его впредь до освобождения России от большевиков, признать Дон самостоятельным,
а также помочь войску оружием, предлагая за это установить через Украину
правильные торговые сношения. Гетмана Скоропадского П. Н. Краснов заверил в
исконной дружбе между Украиной и донскими казаками и настойчиво просил скорее
восстановить старые границы земли войска Донского.
Результат посылки этих писем сказался скоро. Уже 8-го мая ген. фон-Кнерцер,
находившийся тогда в Таганроге, прислал к Атаману делегацию, которая заявила,
что германцы никаких завоевательных целей не преследуют, что Таганрогский округ
они заняли по указанию Украины, а часть Донецкого округа, по приглашению самих
же казаков 159). Спор о Таганрогском округе депутация предложила решить путем
непосредственных сношений Атамана с Гетманом, высказав при этом, что по ее
мнению, в интересах самих казаков, чтобы немецкие войска оставались временно на
Дону, впредь до установления здесь полного порядка. Вместе с тем, Атаману
удалось настоять, что дальше вглубь Дона немцы продвигаться не будут и в
Новочеркасске не должны появляться без особого на то разрешения Атамана, ни
германские офицеры, ни солдаты, дабы своим видом не раздражать казаков.
Таковы были первые шаги Донской власти по установлению контакта с немцами и с
Украиной.
Почти одновременно в Новочеркасск прибыла депутация от Грузинской республики, с
которой Атаман также вошел в дружеские сношения, условившись за наш хлеб
получать оружие и воинское снаряжение, оставшееся в изобилии от бывшей
Кавказской армии. В эти же дни завязались добрые отношения и с Кубанским
Атаманом полк. Филимоновым, проживавшим тогда в г. Новочеркасске.
Имея впереди главную цель -- свержение Советской власти вооруженной борьбой,
Краснов всюду настойчиво искал себе союзников и помощь.
Уже через короткий срок стало очевидным, что просьбы Донского Атамана возымели
действие.
5-го июня из Киева от ген. Эйхорна прибыл майор Стефани и сообщил Атаману о
признании его германскими властями. В связи с этим, 14 июня в Новочеркасск
приехал немецкий генерал фон-Арним и представился Атаману, а 27 июня в г. Ростов
был официально назначен для сношения с Донской властью немецкого генерального
штаба майор фон-Кохенхаузен.
Мало-помалу, начала налаживаться деловая работа. Был установлен курс германской
марки (75 коп.), сделана расценка винтовки и воинского снаряжения, обусловлено
получение Доном орудий, аэропланов, снарядов, патронов, автомобилей и прочего
военного имущества. Немцы обязывались прочно охранять западную границу войска
(свыше 500 верст) и вскоре на деле выполнили свое обещание, когда быстро, но с
большими для себя потерями, ликвидировали отважную попытку большевиков
высадиться на Таганрогской косе и занять гор. Таганрог.
159) Это произошло в самом начале восстания, еще до ген. Краснова, когда почти
весь Дон был под властью большевиков.
239
Сближение Донской власти с германцами имело следствием и то, что они охотно
пропускали с Украины офицеров на Дон, зная, однако, что значительное количество
их уезжает на пополнение в Добровольческую армию. Не протестовали немцы и против
того, что снаряды и патроны, получаемые для Донской армии, частью
переотправляются нами в Добровольческую армию 160). О враждебности к ним
командования Добровольческой армии немцы отлично знали. Однако, смотрели на это,
я бы сказал, сквозь пальцы, уверенные, что те или иные чувства руководителей
Добровольческой армии все равно не могут оказать никакого влияния на ход событий
или принудить их видоизменить их планы и намерения.
Такое индиферентное отношение немцев к Добровольческой армии продолжалось до тех
пор, пока в Екатеринодарских газетах не стали появляться статьи с открытыми
призывами объявления войны Украине и необходимости изгнания немцев 161). В связи
с эти, майор фон-Кохенгаузен просил Атамана путем личных переговоров
воздействовать на Екатеринодарскую прессу. Генерал Краснов обратился с просьбой
к генералу Деникину -- прекратить газетную травлю Гетмана и немцев, но его
обращение успеха не имело. Тогда немцы решили сами принять меры. В это же время,
у них зародилась мысль сформировать и Южную Добровольческую армию, которая бы
была настроена к ним, если не приятельски, то во всяком случае безразлично 162).
Вместе с тем, они стали чинить препятствия проезду офицеров в Добровольческую
армию и потребовали от нас обещание, что получаемое нами снабжение не будет
передаваться добровольцам. С целью контроля за выполнением этого, они выставили
у Батайска особые немецкие заставы. Однако, надо быть справедливым и сказать,
что сделав это, немцы в действительности закрывали глаза, что минуя их посты в
Батайске, наши грузовые автомобили с патронами и снарядами, шли на Кущевку или
Кагальницкую, а оттуда перегружаясь, отправлялись далее на Тихорецкую к
добровольцам. Нельзя не отметить и того, что благодаря нахождению в Ростове
особых представителей Германского командования во глава с майором Кохенхаузеном,
получение Доном всего потребного для войны, было до крайности облегчено. Без
шумных и обильных обедов, обычно имевших место, когда прибыли наши союзники, а
лишь на строго деловой почве, с немецкой педантичностью, скромно вели они работу
снабжения Дона. Если "дорого яичко ко Христову Дню", то своевременное прибытие
боевых припасов еще дороже, ибо за опоздание их платится человеческой кровью. И
могу засвидетельствовать, что всегда точно, всегда заблаговременно, немцы
сообщали нам, куда, что и сколько прибудет, ни разу не заставив раскаяться в
сделанных расчетах, ни разу не нарушив наших предположений.
