его. И потом, она действительно пропала. Куда? Где она находится и поче-
му не живет дома и не выходит на работу? Мы не можем вот так просто
взять и закрыть глаза на это.
действия начальника, чтобы не показать, до какой степени ей все это без-
различно. Никакая Лазарева не убийца. Единственное, чем она интересна,
так это своим походом в редакцию и поисками Валентина Баглюка. Но пос-
кольку она с Баглюком совершенно точно не знакома, раз поначалу обозна-
лась и приняла Короткова за журналиста, то вряд ли она замешана в той
истории со статьей. В истории, к которой имеет отношение Настин отчим.
Только это имеет сейчас для нее значение. Только это. А все остальное
пусть идет прахом. Вечером в начале одиннадцатого Анна начала одеваться.
сам с трудом справлялся с невероятным напряжением, охватившим его.
просматривается. Если я буду не одна, он не отдаст деньги. "Ей он их и
так не отдаст, - подумал Парыгин. - Главное, чтобы он принес деньги, а
уж отобрать их я сумею".
ально приедем пораньше и осмотримся на месте. Я поднимусь на площадку и
сам определю, какие места просматриваются, а какие - нет. Ты же понима-
ешь, Анечка, он исходит из того, что ты там никогда раньше не была, поэ-
тому сама не знаешь местности. Он блефует, уверяю тебя. Полный обзор бы-
вает только с вышки, стоящей в чистом поле, а в условиях городской заст-
ройки это практически невозможно.
седние дома и примыкающие улицы. Евгений понял, что она проверяет его
слова.
дорожку.
последний поцелуй.
сидели на заднем сиденье, взявшись за руки и не обменявшись ни словом.
Примерно за квартал до нужного места отпустили машину и дальше пошли
пешком.
покоилась Анна.
маешь, это так просто - собрать сорок тысяч долларов?
лема, я ее по знакомым неделю собирала бы.
времени, вот посмотришь.
ва от него стояли уже законченные дома, причем в одном из них даже неко-
торые окна горели, а во втором все окна были темными, видно, дом еще не
сдан и жильцы не заселяются. Район был совсем необжитым, фонарей вдоль
дороги нет, темень - хоть глаз коли. Блефует дражайший Петр Михайлович,
на испуг берет шантажистку, в таких условиях с высоты восьмого этажа
хрен что увидишь, можно и не проверять. Расчет был на то, что дамочка не
знает про отсутствие освещения, поэтому поверит ему и побоится брать с
собой кого-нибудь еще.
называется "примериться к сцене". Так тебе будет легче с ним разговари-
вать. А я пока поищу позицию для наблюдения за вами. Иди, девочка.
несколько секунд и медленно пошла к строящемуся зданию. Евгений Ильич
какое-то время смотрел ей вслед, потом, не сводя глаз с едва различимой
в темноте фигуры, направился к стоящему рядом дому. Тому, в котором све-
тились несколько окон. Разумеется, он предпочел бы другой дом, в котором
совершено точно никого не было, но, к сожалению, будущий конференц-зал
был расположен не с той стороны и из незаселенного дома не просматривал-
ся. Дом был длинным, на десять подъездов, и Парыгин выбрал самый удобный
для обзора. Расстегнув висящую на плече сумку, он достал бинокль,
сконструированный для ночного наблюдения, и поднес к глазам. Фигура рос-
лой девушки была видна хорошо, четко. Анна медленно поднималась по лест-
нице между третьим и четвертым этажами. Постояла на площадке, пощупала
рукой стену, подошла к краю горизонтального перекрытия, еще немного пос-
тояла и снова двинулась наверх, на следующий этаж. Евгений повесил би-
нокль на шею и достал камеру. В свое время он заплатил за нее бешеные
деньги, но она того стоила. Снимала не только в темноте, но и с большим
увеличением. Если Петр Михайлович начнет позволять себе лишнее, это бу-
дет записано на пленку, и тогда уж ему не отвертеться. Одно дело - го-
лые, ничем не подкрепленные слова, и совсем другое - зафиксированные
факты. За слова, сотрясающие воздух, он платить не захочет, это и понят-
но, а вот за факты ему заплатить придется.
глянул на светящийся циферблат наручных часов. Двадцать три двадцать.
