стало нечем.
клинышек и, безутешно оглядываясь по сторонам, сел рядом с инвалидным
креслом. Юноша тронул колесо - почти ласково, словно погладил. Потом рука
Эдди соскользнула, и он испустил глубокий вздох.
привкус; в голове полыхнула-метнулась летняя зарница острой боли;
почудился некий зовущий голос... зовущий, а может быть, настойчивый и
вопрошающий.
к кому обращается. - Нет, ничего у тебя не выйдет, не в этот раз, не
сейчас. Не сейчас, а может быть, уже никогда". Голову опять вспорола
стрела боли, и Детта сжала кулаки. Ее лицо тоже сжалось в своего рода
кулак, его исказила глумливая гримаса сосредоточенности - выражение
удивительное и приковывающее к себе внимание смесью злобы и почти
блаженной решимости.
мнилось Детте, говорил с ней во время таких приступов.
клониться на грудь, а кулаки поехали вверх по щекам. Детта ждала; черные
глаза мерцали.
человек спустился к морю и плеснул себе в лицо водой.
таблеток от сна, а то ты бы и их нажрался, верно?"
что устроился немного слишком удобно. Поэтому после долгого взгляда в
открытую дверь (что ж ты там видишь, сопляк белопузый? Расскажи - получишь
двадцатку, Детта хочет знать, что там) он опять плюхнулся задом на песок.
молодого человека Детта услышала даже сквозь шум прибоя. Очень скоро Эдди
повалился на бок и свернулся калачиком.
Детта была удивлена, раздражена и испугана. Эдди походил всего лишь на
маленького нахала, который в новогоднюю ночь силился не заснуть до
полуночи, но сошел с круга. Потом Детта вспомнила, как этот сопляк с
Настоящим Гадом пытались заставить ее проглотить отравленную еду и
дразнили своей, хорошей, всякий раз в последнюю секунду выхватывая кусок у
нее из-под носа... по крайней мере до тех пор, пока не перепугались, что
она может отдать концы.
попытались отравить тебя?
не привыкла задавать себе вопросы, и более того, звучавший у нее в голове
вопрошающий голос, кажется, вовсе не походил на ее собственный.
Хотели, чтоб мне поплохело, вот и все. Чтоб сидеть тут и ржать, покамест я
буду блевать да стонать, вот чего".
за землю, подтягиваясь на сильных руках, по-змеиному извиваясь и ни на
секунду не спуская глаз с Эдди. Она предпочла бы подождать еще часок, даже
полчаса: лучше бы сопливый гаденыш углубился в царство снов не на одну-две
мили, а на десяток. Но Детта просто не могла себе позволить такую роскошь,
как ожидание. Настоящий Гад мог вернуться в любой момент.
напоминал жужжание циркулярной пилы, которая вот-вот сдохнет), она
подобрала обломок камня, подходяще гладкий с одной стороны и подходяще
зазубренный - с другой.
убийства в глазах, ползком двинулась дальше, туда, где лежал Эдди.
зазубренной стороной камня до тех пор, пока и он не станет таким же
мертвым, бесчувственным и недвижным, как камень. Тогда она заберет
револьвер и дождется возвращения Роланда.
выбирать: вернуть ее в ее родной мир или отказаться и быть убитым. "Тебе
со мной все равно подыхать, заинька, - скажет она. - А хахаль твой
приказал долго жить, стало быть, из того, про что ты тут языком махал -
дескать, хочу то, хочу се - ничего боле не выйдет".
возможность существовала - Детта никогда не встречала человека, которого
бы боялась и ненавидела так, как Роланда; она считала его способным на
любую низость, на любое коварство), она бы все равно разделалась со
стрелком, прикончив его камнем или же голыми руками. Стрелок был болен, у
него недоставало двух пальцев - Детта сумела бы справиться с ним.
Это был еще один вопрос, и его опять задал голос, показавшийся чужим.
узнает, что ты сделала?
лекарство. И перепихнуться, насколько мне известно".
слышала, как они толковали, думая, будто она спит. Настоящему Гаду
непременно нужно было что-то сделать. Что именно - Детта не знала. Ей было
известно одно: это имеет какое-то отношение к какой-то башне. Не
исключено, что Настоящий Гад считал эту башню полной золота, или
брильянтов, или чего-то в этом роде. Чтобы добраться до башни, сказал он,
ему необходимы Детта, Эдди и кто-то еще. Детта догадывалась, что,
наверное, так и есть. Иначе что здесь делать этим дверям?
об этом. Детте казалось, что, похерив дорогу к башне, она, возможно,
похерила бы единственное, ради чего жил этот беложопый кобелина. А ежели
этот козел узнает, что жить больше незачем, он может сотворить что угодно
- ведь на все прочее ему насрать с высокой горки.
так, Детта невольно задрожала.
пока Эдди спит, но вернется Настоящий Гад, и что тогда? Справится ли она с
ними обоими?
быстро вернулся. На кожаной спинке был глубокий карман. Оттуда торчал
моток веревки, которой Детту привязывали к креслу.
Она собиралась взять все необходимое из рюкзака, который Роланд называл
своим "кошелем", и побыстрее завладеть веревкой... но на миг застыла у
двери, как вкопанная.
представшее ее взору зрелище больше напоминало детективную телепостановку.
Декорация представляла собой большую аптеку. Перед Деттой был провизор,
казавшийся перепуганным до одури, но Детта его не винила: прямо в лицо
аптекарю смотрело дуло револьвера. Аптекарь что-то говорил, но его голос
был далеким, искаженным, словно доносился к ней сквозь поглощающие звук
перегородки. Слов Детта не разбирала. И не видела, кто держит револьвер.
Впрочем, на самом деле видеть грабителя ей было не обязательно, разве не
так? Ясное дело, она знала, кто он.
мешок с дерьмом смахивать, даже на одного из наших, из черных братьев,
внутри-то это все одно он, факт. Недолго же он искал новый шпалер, а?
Готова спорить, пушку надыбать за ним никогда не заржавеет. Надо
пошевеливаться, Детта Уокер".
ароматом давно припасенного, но теперь давно уже истраченного табака. В
определенном отношении кошель очень напоминал дамскую сумку, заполненную
великим множеством сваленных как попало и случайных на первый взгляд
вещиц... однако, вглядевшись повнимательнее, вы видели дорожное снаряжение
человека, готового практически к любой неожиданности.
давно. Если так, стоило подивиться уже тому только, сколько шмутья (среди
которого попадались и вовсе бросовые вещи) все еще остается в кошеле.
инвалидному креслу. Очутившись подле него, она оперлась на руку и, точно
рыбачка, сматывающая линек, вытянула веревку из пришитого к спинке
кармана, то и дело оглядываясь на Эдди - просто, чтобы убедиться, что он
спит.
не затянула ее.
видит жуткий сон, в котором его не то хоронят заживо, не то душат.
Афанасьев Роман
Орловский Гай Юлий
Василенко Иван
Сертаков Виталий
Андреев Николай
Шилова Юлия