- а в середине этого каре был разложен гигантский костер, куда под
пристальными взглядами командира дивизии и флагмайского химика швырялись
пластины регенерации вперемешку со всяческим мусором, которые ядовито
шипели и плавились, да только никак не взрывались, тетю за титю, отчего
каре постепенно сжималось, поскольку всем хотелось не пропустить сам
взрыв, и что только не лили, не бросали в костер, жареные фазаны и
святые угодники - и турбинное масло, и ветошь отечественную
промасленную, и прочее, и прочее - а взрыва все нет и нет!
и за ней нужен глаз да глаз?
флагхима по-всякому.
заделать приборку в боевой рубке, окунает-таки руку, сжимавшую тряпку,
по локоть в банку с яростно булькающей регенерацией, и тряпка, чесотка
женская, африканская, она же мужская немедленно загорается, а банка
вылетает из рук оторопевшего матроса и летит вниз, в центральный пост,
где она бухается оземь, остается стоять вертикально и начинает пылать
жутким пламенем; а за ней слетает матрос, который для предотвращения
горения банки - ничего лучше-то нет- садится на нее сверху жопкой,
пытаясь-таки потушить, отчего у него сейчас же выгорает половина
вышеназванного места к тому самому моменту когда командующий -
имя-наше-Паша - уже перещупал почти все семенники юдольные, а главный
механик, дитя убогое трехколесное, настроил своих механических уродов на
службу дорогому Отечеству, а на пирсе ј 7 - "Равняйсь! Смирно!" - все
еще никак не взрывается та злосчастная регенерация, вокруг которой
продолжает сжиматься кольцо алчущих взрыва.
половина вышеуказанной задницы, валит дым.
бегут туда, возглавляемые командующим, только что щупавшим их семенники;
к ним присоединяются механики с задушенной инициативой, и пожарный
катер, под командованием старшего лейтенанта Ковыль - знаменитого тем,
что он несусветный пьяница мечтающий уволиться в запас, для чего он
каждый вечер с пионерским горном и барабаном закатывает концерт под
окнами командующего, за что его непременно сажают в тюрьму, то есть в
комендатуру, но утром неизменно отпускают, потому что пожарным катером
командовать некому, а он бегом к командующему и встречает его у подъезда
рапортом, что, мол, по вашей милости отсидел всю эту ночь в застенке,
ваше благородие, без всяческих замечаний - и вот этот катер, под
командованием столь замечательной личности, начинает выписывать по
акватории загадочные окружности, завывая и подлаивая, поливая все из
брандспойта, а из лодки, продолжавшей дымить, появляется процессия,
бережно ведущая под руки моряка, раздетого догола, а ведут его в
госпиталь воссоздавать искалеченные ягодицы, а на пирсе Nё 7 все еще по
инерции сжимается кольцо вокруг костра, куда все еще летит регенерация и
горючие материалы, а она не взрывается, хоть ты тресни.
ужасом черную массу, а впереди бежит командующий, белый, как конь
командарма Чапаева, совершенно запамятовав, что у него для передвижения
имеется машина, а навстречу им ведут морячка половиножопого, и старший
лейтенант Ковыль, подбираясь к пожару и к собственной демобилизации,
поливает все это как попало, причем чем ближе к очагу возгорания, тем
необъяснимо тоньше становится струя.
которую к этому времени - "Равняйсь! Смирно!" - отчаявшись, решили
затушить водой, взорвалась с удивительной силой.
разметало.
щупали семенники юдольные, весь этот ебаный букет механиков, настроенных
на службу дорогому Отечеству, и матрос с неотреставрированной задницей.
лейтенантом Ковылем, недожившим до собственной демобилизации.
старпом, авторитетно заявляю: ничего с нами не может слу иться и
координально произойти.
как и мина эщ, выражаясь по-восточному, когда при правильном
использовании человеческого организма на флоте ничего с ним не бывает и
он только здоровеет на глазах ото всяких неожиданностей.
ничего ни с кем не случалось, хотя многие, сидящие в этот момент на
горшке, уверяли, что дерьмо само как бы высовывается, выглядывает
ненароком всем понятно откуда, а затем через короткий промежуток времени
совершенно выскакивает мелким бесом всем известно почему.
взгляд, были совершенно не правы, потому что при снятии давления как раз
с простынею-то все и должно было происходить наоборот.
настоящих наших мамонтов хоть в лоб молотком бей, все равно не ослабеют.
только что распинался, а только волосатая детородная его часть - после
автономки надрался, как раскрашенный поперечно ирокез, и, идя домой в
три часа ночи, упал на дороге на спину и ручки многострадальные на груди
своей сложил.
отверстием.
очень мощной струей, а такой тоненькой, дохленькой струечкой, которая
сначала выходила, а потом вроде опадала и назад вяло втягивалась.
к струе и зачем-то ее понюхал - нюх-нюх!
и все такое прочее.
отчаянным образом застрели и он всю ночь на дороге пролежал - я вам даже
объяснить не могу.
"Мичман, встать!" - а как он встанет, овцематка в цвету, если прилип
спиножопьем абсолютно совсем и его потом отделяли от дороги тремя ломами
и лопатой?!
госпиталь, восстановить утраченное было здоровье, необходимое для того,
чтобы потом его можно было снова дисциплинарно высношать.
кремальеру вверх, правой на защелку, дверь на себя.
правая рука, нога, потом, оттолкнувшись, ныряю всем телом и задраиваю
дверь, кремальеру вниз - я в первом.
можно даже под водой отдать якорь. Над головой - перемычка ВВД. Хочу
прочитать, какие ЦГБ с нее продуваются.
названием. Ничего не получается. У меня что-то со зрением. Не могу
прочитать.
первого отсека. Над ней электрики катаются, лежа на специальной тележке.
газоанализатор, и раз стрелка падает, значит, работают компрессоры -
снимается давление воздуха.
отсеках возрастает, и раз в сутки его приходится снимать.
смотрит на него в эти минуты, может подумать, что в отсеках исчезает
кислород.
справляются, из-за чего отсеки надцуваются и поэтому открывают
Афанасьев Роман
Буркатовский Сергей
Березин Федор
Сертаков Виталий
Трубников Александр
Белов Вольф