Чтение 70–й страницы книги ~Кристина~

- Конечно, он должен быть в архиве; мы храним адреса родственников
военнослужащих. Ненавижу этот дерьмовый архив, но моя служба заканчивается в
июле. Давай мне свой адрес, Дэннис, и мы вышлем тебе карточку с информацией.

Я назвал свой адрес и телефон и извинился за то, что отвлек его от
работы.

- Забудь об этом, парень, - сказал он. - Все равно у нас сейчас перерыв
на этот поганый кофе.

На мгновение мне стало интересно, каким чудом он держался в самом
фешенебельном здании Либертивилла, где располагалась штаб-квартира Легиона.
Я вообразил его показывающим дом какой-нибудь очаровательной леди: "Вот тут,
мэм, чертовски замечательный диванчик, а вон там вы видите проклятый ящик с
экраном, который нам не напрягал уши, когда мы торчали на сраном
Гвадалканале и япошки лезли на нас, как из задницы, потому что вокруг
свистели пули и у ребят отрывались руки и головы".

Я усмехнулся, но его следующие слова заставили меня насторожиться.

***

- Пару раз я ездил в этой машине Лебэя. Мне она всегда не нравилась. И я
бы не сел в нее после того, как его жена.., ну, ты знаешь.

- Понимаю, - сказал я, и мне показалось, что мой голос донесся откуда-то
издалека. - Послушайте, а что он сделал, когда покинул Легион? Вы говорили,
это было связано с машиной?

Он засмеялся:

- Но тебя ведь не очень волнует эта старая история, да?

- Нет, она как раз интересует меня. Я же говорил, машину купил мой друг.

- Ну хорошо, я расскажу. В общем-то вышло все дерьмово. Мы сами в нее
влезли, когда решили подшутить над ним. Но ведь у нас никто по-настоящему не
любил его. Для нас он был чужим, посторонним...

"Как Эрни", - подумал я.

- ..и мы порядком выпили, - продолжал Маккендлесс. - Как раз
заканчивалась вечеринка, и Лебэй корчил из себя еще большую задницу, чем
обычно. Мы сидели в баре и видели, что он собирается домой. А когда Лебэй
уходил, то всегда делал это так: прыгал в свой "плимут", давал задний ход, а
потом сразу пускал его в карьер. Эта штука вылетала со стоянки, как ракета,
- назад неслись целые кучи гравия. И вот Сонни Беллерман предложил немного
проучить его, а заодно самим порезвиться. Мы встали за углом дома, так чтобы
он не заметил нас, когда будет садиться в машину. Он всегда называл ее
каким-то женским именем, как если бы женился на этой поганой штуковине.

Он вышел минут десять спустя, пьяный, как свинья, и Сонни сказал:
"Ребята, тихо! Будьте готовы".

Лебэй сел в машину и дал задний ход. Все получилось как нельзя лучше: он
затормозил, чтобы закурить сигарету. В этот самый момент мы подхватили
машину под задний бампер и подняли ее так, что задние колеса немного
оторвались от земли, и Лебэй при всем желании не мог больше разбрасывать
гравий на стоянке.

- Да, я тоже проделывал такие трюки, - сказал я, вспомнив, как однажды мы
чуть не свели с ума тренера Пуффера, который минут пять не мог сообразить,
почему его машина не двигается с места.

- Правда, мы не ожидали того, что произошло: он закурил сигарету и
включил радио. Между прочим, мы не любили его еще и потому, что он обожал
слушать рок-н-ролл и презирал старую музыку, затем он переключил передачу.
Мы этого не видели, потому что согнулись в три погибели за его багажником. Я
помню, как Сонни Беллерман тихо засмеялся и прошептал: "Они над землей?" Ему
досталось больше всех нас. Из-за обручального кольца. Но я клянусь Богом,
они были над землей! Мы оторвали задние колеса "плимута" не меньше, чем на
четыре дюйма от земли.

- Что случилось дальше? - спросил я, хотя уже догадывался, чем
закончилась эта история.

- Что случилось дальше? Он стартовал, как обычно, вот и все. Не считая
того, что задний бампер его проклятой машины сорвал не меньше ярда кожи с
моей левой руки. И того, что Сонни Беллерман лишился безымянного пальца. И
мы слышали, как засмеялся Лебэй, - он будто знал, что мы были там. В общем,
он мог знать: если бы перед выходом из бара он зашел в ванную комнату, то
мог бы увидеть нас в окно.

Ну, после этого Легион был закрыт для него. Мы послали ему письмо, в
котором предлагали выйти в отставку, и он покинул службу. Если бы он не
воевал, то не отделался бы так просто.

- Задние колеса должны были стоять на земле, - рассеянно сказал я, думая
о том, что случилось с ребятами, которые пошутили над Кристиной в ноябре.

- И все-таки мы их подняли, - проговорил Маккендлесс. - Когда нас осыпало
гравием, то он вырвался из-под передних колес. До сих пор не могу понять,
как ему удалось сделать такой трюк. Чертовщина какая-то. Джерри Барлоу - он
был одним из нас - предположил, что Лебэй наставил привод на обе оси,
переднюю и заднюю. Но ведь это технически невозможно, да?

