враг - ни тебе, ни кому-то еще... Ладно, не буду!
Тебя действительно зовут Макс?
которое Один может сообщить своим рунам: не подействует! Все вокруг то
и дело твердят, что оно не настоящее.
называть...
Афина. - Я имею в виду - после этой проклятой Последней Битвы? С
тобой, с Одином, со мной, со всеми остальными богами... с твоими
людьми, в конце концов. Мы умрем навсегда, или...
складывалась более чем комичная! Вот уж не думал, что когда-нибудь ко
мне явятся боги, чтобы спросить у меня, что будет с ними после
смерти...
меня на лице не написано, что я патологически болтлив? - Горько
усмехнулся я. А потом я и сам не заметил, как внезапно переменилось
мое настроение: только что я был готов заплакать от невыразимой
жалости к себе и прекрасным богам угасающего мира заодно, а теперь мои
губы сами расползлись в мечтательную улыбку.
- А при чем тут кино?
дерьмовая мелодрама, нежно любимая невзыскательным большинством, но
какое восхитительное, завораживающее, воистину магическое название!
Когда слышишь его в оригинале, получается еще лучше: "Gone with the
wind" - "ушедшие с ветром"...
всех!
отсюда, а потом оседлать джиннов смерчик и вернуться к тебе. Я не могу
ничего объяснить - ни тебе, ни даже себе самому... Просто сейчас я
ЗНАЮ, что есть выход - выход, который устроит всех, представляешь?! -
но пока понятия не имею, какие выводы мне следует сделать из этого
бесценного знания, и какие действия предпринять... Есть только эта
магическая фраза: "ушедшие с ветром", и она уносит меня все дальше -
туда, где обитает надежда!
настроения окончательно меня обессилел: мне очень хотелось лечь плашмя
на выжженную траву и уснуть - если разобраться, выходило, что на самом
деле мне хотелось проснуться, но в настоящий момент мне было плевать
на точность формулировки...
голос. - Мне пора просыпаться, а пока ты смотришь на меня, это очень
трудно сделать.
во сне, или наяву, как получится...
наверное. Я боюсь давать обещания, Паллада.
в гости. Она утверждает, что играет на моей стороне - ты знаешь об
этом? - но мне она почему-то здорово не нравится...
нравиться - никому... кроме, разве что этого одноглазого бродяги!
Впрочем, это приносит пользу: она выболтала ему все свои секреты, или
почти все... Не такие уж великие секреты, конечно! Одним словом, я
знаю, что она старалась натравить на нас разъяренных Охотников - всех
разом, и теперь очень зла на тебя за то, что ты ей помешал...
красотой! - Фыркнул я.
говорила...
следует верить.
снова хихикнула, тоненько, как девчонка:
тебя понять! Ничего, пусть себе злится... - Она внезапно стала
серьезной и доверительным шепотом сообщила: - Геката хорохорится, но
ее дела очень плохи. Может быть, хуже, чем у всех нас вместе взятых...
Один сказал мне, что у нее болит зуб - представляешь? Геката это
скрывает, но уж он-то умеет почувствовать чужую боль, если захочет...
Вообще-то, это совершенно невозможно: зубы болят только у людей!
крайней мере, был им не так давно. - Печально усмехнулся я, вспомнив
свой последний визит к стоматологу - не так уж давно это было, если
измерять время с помощью часов и настенных календарей! Я решительно
отогнал сие омерзительное воспоминание - только этого мне не хватало!
- и попросил Афину: - А теперь все-таки отвернись, ладно? Мне
действительно пора...
зашагала по залитой лунным светом тропинке. Потом меня подхватила
упоительно сладкая темнота, а через несколько мгновений - или часов? -
я проснулся возле своего угасающего костра, в таком замечательном
расположении духа, что это даже настораживало.
Джинн. На сей раз его глухой голос не звучал укоризненно: наверное, он
уже смирился с моими причудами...
так что и меняться нечему. Пусть себе идет, как идет!
вечное заклинание мудрецов. - Почтительным шепотом сообщил Джинн.
все-таки есть одно неотложное дело. Сначала я его сделаю, а вот потом,
пожалуй, действительно стану мудрецом: всю жизнь собирался, а тут
такой шанс...
казалось, что ее надо уладить как можно скорее. Все эти религиозные
секты, о которых рассказывал Анатоль... Смех смехом, но было в них
что-то катастрофически неправильное! Пока я пил изумительный чай с
сильным привкусом кислых зеленых яблок, я понял, в чем дело. В этом я
был ужасно похож на своего коллегу, Одина: я тоже ужасно боялся
совпадений с каноническим описанием конца мира. Только для Одина
"каноническим" было прорицание Вельвы, а для меня - видения сумрачного
отшельника Иоанна. Вообще-то пока все было в порядке: я имел все
основания полагать, что все-таки не являюсь "зверем, выходящим из
бездны", или "космическим узурпатором", а обещанная "труба архангела"
принадлежала чернокожему Чарли Паркеру, да и действовал я отнюдь не
"во имя свое", а по просьбе этого неотразимого мультяшного красавчика,
Аллаха... Но были там слова "в храме Божием сядет он как Бог, выдавая
себя за Бога". Разумеется, ни за какого "бога" я себя не выдавал - и
не собирался! - но мне очень не нравилось, что мои ребята справились с
этой задачей и без моего участия. Надо было выбить из них эту дурь, и
чем скорее, тем лучше!
верному войску. - Сообщил я Джинну. - Как бы мне устроить, чтобы они
меня услышали - все до единого?
достаточно просто этого захотеть... Впрочем, я могу помочь тебе
вознестись в небо над их головами...
собираюсь сообщить им, что я, в сущности - такой же чайник, как и они
сами. Если при этом они увидят в небесах мой сияющий лик, все мои
аргументы будут выглядеть довольно бледно, сам понимаешь...
поэтому они не могут рассчитывать на то, что в последний момент ты
спасешь их никчемные жизни и души заодно? - Печально спросил Джинн. -
Но им вряд ли нужна такая жестокая правда. Ты отнимешь у них последнюю
надежду...
И не потому, что я - такой уж великий злодей, скорее наоборот. Чтобы
получить шанс на бессмертие, надо отказаться от надежды на него...
вообще отказаться от надежды. Отчаяние - удивительный ключ к
могуществу, даже не ключ, а отмычка, способная открыть почти любой
замок... и обычно это - единственный ключ, доступный человеку!