от муки. Жаль его; от их искаженной любви ему еще хуже, чем ей, ведь для
нее плотская любовь никогда не будет важна. Неугомонный, он постоянно
куда-то ее толкал, старался найти выход. Пускай поступает как хочет и
берет у нее что хочет.
подался вперед, и она положила руку ему на колено. Он взял ее руку и
поцеловал; но ему стало не по себе. Как будто он отказывается от себя.
Приносит себя в жертву ее непорочности, которую, пожалуй, ни во что не
ставит. Зачем страстно целовать ей руку, ведь это только оттолкнет ее, не
оставит ничего, кроме боли. И все-таки он медленно привлек Мириам к себе и
поцеловал.
притворяться. Целуя его, Мириам смотрела на его глаза; они устремлены были
в пространство, особое темное пламя горело в них, завораживало ее. Пол
замер. И она почувствовала, как громко стучит сердце у него в груди.
упрямый.
шею.
глаза. Пламя трепетало, будто пыталось от нее уклониться, и наконец
угасло. Пол резко отвернулся. То была трудная минута.
нужно скрывать. Мы будем счастливы?
чего мы хотим; нам надо с этим справиться.
Пол ее целовал, и пальцы его скользили по ее лицу. В темноте он не мог ее
увидеть, только всем телом ощущал ее рядом, и страсть захлестнула его. Он
крепко прижал ее к себе.
плечо. Трудно ему было.
прижимая его руку там, где она обхватывала талию. - Мне становится
спокойно.
не так уж опасно... ничего похожего на гетевскую Гретхен. Можешь ты мне в
этом довериться?
нет, не в этом... просто...
остановилось.
коснулись ее шеи. Она не вынесла. Отпрянула. Пол разжал руки.
чтобы он ушел. Наконец он быстро ее поцеловал и взобрался на изгородь.
Оглянулся, но только и увидел во тьме под склонившимися ветвями бледное
пятно ее лица. Больше ничего от нее не осталось.
отвернулся и, сжав кулаки, кинулся бежать по дороге; а когда оказался у
ограды над озером, перегнулся через нее и, ошеломленный, загляделся в
темные воды.
пересудов; боялась одного - как все сложится у них с Полом. Да, если он
будет настаивать, она ему уступит... но когда она потом думала об этом, у
нее уходила душа в пятки. Он будет разочарован, неудовлетворен и тогда
уйдет. Но он так настойчив, и важнее этой настойчивости, которой Мириам не
придавала особого значения, был страх погубить их любовь. В сущности, Пол,
как все мужчины, всего лишь хочет утолить свое желание. Но ведь есть в
нем, есть и нечто другое, более глубокое! И этому она может довериться,
несмотря на все его желания. Он говорил, что обладание - великое мгновение
в жизни. Оно средоточие всех самых сильных чувств. Может быть, и так.
Что-то в этом есть божественное; тогда, с Богом в душе, она покорится и
пойдет на эту жертву. Он получит ее. И при этой мысли все тело ее невольно
сжималось, словно готовое к сопротивлению; но чрез эти врата страданий
Жизнь понуждает ее пройти, и она покорится. Во всяком случае, Пол получит,
что хочет, а это ее глубочайшее желание. Она раздумывала и раздумывала,
стараясь с ним согласиться.
жар, Мириам отводила от себя его голову, сжимала его виски ладонями и
смотрела ему в глаза. Пол не выдерживал ее взгляда. Ее полные любви темные
глаза, серьезные и пытливые, заставляли его отворачиваться. Ни на миг не
позволяла она ему забыть. Опять и опять возвращала к мучительному чувству
ответственности, и своей и его. Ни на миг нельзя расслабиться, ни на миг
нельзя отдаться великому голоду, безликой страсти; его опять обращали в
сознательное, мыслящее существо. Словно из самозабвенья страсти она звала
его вновь к обыденности, к личным отношениям. Невыносимо! "Оставь меня в
покое... оставь меня в покое!" - хотелось ему крикнуть; а ей хотелось,
чтобы он смотрел на нее глазами, полными любви. Не принадлежали ей его
глаза, полные темным безличным пламенем желания.
высокие деревья усыпаны были алыми и темно-красными подвесками под темными
листьями. Однажды вечером Пол и Эдгар снимали ягоды. День был жаркий, и
теперь в небе клубились тучи, темные и прогретые. Пол взобрался высоко на
дерево, выше ярко-красных крыш дворовых построек. Под непрестанное
постаныванье ветра дерево слегка покачивалось в волнующем ритме, который
будоражил кровь. Пол, ненадежно примостившись на гибких ветвях, качаясь
вместе с деревом и уже слегка опьянев, дотянулся до веток, с которых алые
бусины вишен свисали особенно густо, и горстями рвал скользкие, прохладные
ягоды. Он тянулся всем телом, и вишни, словно прохладные пальцы, касались
его ушей, шеи, и их прикосновенье отзывалось вспышкой в крови. В темной
листве рдели и открывались взгляду все оттенки красного, от золотисто
пунцового до темно-багряного.
на юго-востоке, в мягком желтом сиянии громоздились в небе над головой.
Только что сумеречный и серый, ошеломленный мир охватило золотое зарево.
Деревья, травы, отдаленные воды, казалось, очнулись от сумерек и просияли.
золотистые блики.
застреленных вора. Пол увидел свисающие вишневые косточки, совсем
обесцвеченные, точно скелеты, плоть склевана дочиста. Опять он глянул
вниз, на Мириам.
горстью вишен. Она испугалась, вздрогнула. Он негромко засмеялся
мальчишеским озорным смехом и опять забросал ее ягодами. Она отбежала,
подхватив на ходу немного вишен. Две пары особенно красивых повесила на
уши; и опять посмотрела вверх, на Пола.
Свержин Владимир
Аникина Наталья
Маркелов Олег
Панов Вадим
Прозоров Александр
Доценко Виктор