сколь-нибудь пригодным ориентиром, и к тому же звезды были либо скрыты
облаками, либо уже начинали гаснуть перед рассветом.
вернулось и ощущение направления к источнику этой боли, которое было
другим, чем прежде, и леденящим до костей.
догнал его.
на оставшийся сзади них ручей. - Он где-то там... - Саша взглянул в ту
сторону, будто в этом была какая-то польза, и спокойно сказал: - Нужна
соль, - и так же спокойно начал развязывать свою поклажу. - Соль должна
удержать его, а до рассвета осталось недолго.
бы побаиваться их, после того, как дважды испробовал на себе закаленную
сталь.
костей. Пальцы едва чувствовали рукоятку, когда он попытался сжать ее. Но
он все же вытащил меч, заставляя свои пальцы оставаться сжатыми и не
спускал глаз с руки, чтобы быть уверенным в них, в то время как Саша начал
насыпать вокруг них соляной круг прямо поверх сухих прошлогодних листьев.
послушными, как и прежде.
затылке от необъяснимого ощущения, что кто-то смотрит ему в спину. Саша
оторвался от своих занятий, поднял глаза и взглянул куда-то мимо него, без
прежней уверенности.
продолжал держать в руке, в сторону зарослей из кустов и деревьев, где
соляной круг был еще разомкнут. Что-то, показавшееся ему огромным, взмыло
прямо над ним и, тяжело взмахнув крыльями, улетело прочь.
то же мгновенье вновь почувствовал присутствие Ивешки, столь неуловимо,
что мог спутать его с обычным волнением сердца, прежде чем догадался, что
именно означали его ощущения, слабые, как дуновение ветра или ночной
шорох...
как только что испытанные Петром ощущения присутствия Ивешки продолжали
расти, становясь все более и более уверенным. Петр взглянул вверх и
отчетливо увидел птицу на фоне посветлевшего неба, где уже проступали
отблески первых солнечных лучей.
противоположном тому, где, как считал Петр, находилась Ивешка.
принадлежит Ууламетсу. Ивешка наверняка сбилась со следа, но теперь она
уже знает это и уже идет туда как может быстрее, но то же делает и
водяной! Ради Бога, пошевеливайся!
его сделать это, и Петр, сразу ощутив его волю, глубоко вздохнул и начал
подъем по склону, скользя и спотыкаясь на старых листьях, чувствуя сзади
себя присутствие Саши. Ивешка приближалась к ним: она тоже видела ворона,
которого каким-то образом ей удалось вызвать сюда от самой реки, о чем
Петр совершенно точно и без тени сомнений знал благодаря сашиному, а
отнюдь не Ивешки, влиянию на него, но сейчас он не обижался на него за
это, потому что тогда никто из них не смог бы выжить. Он первым поднялся
на гребень холма и заскользил вниз по усыпанному старыми листьями
обратному склону, где вновь виднелись стволы огромных деревьев. Его рука
вновь болела, и, вступая в сумрачную темноту под густо переплетенные
ветки, он вновь почувствовал беспричинный страх.
одной стороны их подгоняло присутствие Ивешки, а с другой, со стороны
леса, окружавшего их плотным кольцом, и особенно прямо навстречу им,
давило ощущение холодной враждебности.
все время были на рукоятке меча. То, что по его ощущениям находилось прямо
перед ними, теперь уже не походило на присутствие водяного: ведь ощущения
при встрече с ним были уже известны.
подумал, что никакой леший не стал бы разводить огонь в лесу. Он мечом
раздвинул кусты и внимательно посмотрел в этом вызывавшем опасения
направлении. Он услышал хлопанье крыльев: что-то внезапно пролетело над
ними, задевая его лицо. Недалеко от них на низкой ветке уселся ворон:
темным пятном выделяясь в темном сумраке леса...
рядом с которой был виден едва различимый серый силуэт.
приближалась к ним и размахивая рукой. - Проклятые дураки!
приостановилась, хватая Ууламетса за рукав и стараясь удержать его. - Не
верь ему! Не верь ничему, что услышишь от них...
наполнилось бы волей колдовских желаний, Петр все равно не чувствовал бы
ничего, кроме Ивешки, которая появилась из пространства сзади него, словно
рванувшийся вперед хищник, словно вопль, разорвавший воздух...
на одного из них, и прошла прямо к Ууламетсу и к той Ивешке, которая
стояла рядом со стариком...
собиралось отодвинуть ее. Ууламетс тоже поднял свою руку, но Ивешка
подошла к своей сопернице и отвела ее руку. Пальцы обеих рук едва
коснулись друг друга. Затем, с такой быстротой, что Петр не смог даже
уловить глазами подмену, одинокий белый призрак переместился на то место,
где только что стояли два силуэта.
вниз на свои ноги. - Ведь это твоя дочь, папа, это та самая твоя дочь,
которую ты вызвал...
череп и поблескивающая кучка речных водорослей.
чувствуя, как изнутри его охватывает леденящий холод. Он все еще надеялся,
что это была именно его Ивешка, которая выдержала это столкновение.
Оно скулило и повизгивало, Бог знает по каким причинам.
возвращался с тем, кто был известен для Петра.
Ууламетса. - Папа?
равновесия. - Старик, она, на самом деле, настоящая. Это та, которая
смогла уцелеть, и Малыш вернулся вместе с ней. Разве это не
доказательство?
звук. Его рука была поднята вверх, словно он стремился отразить чью-то
невидимую атаку, во всяком случае так показалось Петру, который с тревогой
наблюдал за ним, и они оба застыли на мгновенье: Саша от чего-то
неожиданно случившегося с ним, а Петр от переполнивших его сомнений, что
делать и с кем сражаться, пока Саша не уронил свою руку на правую руку
Петра.
на нем, будто в одночасье лишился всех своих сил. - Бог... знает что,
Петр...
совершенно бесстрастной, совсем-совсем холодной, и предположил, что за
метаморфоза могла произойти: покупка была слишком дешевой, или попросту
говоря, дочь Ууламетса могла найти сердце слишком хрупким товаром для
того, чтобы владеть им, в конце концов.
мальчик наконец хоть что-то почувствовал и должен просить прощенья за то,
что завел Петра в это место. Он должен поклясться, что никогда не захочет
стать колдуном...
продолжая поддерживать мальчика, и осознавая, что сам Петр Кочевиков не
верит в это, потому что если бы поверил, то должен был бы умереть именно,
так как умер его отец, вместо того, чтобы умереть так, как он представлял
себе это именно сейчас, и что было достаточно вероятным: он мог сделать
свой выбор между призраком, лишенным сердца, или водяным, который
Лукин Евгений
Бажанов Олег
Посняков Андрей
Корнев Павел
Орлов Алекс
Сертаков Виталий