Регулярное получение с Украины военного имущества, дало возможность Донскому
командованию наладить правильное снабжение действующих войск боевыми припасами-
Кроме того, обеспечило ими
160) За первые два месяца мы получили от немцев: 11651 винтовку, 46 орудий, 88
пулеметов, свыше 100000 снарядов и около 12 миллионов патронов. Значительная
часть этого имущества была нами передана Добровольческой армии и Кубанцам.
161) Во главе отдела внешних сношений в то время стоял ген. А. Драгомиров.
162)Об "Южной армии" я буду говорить ниже.
240
Постоянную армию, а главное, вселило уверенность начальникам и казакам в
конечный успех борьбы с большевиками. Казаки безропотно переносили лишения
боевой жизни и бодро смотрели на будущее. Шаг за шагом казачьи части
продвигались вперед, постепенно освобождая область от красногвардейских банд.
Снабжение нас боевыми припасами шло беспрепятственно вплоть до июня месяца. В
конце же этого месяца у немцев произошла какая-то заминка в снабжении нас
боевыми припасами, словно на наши с ними взаимоотношения неожиданно набежала
черная тучка. Скоро мы выяснили причину этого. Оказалось, кем-то были пущены
невероятные слухи, будто бы чехословаки заняли Саратов, Царицын и Астрахань и
таким образом образовался "восточный фронт" против немцев. Слухи были
подхвачены, муссированы в обществе и в конце концов докатились до немцев.
Последние, не придавая им особой веры, воспользовались этим, чтобы проверить
обстановку и на всякий случай выяснить позицию Дона. С этой целью, закрыв
предварительно источник снабжения Дона, немецкая делегация в составе майоров
фон-Стефани, фон-Шлейница и фон-Кохенхаузена, 27-го июня явилась к Атаману и в
присутствии председателя совета Управляющих ген. А. Богаевского, поставила
генералу Краснову несколько прямых и весьма щекотливых вопросов. Делегация
заявила, что Германия считает себя союзницей Дона в войне казаков с
большевиками, что это она уже доказала всемерно помогая войску в этой борьбе
вплоть до вооруженного вмешательства, но что со стороны Донской власти она видит
только деловое официальное и даже холодное к себе отношение. Теперь, когда
носятся слухи об образовании "восточного фронта", который союзники постараются
использовать против Германии, последняя признает нужным знать, какую в этом
случае, позицию займет Дон, Кубань и вообще юго-восток.
Желание немцев выяснить обстановку, конечно, было совершенно естественным и,
думается, на их месте, каждый поступил бы так же. Нельзя упускать и того важного
обстоятельства, что силою обстоятельств германцы были наши враги-победители.
Правда, они никогда этого не подчеркивали и наоборот, в отношении Донской власти
держались с большим тактом и даже, я бы сказал, с предупредительностью, всегда
проявляя особенную внимательность к Атаману и во всем считаясь с его мнением.
Большего нельзя было требовать от наших врагов. Командование Донской армии их
просило и справедливость требует отметить, что его просьбы они всегда исполняли
163). Иные чувства и побуждения питали мы к союзникам. Их в отношении России,
той России, которая своевременными колоссальными жертвами на полях Пруссии,
приостановила успех Германии, и тем самым оказав давлеющее значение на Западный
фронт, быть может, спасла Францию от полного разгрома -- их считали юридически и
морально обязанными помочь тем, кто не признал позорного Брест-Литовского мира и
кто боролся с властью красного интернационала. И что же? Вместо поддержки и
действительной помощи Белому движению, в общем, мно-
163) Ген. Деникин в "Очерках Русской смуты" (том III, стр. 60) политику
германцев называет "бездушной и беспринципной". Не входя в оценку такого
определения, не могу объяснить, на каком основании мы могли рассчитывать на
лучшее к себе отношение, если немцы были наши враги.
241
го красивых слов, много шума и треску и масса неисполнимых обещаний.
Сделав кой-какие жалкие подачки, наши союзники, прежде всего, бросились
изыскивать способы наиболее прибыльной оккупации тех или иных местностей России
и бесконтрольного расхищения богатств нашей Родины, в минуту ее немощи. Так
обычно, у одинокой, оставленной всеми друзьями, безнадежной больной или
умирающей, ее алчные приживалки и челядь расхищают ее ценности. Какими же
терминами следует охарактеризовать эту политику наших союзников, к каковым и
ген. Деникин и его узкое окружение страдали переизбытком чувств верности.
Я хорошо помню озабоченность П. Н. Краснова, когда он рассказывал мне о своем