, только плевал на мраморный пол сквозь редкие
зубы.

- Ну и что вы можете нам сказать после всего этого? - спросил набравшийся
решимости премьер-министр, когда расчлененное на куски тело вынесли из зала.

Поняв, что дальше изворачиваться бесполезно, Мэне Подклав моментально
превратился в представителя величайшей из держав и, поднявшись во весь рост,
произнес: - Я представляю здесь великую империю гонкуров и императора