- Да, - согласился я. - Вряд ли он мог это сделать.

- Вот и я так думаю, - сказал Маккендлесс и, помолчав, проговорил уже
другим голосом:

- Ну ладно парень. У нас заканчивается перерыв, а я хочу выпить еще одну
чашку кофе. Если мы найдем адрес, то пришлем его тебе. Полагаю, скоро ты его
получишь.

- Благодарю вас, мистер Маккендлесс.

- Рад буду помочь тебе. Ну, пока? Звони, если что-нибудь еще понадобится.
Он положил трубку.

Я долго смотрел на телефон и думал о машинах, которые остаются на ходу,
даже если поднять над землей их ведущие колеса. Чертовщина какая-то. И
вправду чертовщина, если у Маккендлесса остался шрам, доказывающий ее
существование. Его слова напомнили что-то из рассказа Джорджа Лебэя. Ну да.
Джордж тоже показал мне шрам, когда говорил о Ролланде Д. Лебэе. И когда он
рос, его шрам рос вместе с ним.

44/ НОВОГОДНЯЯ НОЧЬ

Я позвонил Эрни в канун Нового года. Мне понадобилась пара дней,
потраченных на раздумья, чтобы решиться на это. Я пришел к мысли, что нельзя
делать никаких выводов, не встретившись с Эрни. И с Кристиной. За семейным
завтраком я небрежно упомянул о машине, и отец сказал, что, по его мнению,
все автомобили, опечатанные в гараже Дарнелла, уже сфотографированы и
возвращены владельцам.

К телефону подошла Регина. Узнав меня, она сначала запнулась, а потом
попросила "повлиять на Эрни": ее сын бросил готовиться к колледжу, начал
приносить плохие баллы из школы, перестал замечать родителей и.., совсем
изменился. Наконец она подозвала Эрни.

- Алло? - спросил чей-то враждебный голос, и у меня в голове пронеслась
лихорадочная мысль:

"Это не Эрни".

- Эрни?

- Слышу Дэнниса Гилдера - человека, от которого остались только рот и
уши, - проговорил некто. Да, его голос напоминал голос Эрни, но казался
немного огрубевшим - как после долгого, надрывного крика. У меня появилось
жуткое чувство, что я говорю с посторонним, умевшим имитировать интонации и
выражения моего друга Эрни.

- Думай, что говоришь, скотина. - сказал я. Я улыбнулся, но руки у меня
похолодели, как у покойника.

- Знаешь, - голос понизился до тона конфиденциального сообщения, - твое
лицо и моя задница подозрительно похожи друг на друга.

- Я заметил сходство, но в прошлый раз мне показалось, что все было
наоборот, - проговорил я, и, обменявшись нашими обычными любезностями, мы
помолчали. - Ну, так что делаешь сегодня вечером? - спросил я.

- Пока ничего не намечал, - ответил он. - Ни свиданий, ни чего другого. А
ты?

- Я-то? Ну, я в прекрасной форме, - сказал я. - Сейчас забегу за
Розанной, и мы поедем в "Студию 2000". Если хочешь, можешь поехать с нами и
подержать мои костыли, пока мы будем танцевать.

Он немного посмеялся.

- Я думал, что мы встретимся, - добавил я, - и, как всегда, отпразднуем
Новый год вместе. Как ты отнесешься к моему предложению?

- Чудесно! - воскликнул Эрни. Казалось, его воодушевила моя идея. -
Посмотрим Гая Ломбардо и его новогоднюю программу. Это будет замечательно!

Я снова замолчал, не зная, что сказать. Наконец осторожно проговорил:

- Ну, может быть. Дика Кларка или кого-нибудь еще. Гай Ломбарде давно
умер, Эрни.

- Умер? - Эрни явно был в некотором замешательстве. - Ах да. Ну конечно,
умер. Но ведь Дик Кларк еще выступает, да?

- Верно, - сказал я.

- Ну, так пусть будет Дик Кларк, - произнес Эрни уже совершенно не своим
голосом. У меня неожиданно потемнело в глазах,

(лучший запах в мире.., не считая запаха гнили) и рука судорожно сдавила
телефонную трубку. Я был готов закричать. Я говорил не с Эрни, я говорил с
Ролландом Д. Лебэем. Я говорил с покойником.

- Да, посмотрим Дика, - услышал я себя, как будто издалека.

- Как твое самочувствие, Дэннис? Ты уже водишь машину?

- Нет, пока еще нет. Я попрошу отца привезти меня к тебе. - Я набрал
воздуха в легкие, а потом выдохнул:

- Может быть, ты отвезешь меня обратно? У тебя ведь есть машина?

- Конечно! - Он на самом деле обрадовался. - Да, это будет здорово,
Дэннис! По-настоящему здорово! Посмеемся, развлечемся - как в старые добрые
времена.

- Да, - сказал я. А потом - клянусь Богом, у меня вырвалось само собой -
добавил: