яростно не желала прикасаться к бессмертному. Он все шел, а она все
выгибалась; сзади, за спиной, дымка уже сомкнулась, и теперь Дрей шагал
наугад, втайне надеясь, что под ногами не окажется какой-нибудь
среднестатистической пропасти глубиной эдак метров на двадцать - двадцать
пять.
тропа, с которой он уже дважды начинал свой путь на ту сторону завесы.
Обидно, но ничего страшного. Дрей попытается снова. И будет пробовать
столько раз, сколько понадобится, чтобы дурацкая пелена уяснила: легче
пропустить странного альва на ту сторону, чем противостоять ему.
даже не понял, что произошло - просто тропа, на которую он возвращался уже
Создатель ведает сколько раз, вдруг изменилась. А потом выяснилось, что
изменилась не тропа - это завеса не рискнула играть с ним далее в игры,
сдалась.
пелены, чтобы подыскать место, где можно будет остановиться на ночь.
Испытания на терпеливость измотали его, и теперь единственным желанием
бессмертного было лечь и уснуть. Наступит завтра, тогда и решим, что делать
дальше.
2
в трясине, в сероватом небе, и подумал, что отыскать причину появления
завесы будет не так-то просто. Он ведь даже не знает, как далеко
простирается эта живая, даже излишне, стена тумана. Тем более что...
Откуда-то сверху по корявому склону горы слетел на тропу и удивленно
заклекотал грифон, топорща шерсть и перья, размахивая крыльями и щелкая
клювом. Это так напоминало случившееся когда-то с Дреем (в этих же самых
горах, между прочим), что он вместо того, чтобы испугаться, расхохотался.
опустил крылья.
подсчитать... все правильно, он и должен был быть молодым.
того маленького оторопелого детеныша, который растерянно пищал и
хорохорился, а потом уснул прямо на куче нарубленных веток. Теперь грифон
вырос, его тело поменяло свой цвет, клюв приобрел ту увесистую мощь, с
которой вынуждены считаться многие крупные хищники. Когда-то подобное Дрей
испытал на собственной шкуре, но сейчас не чувствовал к старому знакомому
неприязни - скорее уж наоборот.
что тогда помог им меня найти, - грифон улыбнулся той неуловимой птичьей
улыбкой, которую сложно разглядеть и, кстати, еще сложнее счесть
доброжелательной, пусть она даже и является таковой. - Да, меня зовут
Кэр-А-Нанг.
воинственный?
необычно, чтобы кто-нибудь появлялся в этих краях. Тем более альв.
значительно лучше, чем весь Брарт-О-Дейн и прилегающие к нему территории.
Свакр-Рогг - это почти точное указание того единственного места, в котором
мне надлежит оказаться - и поскорее".
некогда.
ли... Я ж тебя, кажется, разбудил.
Мне спешить надо.
прожевать кусок лепешки и закинуть за спину дорожный мешок. - Ну, бывай.
взглядом, щелкнул пару раз клювом, потом начал рыться в перьях. Разобравшись
с особенно докучливыми пухоедами, грифон взлетел и, уронив на дорогу кучку
помета, улетел - в ту же сторону, куда несколько минут назад ушел Дрей.
собираешься делать?
лепешек - при этом ни на секунду не останавливаясь. Запрокинув голову, он
смерил грифона непонимающим взглядом:
спрашиваешь?
Может, тебе помочь, отвезти, так сказать?..
рассчитывал на твою помощь с того самого момента, как только тебя увидел, ты
бы, наверное, признал во мне великого артиста. А потом бы убил - скорее
всего. Но прости, малыш, я на самом деле не доберусь пешком до Свакр-Рогга,
а попасть туда мне необходимо. Хотя, конечно, это меня вряд ли извиняет..."
не столько им, но ведь и им - тоже) очутился в первый раз в плену у Торна.
Это несколько притупило то, что он привык называть угрызениями совести.
и корявыми деревцами на них. Не то чтоб ему было очень интересно
разглядывать местные пейзажики - просто нужно ведь чем-то заняться на время
долгого полета.
3
дней.
тот пострадал, да и совесть, пробудившаяся ото сна, ворчала, что, мол,
Кэр-А-Нанг и так достаточно сделал, пребывая в неведении относительно
истинных намерений бессмертного по этому поводу. Нельзя же обманывать!.. В
смысле, так долго обманывать.
улицах Свакр-Рогга не будет воспринят жителями города как должное. И потом,
я собираюсь действовать осторожно, не привлекая особого внимания к своей
персоне.
должное? - язвительно поинтересовался грифон. - Ну-ну.
страшного. Ты же уже не маленький, чтобы все тебе объяснять на пальцах.
что был способен, и теперь должен улететь, да поскорее, чтобы не мешать
тебе. От меня больше не может быть никакого толку, следовательно, самое
время мне исчезнуть. Так ведь, да?
том, что, наверное, нельзя так поступать с друзьями. Но по-другому он уже не
умел, не мог и не хотел мочь.
4
передумал еще больше. Наверное, именно поэтому его мало удивляли те
изменения, которыми пенилась, наполненная ими до краев, столица
Брарт-О-Дейна. А может, он просто стал циничнее и привык к подобным вещам?
Например, привык к тусклым, ничего не выражающим глазам прохожих или,
скажем, ежедневно видел затянутое тонкой серой пленкой солнце, словно
отгороженное от остального мира? Ну, положим, солнце он на самом видел
именно таким (по эту сторону завесы оно всегда такое), но вот гномы с
печатью пустоты на лице - подобного еще встречать не приходилось!