Еще не меньше десяти минут, но он не сомневался, что Петр Михайлович
заставит себя ждать. Камеру можно пока оставить в покое, достаточно од-
ного бинокля. Теперь Анна медленно, очень медленно поднималась по широ-
кой лестнице. Вот она уже на площадке. Идет вниз, на этот раз уже быст-
рее. Опять наверх - и снова вниз, перепрыгивая через ступени. Парыгин
понял, что она пытается привыкнуть к этой лестнице, чтобы в темноте
иметь возможность быстро передвигаться. Умница, девочка. Все делает пра-
вильно. Хотя как знать, пригодится ли ей это. Скорее всего нет.
там, где велел Петр. Стояла неподвижно, вжавшись в вертикальную опору
между перекрытиями. В этом месте стены не было. Человек со знакомой Па-
рыгину походкой подошел к строящемуся зданию и начал подниматься наверх.
Евгений Ильич на несколько мгновений расслабил мускулы, чтобы дать им
отдохнуть, и вскинул камеру на плечо, пока не включая ее, а лишь наблю-
дая в глазок видоискателя. Анну и Петра Михайловича разделяло три этажа,
потом два, один... Теперь уже два десятка метров... Все. Петр на площад-
ке. Стоит, оглядывается. Анна выходит из укрытия, приближается к нему.
Парыгину не слышно, о чем они разговаривают, но по жестам и позам он
чувствует, что идет обмен настороженными репликами. Анна нервничает,
спина напряжена, руки в карманах. Петр, напротив, активно жестикулирует.
Нет, Парыгина этим не обманешь, он слишком опытен, чтобы не понять. Сам
так делал. Строил из себя человека, привыкшего размахивать руками, и со-
беседник расслаблялся, не видя опасности. А опасность была. Потому что в
один прекрасный момент из беспорядочных и ставших привычными жестов
вдруг вырывается одно движение, одноединственное, и тебя достает нож.
Или пуля. Или удар по горлу.
то самое движение, которое должно было достать Анну. Но она, обладающая
хорошей реакцией спортсменка, успела отскочить. Петр пытался схватить ее
одной рукой за длинные волосы, другой - за горло. Значит, не будет ни
выстрелов, ни ножа. Планируется падение с высоты. Нормально, подумал Па-
рыгин. Для строящегося многоэтажного здания - вполне нормально. Анна уже
бежала вниз по широкой лестнице будущего амфитеатра, перепрыгивая через
две ступеньки, Петр отставал совсем чуть-чуть, он двигался легко и уве-
ренно, видно, бывал здесь раньше.
девятый этаж. Растерялась.
дооценивает Анну. Почему обязательно растерялась? А если нет? Если она
умышленно заманивает Петра на высоту и собирается сделать с ним то, что
на самом деле хотел сделать с ней он? И с чего это Парыгин решил, что
Аня - существо нежное и безобидное. Разве забыл он, как чуть не дрался с
ней в тот первый вечер, когда она впала в неконтролируемую ярость, и как
буквально под его руками ее мускулы наливались нечеловеческой силой?
Нет, не забыл. Она далеко не дура и уже должна была понять, что Петр
платить не хочет и собирается просто-напросто избавиться от шантажистки.
И если в ней снова вспыхнула та самая бешеная злоба, то Петру, пожалуй,
уже можно начать сочувствовать, живым Анна его не выпустит.
смерть не решит проблем Парыгина. А если принес? Тогда придется обыски-
вать мертвое тело, что тоже ничего приятного не сулит. Так все-таки,
принес он деньги или нет? Во время первых минут разговора на площадке
конференцзала он расстегивал куртку и что-то доставал из внутреннего
кармана, показывал Анне, потом снова убрал. Вполне возможно, что и
деньги, ведь первый вопрос вымогателя в этой ситуации всегда бывает та-
ким: "Принесли? Показывайте".
тий. Это тоже нормально, без гарантий никто денег не дает. Можно счи-
тать, что какая-то сумма у него всетаки есть, пусть и не вся, но уже
что-то. Опять же если это не "кукла".
достал Анну. Они стояли, вцепившись друг в друга, на маленькой площадке,
и издалека казалось, что двое влюбленных слились в объятиях. Это длилось
всего три-четыре секунды, но для Парыгина это была вечность.
тела наверх. Достигнув двенадцатого этажа, Анна не стала больше подни-
маться, а отбежала на середину широкой площадки горизонтального перекры-
тия. Теперь между ней и преследователем было чуть больше двух метров,
Петр стоял напротив нее и примеривался, с какой стороны удобнее зайти,
Семенова Мария
Маккефри Энн
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Глуховский Дмитрий
Лондон Джек