Наслушавшись рассказов разных людей о кошачьей вредности, я ожидала от нее
проявления вздорного характера. Но нет, она не царапалась, не орала по
ночам, не прыгала в форточку и не таскала со стола мясо. Клепочка быстро
выучилась ходить в туалет, причем начала пользоваться унитазом, а не
лоточком, где лежала старая газетка. О наполнителях для сортира Москва в те
годы не слыхивала. В отличие от многих кошачьих, она была всеядной и с
одинаковым удовольствием ела мясо, рыбу, творог и кашу. Спать стала со мной
в кровати, я, наверное, патологически не брезглива, а потом Клеопатра
превратилась в члена семьи. Именно она воспитывала всех остальных наших
животных, причем делала это серьезно. Бандюше не раз доставалось от нее за
неподобающее поведение, поэтому наш клыкастый питбуль до обморока боится
всех кошек. Единственная, кто ни разу не получал от нее оплеуху, это Жюли.
Йоркширская терьериха прибыла к нам в дом вместе со своей хозяйкой, няней
Серафимой Ивановной, нанятой для близнецов. Жюли едва исполнилось несколько
месяцев, она сейчас-то не превышает по размеру карманное издание детектива,
а в то время и вовсе была крошкой. Клеопатра, воспитавшая в своей жизни
безумное количество котят, очевидно, приняла Жюли за новую, невесть откуда
взявшуюся дочку и принялась пестовать собачку. Она вылизывала Жюли,
таскала, пока могла, за загривок по всему дому, грела по ночам и шипела на
Снапа, пытавшегося поиграть с йоркширихой... Жюли выросла, но приемной
матери не забыла. Собачку и Клепу связывает нежная дружба, их часто можно
видеть на диване, спящих бок о бок. А кошка - это не человек. Она никогда
не устроится на ночлег возле того, кто вызывает отрицательные эмоции.
Но и на солнце случаются пятна. Клепа не любит, когда ее заставляют делать
что-то вопреки кошачьей воле. Впрочем, мы никогда не принуждаем ее, потому
как знаем: Клеопатра способна отомстить мучителю. Нет, она не станет
дергаться, царапаться и выть! Это выше ее достоинства. Клепочка попросту
описает человека, дергающего ее за хвост.
- Это что? - повторил Борис, недоуменно разглядывая мокрые брюки. - Что?
- Говорила же, - хихикнула я, - не трогай кошку-и вот результат!
- Ну, пакость! - завопил режиссер и швырнул Клепу в кресло. - Ну и воняет,
жуть!
Кошка, упав на подушку, коротко мяукнула. В ту же секунду, поняв, что
мамочку обидели, Жюли кинулась на Бориса и, недолго думая, вонзила мелкие,
но острые и крепкие зубы в щиколотку мужика.
- Ой, ой, ой, - завопил тот, тряся ногой, - пошла прочь, идиотка!
Но Жюли не отпускала добычу и злобно рычала, если бы она могла, то
растерзала бы обидчика. Клепа преспокойно вылизывалась в кресле, но
терьериха хотела отомстить по полной программе.
- Уйди! - заорал Боря и отшвырнул Жюли.
Та взвизгнула. Теперь возмутился всегда спокойный, даже апатичный Хуч.
Жюли, его любимая женушка, рыдает от боли! Издав боевой клич, мопс кинулся
на Борю и ткнулся тому в ноги. Режиссер, не ожидавший нападения, заорал.
- Сумасшедший дом!
Рукой он нащупал столик, схватил журнал "Четыре сезона", роскошное,
толстое, шикарное издание, рассылаемое обеспеченным людям, и с треском
опустил его на мопса. Хуч упал и завыл. Боря перевел дух и спросил:
- Они белены обожрались?
Я не успела ответить, потому что старая, слепая и глухая Черри, оскалив
желтые, но довольно большие зубы, возникла перед режиссером.
- Э-э-э, - предостерегающе поднял руку с журналом Боря, - поосторожней!
Голос его прозвучал грубо и резко. И это было ошибкой режиссера. Черри
вовсе не собиралась кусать мужика, она всего лишь его пугала. Но Снап,
считающий дряхлого пуделя своей подругой, подскочил к Борису и издал
громкое:
- Р-р-р.
- Убери их всех, - завопил постановщик, - немедленно!
Испуганный Федор предпочел выйти в коридор.
- Фу, Снап, - велела я.
Но ротвейлер продолжал рычать. Он у нас злится крайне редко, на моей памяти
это случилось только один раз, когда Катерина пролила ему на спину кружку
горячего какао. Но, видно, Борис просто капитально надоел Снапу. Крикливый,
шумный, вечно с вонючей сигаретой во рту...
- Р-р-р.
- Прекрати, Снап, - приказала я, великолепно зная, что пес не укусит парня.
Но тут Жюли вновь кинулась на Бориса, тот принялся отбиваться журналом,
задел Хуча, мопс вцепился в другую брючину. В процессе потасовки дерущиеся
наступили на артритные лапы Черри, та мигом истерически зарыдала. Снап
зарычал сильней, подскочил к Борису и ткнул его своей мощной головой под
колени. Подкат был сделан по всем правилам. Взмахнув руками, постановщик
рухнул на ковер. Падая, он задел журнальный столик, на котором, кроме
газет, находилась еще тьма всяких вещей, а среди них огромный степлер.
Канцелярская принадлежность оказалась на полу, рядом с задней ногой Снапа.
Вернее, конечность ротвейлера пришлась как раз в то место, куда всовывают
картонные листы, когда желают их скрепить. Рыдающая Черри шагнула вперед,
нажала лапой на рычаг степлера, раздался щелк, из гнезда выскочила острая,
железная скрепка и воткнулась в Снапа.
- У-у-у! - взвыл ротвейлер.
Услышав вой, вся стая, озверев, начала рвать брюки Бориса, я пыталась
оттащить Хуча, Жюли и Черри, но безрезультатно. Они вырывались из моих рук
и снова вцеплялись в то, что еще несколько минут назад бьшо широкими
вельветовыми джинсами. Снап плакал, пытаясь выкусить скрепку, Клепа и
Фифина, подняв шерсть, шипели... Тут распахнулась дверь и влетел Банди.
Увидев кучу малу, он решил, что в комнате происходит какая-то замечательная
забава, для участия в которой его забыли пригласить. Бандюша ринулся в
центр событий. Борис лежал на полу, пит наступил ему на живот когтистой
лапой. Окончательно обозлившись, режиссер заорал, словно паровоз, несущийся
сквозь туман:
- Пошли вон, уроды!
И это было его второй, роковой ошибкой. Наш Бандюша с детства панически
боится громких звуков, и реагирует на шум всегда одинаково. Раздалось
журчание.
- ......, - завизжал Борис.
Я постаралась сохранить серьезное выражение на лице, но, честно говоря,
получалось с трудом. В эту секунду распахнулась дверь, появилась Зайка и
сказала:
- А ну все вон, живо!
Собаки мигом оставили жертву и вынеслись в коридор. Боря сел.
- О боже, - простонал он, - они меня хотели съесть.
- Наши собаки не едят человечину, - возмутилась вбежавшая Мардоька, - фу,
ну и запах! Кто это так воняет?
- Борис, - пояснила я, пятясь к двери, - он обозлил Клепу, и вот результат.
Ольга поджала губы, потом вымолвила:
- Подумаешь, ерунда, пойдет и помоется!
Режиссер выскочил за дверь. Я увидела, что вместе с Зайкой и Маней вошел
неизвестный мужчина, и вежливо сказала:
- Добрый вечер.
- Здравствуй, Дарьюшка, - ответил мужик знакомым голосом.
Я уставилась на него, разинув рот. Это Бонифаций?! Не может быть.
Доставалов Александр
Перумов Ник
Маркелов Олег
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Посняков Андрей