стон.
Жильдас Трегомен обернулся.
Рядом с ним стоял Бен-Омар.
Нотариус бледен, он свинцового цвета... у него морская болезнь...
Как! В такую тихую погоду, в этой заснувшей бухте, без единой бороздки на
зеркале вод?
Да! И не приходится удивляться, что бедняга почувствовал себя так скверно!
На судне в самом деле началась необъяснимая, нелепая, недопустимая боковая
качка. Оно последовательно дает крен то с бакборта на штирборт, то со
штирборта на бакборт.
Экипаж бросается вперед, потом назад. Прибегает капитан Баррозо.
- Что же это такое? - спрашивает Жюэль.
- Что случилось? - спрашивает Трегомен.
Может быть, извержение подводного вулкана грозит гибелью "Порталегри"?
Впрочем, ни дядюшка Антифер, ни Замбуко, ни Саук ничего не замечают.
- А-а! Слоны! - закричал Жюэль.
Да! Это слоны устроили качку. По какому-то необъяснимому капризу им
вздумалось опускаться всем вместе то на задние, то на передние ноги. На
судне увеличивается страшная качка, которая слонам очень нравится, как
нравится белке вертеться в своем колесе. Хороши белки - эти огромные
толстокожие животные!
Качка становится все сильнее, абордажные сетки уже касаются воды, судно
рискует наполниться водой с бак-борта или со штирборта...
Баррозо и несколько матросов бегут в трюм. Они пробуют успокоить чудовищных
животных. Ничто на них не действует: ни крики, ни удары. Слоны потрясают
хоботами, выпрямляют уши, размахивают хвостами, возбуждаются все больше и
больше. "Порталегри" вращается, вращается, вращается... и вода хлещет через
борт.
Это продолжается недолго. В десять секунд море наводняет трюм. Судно идет
ко дну, и из бездны доносится рев неосторожных животных.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой дядюшка Антифер и банкир Замбуко заявляют, что не
уйдут с острова, послужившего им убежищем, прежде чем не осмотрят его
"Наконец-то я потерпел кораблекрушение!" - мог бы сказать на следующий день
бывший хозяин "Прекрасной Амелии".
Действительно, накануне вечером судно погрузилось на глубину от тридцати до
сорока метров, и один из островков в бухте Маюмба послужил убежищем для
потерпевших кораблекрушение. Никто не погиб при этой невероятной
катастрофе. При перекличке все оказались налицо - и пассажиры и экипаж
судна. Помогая друг другу - дядюшка Антифер поддерживал банкира Замбуко,
Саук - Бен-Омара,- они достигли скал острова, для чего им пришлось сделать
только несколько взмахов руками. Слоны же, не созданные для водной стихии,
исчезли в пучине. И они сами виноваты в том, что утонули. Нельзя обращать
судно в качели!
Не успел дядюшка Антифер выбраться на остров, как закричал:
- А наши инструменты?! Наши карты!..
К несчастью - это была непоправимая потеря,- они не успели спасти ни
секстанта, ни хронометра, ни атласа, ни книги "Таблицы исчисления времени".
Бедствие свершилось в несколько секунд. Повезло только в одном: банкир и
нотариус, равно как и Трегомен, хранили деньги каждый в своем поясе, так
что потерпевшие кораблекрушение хотя бы с этой стороны не должны были в
дальнейшем испытывать никаких затруднений.
Заметим кстати, что Жильдасу Трегомену было очень легко держаться на
поверхности: вес вытесняемой им воды едва ли не превышал вес его тела, и
потому, спокойно подчинившись движению волн, он тихо выплыл на песчаный
желтый берег, словно кит, очутившийся на мели.
Прежде всего надо было высушить одежду. На жарком солнце она высохла за
полчаса.
Предстояло провести довольно неприятную ночь под защитой деревьев, каждому
- наедине со своими невеселыми мыслями. Не было сомнений, что они попали
именно в те места, где должен был находиться второй остров - последний
документ давал на этот счет очень точные указания.
Но как определить точку, где пересекаются южная параллель под 3€17' и
восточный меридиан под 7€23' (первая цифра - из документа с острова в
Оманском заливе, вторая - из письма, хранившегося в сундуке тунисского
банкира), как теперь определить эту точку, когда Жюэль без секстанта и
хронометра не сможет установить высоту?
Поэтому каждый, сообразно своему характеру и наклонностям, думал про себя.
Замбуко:
"Потерпеть крушение у самой гавани!"
Дядюшка Антифер:
"Я не уйду отсюда до тех пор, пока не перерою все островки в бухте Маюмба,
если даже придется посвятить этому десять лет жизни!"
Саук:
"Нападение было так хорошо подготовлено, и все пропало из-за этой дурацкой
катастрофы!"
Баррозо:
"А мои слоны, они даже не были застрахованы!"
Бен-Омар:
"Аллах милостив, аллах милостив, но эта премия могла бы мне дорого
обойтись... если я вообще когда-нибудь ее получу!"
Жюэль:
"Теперь мне ничто не помешает вернуться в Европу к моей дорогой Эногат!"
Жильдас Трегомен:
"Нет, никогда не следует садиться на судно, нагруженное веселыми слонами!"
В эту ночь никому не удалось заснуть. Если потерпевшие крушение сейчас и не
страдали от голода, то что они скажут завтра утром, когда желудок предъявит
свои требования? Разве что на острове найдутся кокосовые пальмы. За
неимением лучшего пришлось бы довольствоваться их плодами до того момента,
пока не подвернется случай переправиться в Маюмбу. Но как попасть в это
селение, расположенное в глубине бухты, в пяти или шести милях отсюда?
Подавать сигналы? Но будут ли они замечены? Пуститься вплавь? Но найдется
ли среди экипажа "Порталегри" хоть один человек, способный проплыть такое
расстояние? Впрочем, утро вечера мудренее.
Все говорило за то, что этот островок необитаем,- речь идет, разумеется, о
людях. Других живых существ, шумных, беспокойных, несносных, может быть
даже опасных благодаря своей многочисленности, было сколько угодно. Жильдас
Трегомен невольно подумал, что обезьяны всего мира назначили здесь друг
другу свидание. Положительно, они очутились в обезьяньем царстве, в столице
Обезьяний!..
Вот почему, хотя стояла тихая погода и прибой был едва слышен, жертвы
кораблекрушения не могли даже и часа провести спокойно на этом островке.
Тишина все время нарушалась - о сне нечего было и думать.
И в самом деле, в лесистой чаще постоянно происходила какая-то странная
возня; казалось, доносится грохот барабанов целого отряда конголезцев[190].
Меж стволами, среди ветвей беспрестанно кто-то двигался, суетился, сновал
Прозоров Александр
Роллинс Джеймс
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Пехов Алексей