вести тебя по пути этого приключения. Это была последняя фигура, которую
мне нужно было поставить на доску.
шелковый платок, тщательно вытер губы, после чего с дружеской улыбкой
взглянул на Муньоса:
директором клуба имени Капабланки, я и остановился на вашей кандидатуре,
друг мой.
он размышлял о сомнительном характере подобной чести, но вслух не стал
давать никаких комментариев. Его глаза, казавшиеся еще более запавшими в
полной теней, слабо освещенной комнате, с любопытством взирали на
антиквара.
невидимую шляпу.
очевиден для меня, как только я увидел, как вы смотрите на ван Гюйса. А
кроме того, дражайший мой, я был готов предоставить вам целый ряд отличных
подсказок, которые, будучи верно истолкованы, должны были привести вас ко
второй загадке - загадке таинственного игрока. - Он удовлетворенно
причмокнул, будто смакуя какое-то изысканное кушанье. - Должен признаться,
вы произвели на меня огромное впечатление. И, откровенно говоря,
продолжаете делать это до сих пор. Вы так восхитительно своеобразно
анализируете каждый ход, так последовательно подбираетесь к истине путем
исключения всех невероятных гипотез, что заслуживаете единственного
титула: мастера высочайшего класса.
смогла понять, были эти слова сказаны искренне или с иронией. Сесар,
запрокинув голову, безмолвно изобразил довольный смех.
усмешкой, - что чувствовать, как вы медленно, но верно загоняете меня в
угол, постепенно превратилось для меня в источник подлинного возбуждения.
Даю вам честное слово. Такого, знаете ли... почти физического, если вы
позволите мне употребить это слово. Хотя, в общем-то, вы не совсем в моем
вкусе. - Он задумался на некоторое время, как будто решая, к какой
категории следует отнести Муньоса, потом, видимо, решил отказаться от
этого намерения, - Уже на последних ходах я понял, что вы превращаете меня
в единственного возможного подозреваемого. И вы знали, что я это знал...
Думаю, не ошибусь, если скажу, что именно с этого времени мы с вами начали
ощущать какую-то близость, не правда ли?.. В ту ночь, что мы просидели на
скамейке против дома Хулии, отгоняя сон с помощью моей фляжки с коньяком,
мы вели долгую беседу относительно психологических черт убийцы. Вы уже
были почти уверены, что я являюсь вашим противником. Я с огромным
вниманием слушал вас, когда в ответ на мой вопрос вы изложили все
известные гипотезы о патологии в шахматах... Все, кроме одной -
правильной. Той, о которой вы ни разу не упоминали до сегодняшнего вечера,
но которая, тем не менее, была вам отлично известна. Вы знаете, что я имею
в виду.
спокойное. Сесар указал на Хулию:
всего. Следовало бы объяснить ей.
также и к Муньосу. - Пожалуй, вам следовало бы объяснить мне, о чем вы
говорите, потому что мне уже начинают надоедать эти ваши взаимные
изъявления дружеских чувств.
раздраженный тон Хулии, - придает этой игре особый характер. Наверное,
специалисты определили бы его как садоанальный... Вы знаете, что я имею в
виду: шахматы как борьбу между двумя мужчинами, борьбу, что называется,
вплотную, в которой возникают такие слова, как агрессия, нарциссизм,
мастурбация... Гомосексуальность. Выиграть - означает победить отца или
мать, то есть того, кто занимает господствующее положение, и самому
оказаться сверху. Проиграть - означает быть разбитым, подчиниться.
доказать парадокс, нанеся поражение самому себе. - Он метнул быстрый
взгляд на Хулию. - В общем-то, Бельмонте был прав. Эта партия, так же как
и картина, подтверждала самое себя.
поражении, не так ли?.. Как старик Сократ, когда выпил свой настой цикуты.
- Он с торжествующим видом повернулся к Хулии. - Наш дорогой Муньос,
принцесса, уже давно знал все это, но не сказал ни единого слова никому:
ни тебе, ни мне. А я, уловив в этом молчании намек, относящийся к моей
скромной персоне, понял, что мой противник идет по верному пути. И правда,
когда он встретился с семейством Бельмонте и смог наконец исключить их из
числа подозреваемых, у него больше не осталось сомнений относительно
личности его врага. Я ошибаюсь?
это я? Муньос мгновение подумал.
месте другой.
игрока?.. Мне не хотелось бы преувеличивать свои заслуги, но ведь это было
не настолько очевидно, мой дорогой друг. Это было весьма трудно даже для
вас. Некоторых из действующих лиц этой истории вы вообще не знали, а мы с
вами были знакомы всего лишь пару недель. В качестве рабочего инструмента
вы располагали только своей шахматной доской...
вы. Вы были симпатичны мне.
растерянность и недоверие.
произнесла она. - Потом, если вам будет угодно, мы можем сходить
куда-нибудь выпить по рюмочке и, похлопывая друг друга по плечу,
поговорить о том, какой смешной оказалась вся эта история. - Она резко
тряхнула головой, чтобы вернуть себе ощущение реальности. - Это
невероятно, но у меня ощущение, что я здесь лишняя.
понимаю. И теперь я хочу задать тебе вопрос: как бы ты поступил тогда, на
рынке Растро, если бы я села в машину и включила зажигание, не обращая
внимания на баллончик и карточку, с этой бомбой вместо шины?
бы тебе...
действительности тебе не угрожала никакая опасность... В то утро все было
рассчитано: в небольшой каморке с двумя выходами, которую я снимаю под
магазинчик, была приготовлена женская одежда, а перед этим я и правда
встречался с поставщиком, но на это ушло всего несколько минут... Я быстро
переоделся, дошел до переулка, проделал все, что надо, с шиной и оставил
на капоте пустой баллон и карточку.
запомнила меня, вернулся в свою лавочку, снял женское платье и грим и тут
же отправился в кафе, где ты назначила мне встречу... Согласись, что все
было задумано и выполнено безукоризненно.
потому необычной наивности. - Эти ужасные определения не приведут ни к
чему.
чтобы существовала и угроза. Ты можешь представить себе приключение, в
котором отсутствовал бы страх?.. Я больше не мог кормить тебя историями,
которые так волновали тебя в детстве. Так что мне пришлось придумать для
тебя самую необыкновенную историю, какую только я мог изобрести.
Приключение, которое ты не забудешь до конца своих дней.
призраков, окружавших тебя... Тебе этого кажется мало? И прибавь к этому
открытие того факта, что Добро и Зло не разграничены, как белые и черные
клетки шахматной доски. - Он взглянул на Муньоса и улыбнулся углом рта,
как будто только что выдал секрет, известный им обоим. - На самом деле все
клетки серые, принцесса; им придает оттенки осознание Зла как результата
опыта, знание того, насколько бесплодным и зачастую пассивно
несправедливым может оказаться то, что мы именуем Добром. Помнишь моего
обожаемого Сеттембрини из "Волшебной горы"?.. Зло, говорил он, это
сверкающее оружие разума против могущества мрака и безобразия.
Конюшевский Владислав
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Никитин Юрий
Мороз Александра
Шилова Юлия