быть, мое собственное желание послало мне это видение. Как может девушка
воздействовать на борющихся на карте противников?
идут к нему, не обращая внимания на окрики дежурных танов. Шеф натянул
рубашку и раскрыл дверь, прежде чем эти сапоги дошли до нее.
золотым кольцом на голове, как и раньше, со свежим, полным нервной энергии
лицом, но с мрачным выражением в глазах.
я думаю, что следовало отдать другому, твоему врагу. Альфгару. Альфгару и
его калеке-отцу. Они вместе с моим предателем-епископом и королем
Бургредом, моим зятем, изгнали меня из моего королевства.
поражение.
верных танов. Армия Марсии идет по моим следам. Я спас тебя: спасешь ли ты
меня?
чтобы обращать внимание на протокол. Как только человек увидел Шефа в
дверях, он сразу стал излагать тревожные новости:
Те, что на страже, говорят, что это может быть только - Айвар.
холод внутри, пришел к выводу. Альфгар с одной стороны. Айвар с другой. А
что у них общего. У одного я отобрал женщину. Другой забрал эту женщину у
меня. Я могу быть уверен, что боги послали мне истинное видение. Ключ ко
всему - Годива. Что-то приказывает мне использовать ее.
хорошими или плохими, какими кажутся при первом прослушивании. Так
оказалось и на этот раз. Маяки прекрасно оповещают об опасности, ее
направлении, даже о количестве врагов. Но они ничего не говорят о
расстоянии. Цепь сигнальных маяков растянулась по всему побережью
Линкольншира. Это может означать только, что Айвар - если это
действительно Айвар - вышел из Хамбера под встречным ветром. На это сразу
указал Бранд. Значит, ему еще не меньше трех дней, если не больше.
уверен, что его преследуют и что король под давлением своих епископов
намерен полностью разбить армию Пути и подчинить себе всю Англию к югу от
Хамбера. Но Альфред молодой человек, скачет он быстро, и с ним был только
один личный телохранитель. А Бургред известен великолепием своего лагеря и
количеством повозок, на быках, которые его сопровождают. Для него сорок
миль - это четырехдневный марш.
будет неожиданным.
том, что ему предстоит сделать - и к кому он может обратиться за помощью в
такой ситуации. На этот последний вопрос ответ только один. Как только Шеф
сумел освободиться от своих советников, разослав их с тем или иным
поручением, он незаметно выскользнул из ворот своего бурга, отправил назад
обеспокоенных стражников, которые хотели сопровождать его, и как можно
незаметнее прошел по заполненным народом улицам.
внезапный ужас которой при появлении ярла свидетельствовал о виновности:
шлюха или деревенская ведьма. Хунд продолжал обращаться с ней, словно она
жена тана. Только когда она ушла, он сел рядом с другом, как всегда,
молча.
снова. Мне нужна твоя помощь. Я никому не могу сказать, что собираюсь
сделать. Поможешь?
сделать это именно сейчас? Ты мог попробовать вернуть Годиву уже несколько
месяцев назад, когда у тебя было гораздо меньше забот.
знал, для чего ему нужна Годива. Это приманка. Ничто не может рассердить
Альфгара больше, чем если Шеф украдет Годиву. И если он представит это как
оскорбление со стороны Пути, союзники поддержат Альфгара. Он хочет, чтобы
они устремились за Годивой, словно большая рыба, бросающаяся на добычу.
Прямо к Айвару на крючок. И Айвара тоже можно приманить. Напоминанием о
женщине, которую он потерял, и о мужчине, который отобрал ее.
Ведь Хунд друг и Годивы.
стало страшно за нее.
Как мы это сделаем?
из катапульт. Я хочу, чтобы ты за день собрал с полдюжины человек. Но
слушай. Они не должны быть северянами. Все англичане. Все фримены. И они
должны выглядеть, как фримены. Как ты. - Шеф имел в виду - малого роста и
недокормленные. - С лошадьми и припасами на неделю. Но одеться бедно, не в
ту одежду, что мы им дали.
глазом, легко узнать, - Шеф не сказал: с одним глазом, который ты мне
оставил. - Когда мы шли в лагерь Рагнарсонов, было все равно. Но теперь я
иду в лагерь, где мой сводный брат и отчим, и мне нужна маскировка. Вот
что я придумал...
поправки. В конце лекарь спрятал свою подвеску - символ Идунн, поправил
рубашку, чтобы ничего не было видно.
будет в лагере, когда завтра утром тебя в нем не найдут?
думают, что я сделал это из-за женщины. И это не будет ложью.
всегда держал его. Странно, подумал он, когда я шел за ней в лагерь
Рагнарсонов, я думал только о спасении Годивы, о том, чтобы увести ее и
найти с ней счастье. Теперь я собираюсь сделать то же самое. Но на этот
раз - на этот раз я делаю это не ради нее. И даже не ради себя. Я делаю
потому, что это должно быть сделано. Таков ответ. И она и я - мы только
часть ответа.
катапульту. Они не могут сказать, что больше не хотят поворачиваться, и мы
тоже.
Торвин, о гигантшах-девушках и о короле, который не давал им отдохнуть. Я
хотел бы дать им отдохнуть, подумал он, дать отдохнуть всем, кто захвачен
этой мельницей войны. Но я не знаю, как освободить их. И себя тоже.
Бургреда и начала пробираться к длинному ряду столов, в данный момент
незанятых. На случай, если ее спросят, у нее готов ответ: она идет к
королевскому пивовару передать приказ короля Бургреда приготовить еще один
бочонок, а также приказ Альфгара присутствовать при вскрытии бочонка. На
самом деле ей нужно было уйти из душной атмосферы женских помещений, пока
сердце ее не разорвалось от страха и горя.
знала, заметили это, говорили между собой о том, что с ней случилось,
говорили со злорадством о падении фаворитки. Но причины они не знали. Они
должны знать, что Альфгар бьет ее, бьет все с большей яростью и безумием,
бьет розгами по голому телу, пока кровь не выступает и ночная рубашка по
утрам присыхает к телу. Даже в бревенчатом дворце Тамворта, столицы
Бургреда, шум доносится через дощатые стены. А в палатках, где король
проводит лето, в лагере...
после избиения мужчины скрывают усмешки; женщины разговаривают с ней
утешающе. Все считают, что так устроен мир, хотя и гадают, чем она могла
так не угодить своему мужу.
отчаяние отхватывает ее, когда она думает о том грехе, который совершают
они с Альфгаром каждый раз, как лежат вместе, грехе кровосмешения, который
навсегда покрывает позором их души и тела. И никто не знает, что она еще и
убийца. Дважды за зиму чувствовала она, как рождается в ней жизнь, хотя
никогда - слава Богу - не чувствовал ее движения. Иначе у нее не хватило
бы сил идти в лес, находить нужные травы, пить горькое лекарство, которое
она делала сама и которое убивало дитя в ее чреве.
старухи. Она хранила в памяти испытанную радость. То жаркое утро в лесу,
листва над головой, теплая кожа и горячая плоть в ее руках, чувство
раскрепощенности и свободы.
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Афанасьев Роман
Свержин Владимир
Посняков Андрей