дачи, и ждал, когда стукнет калитка там или начнут открывать ворота. Но
все было тихо вокруг.
И вдруг вышедший из машины человек неслышно возник возле забора, за
которым находился Валя, как раз возле того места, где он прятался за
кустарником. Человек подошел вплотную к забору, внимательно оглядел дачу,
прислушался и, видимо окончательно успокоившись, беспечно выскочил на
середину улицы и призывно помахал рукой. В ответ немедленно взревел мотор,
и машина, негромко урча и не зажигая фар, медленно подползла к стоявшему
посреди улицы человеку. Он нагнулся к опущенному боковому стеклу, что-то
сказал водителю, и тот вылез из машины. Вдвоем они подошли к воротам и
принялись их открывать. Валя знал, как они это будут делать. Замок,
висевший с внутренней стороны ворот, был сломан, и его легко было
разомкнуть и вынуть дужку из петель, а потом следовало вытянуть заложенную
в железных скобах длинную жердь, подав ее сначала в одну, потом в другую
сторону.
Пока приехавшие возились с воротами, Валя дал сигнал тревоги, сообщив,
что, как и ожидалось, приехало двое. Он уже знал, что сейчас предпримут
его товарищи, знал и свою задачу. План задержания преступников - а в том,
что приехавшие - это Гаврилов и Шершень, сомнений не было, - план
задержания их, повторяю, был разработан во всех деталях. Задача дежурного
возле ворот заключалась в том, чтобы отрезать преступникам путь к
отступлению в случае, если кому-нибудь из них удастся вырваться. Само
задержание должны были осуществить те, кто находился в доме.
Предварительно следовало дать возможность приехавшим достать из тайника
краденые вещи. А главное, необходимо было убедиться, что в доме нет
других, не обнаруженных во время обыска тайников, где могли бы храниться
все остальные краденые вещи и картины. Именно поэтому арест преступников
нельзя было провести в другом месте.
Но вот ворота наконец были открыты, машина, по-прежнему с погашенными
фарами, осторожно въехала на участок и остановилась возле заднего крыльца,
так что с улицы ее было почти не видно. Затем один из приехавших вернулся
к воротам, слегка прикрыл их и после этого присоединился к товарищу,
который поджидал его возле машины. Вдвоем они осторожно приблизились к
даче.
Вале с того места, где он прятался в кустах, были хорошо видны и машина, и
крыльцо, и оба приехавших человека. Подойдя к даче, они снова
прислушались, попытались даже заглянуть в окно, после чего осторожно
обошли дом вокруг. Они словно колебались - заходить им или нет, боялись
чего-то. Особенно один из них. Он даже задержал своего товарища, когда тот
собрался уже было отпереть дверь дачи, и заставил обойти ее вокруг и еще
раз прислушаться. Этот первый был худой, в темном пальто и кепке, а
второй, пониже ростом, был в короткой толстой куртке и меховой ушанке.
Издали Вале видны были только их не очень четкие силуэты, лиц он
разобрать, конечно, не мог. Валя решил, что тот, кто в пальто и кепке, и
есть Гаврилов, он я осторожнее и опаснее второго, и на него следует
обратить особое внимание. Догадаются ли сделать это ребята?
Вообще Валя начал постепенно все больше нервничать. Выпавшая ему роль была
в какой-то мере второстепенной. Вполне могло случиться, что ему вообще не
придется участвовать в задержании, даже, скорей всего, так и случится, как
бы трудно ни пришлось ребятам в доме. Казалось бы, соотношение три к двум
гарантировало успех, ибо трое - это специально обученные люди, привычные к
схватке и риску, а те двое... Вот на что способны были те двое, никто не
знал. И как они вооружены - тоже. Поэтому риск всегда оставался, и Валя
знал, что такие задержания бывают опасны. Да, произойти могло всякое, вон
какие здоровенные парняги приехали, они не поднимут смирно вверх лапки.
Одолеваемый всякими сомнениями и опасениями, Валя постарался незаметно
приблизиться к машине, как только приехавшие зашли наконец в дом и
прикрыли за собой дверь. Добравшись до машины, Валя огляделся. Да, если
кому-нибудь из приехавших все же удастся вырваться из дома, он кинется к
машине. Впрочем, нет. Он же сообразит, что машину надо будет еще завести,
развернуть, потом подъехать к воротам, открыть их... Нет, он не будет всем
этим заниматься, пытаясь скрыться. Он кинется... Куда же он кинется? А это
смотря по тому, откуда он выскочит. Все окна на даче, кроме одного, вон
того, возле крыльца, плотно закрыты ставнями. У того окна почему-то вообще
нет ставень. Значит, через все остальные окна, как и через террасу, куда
дверь из комнаты на зиму не только заперта, но и забита, просто не
выскочишь. Следовательно, путь отхода...
Но Валя не успел додумать. В доме раздались крики, звуки борьбы и...
выстрел! Валя на секунду оцепенел и сразу же, не раздумывая, скинул с себя
тулуп и валенки, потом выхватил из кобуры пистолет. Он знал, оружие
пускается в ход только в самом крайнем случае, когда другого выхода нет.
Значит, что-то случилось!
В этот момент дверь дачи с треском распахнулась, по ступенькам крыльца
даже не сбежал, а просто кубарем скатился человек и сразу же метнулся за
угол, даже не думая подбегать к машине. И Валя, тоже уже ни о чем не
думая, кинулся вслед за ним.
