до спины, приласкать и утешить.
пошутил он и пощекотал длинной травинкой ложбинку спины.
мудра: обрученным прививали любовь друг к другу, как прививают к дикому
плодовому дереву благородный побег. Ей с раннего детства рассказывали о нем в
буквальном смысле сказки, представляя если не принцем, то храбрым, сильным и
мужественным воином - единственным достойным ее руки и сердца. Она вырастала с
мыслью о нем, и детское, девическое воображение к юности превращалось в мечту -
в порох, которому достаточно одной искры. Из-за большой разницы в возрасте
несколько иначе все происходило среди воинов, ожидающих совершеннолетия.
Относительная свобода вовсе не означала полную волю: ему, как и суженой, все
время внушали о продлении рода с од-ной-единственной, той, с кем была скреплена
рука, и каждый араке стоял перед выбором - прервать его или продолжить. Чаще
всего бывало, что обрученные не видели друг друга с самого момента обручения,
но истинное, искреннее чувство возникало в единый миг, как только они
встречались. Оксана посмотрела через плечо, откинув тяжелые, мокрые волосы.
стиснутые зубы.
такой холодный? Когда скакал за мной, я чувствовала поток огня.
своего отца. Прошу, не делай этого.
лучший лошадник на свете.
что празднуем Пир, или ты вернешь плащ и сдашься?
походили на тебя!
Оксана на миг замерла, и волосы ее стали горячими.
- приди ко мне, постучи в окно... Подумаешь, каких-то шесть лет, одиннадцать
месяцев и двадцать два дня...
постучать или за чемоданом на автобусную остановку. А тянуло туда и сюда, так
что не разорваться было, и тогда он под утро пошел и принес чемодан. Нарядился
в штаны и рубаху, окрутил себя не телячьим поясом- боевым, повивальным, с
родовыми бляхами, и перелесками, кустами подобрался с тыла к хоромам боярским.
Дом был П-образный, с внутренним двором, огороженным с одной стороны
трехметровым забором, где и располагалось "хоромное" ристалище, на котором они
с отцом много лет силой мерялись. Ражный перемахнул изгородь и увидел, что все
теперь здесь не так: вместо вспаханного, взбороненного круга, как в родной
вотчине, опилки и дресва вперемешку. Не ковер земляной - перина взбитая, чтоб
не ушибиться.
по утрам отцу:
звучным, как в колодце, и разносился с ветром, так что листья на дубах
затрепетали. Окно распахнулось в холодной светелке, где всегда отец спал, и
боярый муж показался. Он отлично видел Ражного, однако, поддерживая игру,
спросил:
поединки; сейчас же эта традиция осталась в виде детской игры и не более,
атавизм рыцарских времен...
поди, около десятка, так что слова этой игры должны бы на зубах завязнуть;
однако же Воропай словно забыл их, закрыл окно и спустился во двор черным
ходом.
крестьян, некогда собранных Сергием в монастыри-рощенья для воинской науки.
Среди араксов их до сей поры так и звали-крести, ибо они отличались
трудолюбием, покладистым и терпеливым нравом, однако если кончалось их
терпение, многим становилось дурно от их напора, самоотверженности и
невероятного упрямства. Говорили, что на ристалищах лучше не будить в них
дремлющего зверя, а вести поединок ровно, даже бесстрастно, поскольку
возбуждение- почти всегда ответная реакция. И совсем опасно, если они входят в
раж- в состояние Правила.
была непривычная - трехслойная, вдоль и поперек простроченная, из грубого,
крепчайшего холста, а горловина обложена двойной кожей и прошита конскими
жилами. Обыкновенно для потехи отец надевал или совсем старенькую, или из
слабенькой, на одну схватку, фабричной ткани, ибо .после сечи все равно
останутся одни ремешки.
подоткнул с одной стороны, с другой - знакомые с юности песочные часы.
побывал ли у него старый инок с предостережением?.. Сам Пересвет виду не
подавал, кажется, обрадовался приезду порученного ему отцовской волей
несовершеннолетнего аракса.
уж калика послать да к себе позвать. А ты и так услышал, сам пришел...
Сергиева воинства, отрывались от корня и вырастали дичками. Чаще всего, не зная
куда девать силу немереную, уходили бродяжить еще до Пира, а в последние сто
лет подавались в спорт и легкие победы портили их еще больше. Одно время это
стало повальным увлечением, и не только беспризорные отроки - благополучные
норовили уйти из-под родительской воли, бывало, нарушали запрет и после Пира
оставались в спорте, становясь многократными чемпионами мира и пожиная пустую
мирскую славу. А поскольку происходило перерождение аракса, то дикие побеги
жестко отсекались, и возвращение назад происходило мучительно и трудно, если
вообще было возможно.
холки зубра, оглядел ристалище, развел руками.
дубраве место нашлось. Пойдем-ка на другой круг, Сергиев сын!
дубраве, настоящем лесу, перерезанном речкой и ручьями, со сторожками, где
доживали свой второй век и присматривали за порядком иноки, без дорог, но с
густой сетью троп и тропинок, было несколько ристалищ, в том числе боярское,
где происходили поединки за титул Пересвета, и символическое, судебное, на
котором старейшины избирали Ослаба, совершали над ним обряд, после чего он
вершил тут свои суды.
Свадебные Пиры. Круглую луговину недавно выкосили, на опушке, под сенью старых
дубов стоял стог сена и покрытие круга было соответственным: короткая, жесткая
стерня...
что-то поколдовал с ними и, внезапно развернувшись, уже оказался в рукавицах и
с бычьим, неотвратимым напором кинулся в кулачный. Ражный только достал свои
из-за пояса и был не готов, но не имел права взять хотя бы несколько отступных
секунд. На этом ристалище все находилось под волей боярина!
так-то просто, и первые минуты он вынужден был только защищаться, зажав их в
кулаки: бросить на землю - означало отказ от продолжения боя. Едва сдерживая
напор, отбиваясь левой рукой, Ражный всунул пальцы в рукавичный раструб и в
этот миг пропустил сильнейший прямой удар в грудь. Воропай ожидал, что собьет
его с ног, отскочил на шаг, и этого времени хватило, чтобы вогнать правую руку
в жесткое кожаное нутро рукавицы. Какой бы ни была крепкой и тренированной
кисть, все равно к концу зачина рука окажется разбитой и измочаленной так, что
потом не выдержит ни братания, ни тем более сечи.
в атаку. Он не особенно заботился о защите, зная, что выдержит любой удар, если
только он нанесен человеческой рукой, а не торцом таранного бревна; все ребра
еще были на месте и, будто жгутами, обвиты непробиваемыми мышцами. Воропай
почуял всплеск ярости, стал осторожнее и подвижнее, и эта незначительная деталь
вдохновила: Ражный заставлял соперника менять тактику, сбил его бычий напор.
Мало того, бывший открытым полностью - кулаки держал, как ковбой револьверы, у
бедер - боярин все чаще начал выставлять защиту, отбивая удары левой рукой,
только было не ясно, что защищает конкретно. Ражный прощупал его несильными
толчками и обманными движениями, но таким путем уязвимого места- ахиллесовой