А на крыльцо уже выскочил один из его ребят. И тут он совершил ошибку, он
зачем-то подбежал к машине, заглянул в нее, словно кто-то мог там
спрятаться, и только потом стал озираться по сторонам, пытаясь сообразить,
куда побежал вырвавшийся из дома человек. Ничего не заметив, он торопливо
обогнул дачу, но и там уже никого не было. Тогда он принялся изучать следы
на снегу, и они повели его в противоположный конец участка, в сторону от
улицы, к соседним дачам.
Тем временем Валя гнался за убегавшим человеком. Расстояние между ними
было совсем небольшим и неуклонно уменьшалось. Бегать Валя умел, даже
любил, конечно, не при таких обстоятельствах. А человек между тем то Ловко
перемахивал через низкие штакетники, то юркал в какие-то малознакомые
калитки, то продирался через кустарник, огибая еще спящие или наглухо
забитые дачи, после чего выскакивал на улицу и что есть Духу несся по
обледенелой неровной земле, а потом снова забегал на чей-то участок. И,
тем не менее, расстояние между ним и его преследователем неумолимо
сокращалось.
Но в какой-то момент, перебегая через чей-то захламленный, неровный
участок, Валя неожиданно споткнулся и упал, больно подвернув руку, в
которой был зажат пистолет. И тогда он крикнул, с усилием приподнявшись и
перебросив пистолет в левую руку:
- Стой!.. Стрелять буду!.. Стой, тебе говорю!..
Валя понял, что теперь ему этого человека не догнать, правая рука висела
как плеть, и острая боль, нарастая, пронизывала все тело. Он даже боялся,
что выстрелить левой рукой не сможет, он задыхался от бега и от боли,
сердце колотилось как бешеное, и левая рука, сжимавшая пистолет, мелко и
противно дрожала.
Но человек в тот момент, когда Валя закричал, прыгнул в сторону к, ожидая
выстрела, спрятался за дерево.
- Стреляю!.. Шаг в сторону, и стреляю!.. - снова закричал Валя и медленно,
с трудом превозмогая боль, пополз к тому месту, где прятался за деревом
преступник.
И тот неожиданно оказался в своеобразной западне. Он уже психологически не
мог решиться продолжать бегство, оторваться от прикрывавшего его дерева,
не мог решиться подставить себя под пулю, неминуемо подставить, ибо
понимал, что промаха быть не может, слишком близко уже находился его
преследователь. Валя, поборов боль, продолжал ползти к тому дереву и,
когда до него осталось всего несколько шагов, выстрелил в воздух.
Грохот разорвал сонную утреннюю тишину засыпанного снегом поселка, и
первыми на него отозвались бесчисленные собачьи голоса, яростные и
испуганные.
После выстрела Валя тяжело и медленно поднялся на ватные, словно чужие
ноги, помогая себе левой рукой, в которой по-прежнему был зажат пистолет.
Правая рука бессильно висела, и острая колющая боль откуда-то от плеча
рвала все внутри. Вале еще было очень холодно в легком его пальто и тонких
ботинках, и зубы сами собой выбивали судорожную дробь. Он замер на
несколько секунд, закусив губу, а потом крикнул человеку за деревом:
- Выходи!.. Руки на затылок!.. Ну!.. Помни, больше в воздух стрелять не
обязан!.. Выходи лучше!..
И столько злости, столько отчаянной решимости было в его голосе, что у
человека за деревом, видимо, не осталось сомнения, что его преследователь
сейчас выстрелит в него, выстрелит немедленно, если он не сдастся, не
выйдет сам, и дерево показалось ему в этот миг самым ненадежным укрытием
на свете. И еще у него появилось ясное ощущение, что воля того человека
сильнее его собственной воли, что душевных сил и энергии бороться у того
человека намного больше, чем у него. А он не желал рисковать жизнью, он
боялся умереть сейчас, вот тут, на этом проклятом снегу. Пропади уж все
пропадом, решил он. И заставил себя выйти из-за дерева, заложив руки за
голову.
В тот же миг он увидел Валины глаза и в испуге зажмурился, ожидая
выстрела. Никакой пощады в этих глазах не было, только боль и ненависть.
- Повернись спиной, - глухо приказал Валя.
Человек поспешно и неуклюже выполнил его приказ.
- Теперь иди вперед, - сказал Валя. - Я буду говорить, куда сворачивать. И
гляди, чтобы мне не показалось, что ты собрался бежать. Стрелять буду без
предупреждения, понял?
- Идем уж, - жалобно проговорил человек, топчась на месте. - Замерз же...
Они пошли, медленно, напряженно, один каждую минуту ожидая выстрела в
спину, другой боясь упасть от слабости.
Так они пересекли чей-то двор, вышли на улицу, потом свернули по приказу
Вали за угол и, пройдя два квартала, вышли на другую улицу и двинулись по
ней. Но скоро Валя понял, что не может найти дорогу и решительно не знает,
куда дальше идти. Но останавливаться было нельзя и показать свою
растерянность тем более.
Но вот из-за угла показалась какая-то женщина в валенках и сером пуховом
Земляной Андрей
Шилова Юлия
Мурич Виктор
Херберт Фрэнк
Апраксина Татьяна
Ибсен Генрик