степенью богохульства, но было похоже, что для Смыкова на сей раз сделают
исключение.
ножен стали резким диссонансом прозвучал спокойный и ясный голос дона Хаймеса:
с собой какое-нибудь доказательство этого поистине счастливого события.
возмутил Смыкова. - Плоды с Древа Познания, как и прежде, являются для смертных
запретными. Но нет никакой нужды покушаться на них. В Эдеме каждая травинка
имеет волшебную силу. Вот полюбуйтесь, - он помахал в воздухе мешочком с
остатками бдолаха. - Это средство способно заживить любую рану, одарить
человека силой льва или выносливостью мула, вылечить от неизлечимого недуга...
малоубедительно... А не соизволили бы вы доказать волшебную силу этой панацеи
на деле?
вижу поблизости ни больных, ни раненых.
своими подвигами, которые вы нам здесь так живописали. - Дон Хаймес сделал
поклон в сторону гроба.
возвращения в уже давно остывшее тело... - потупился было Смыков, но, услышав
зловещий ропот грандов, тут же пошел на попятную. - Впрочем, почему бы не
попробовать.
шарф, поддерживающий нижнюю челюсть, а затем затолкал весь бдолах в рот
лжепокойника.
сейчас душераздирающую сцену воскресения из мертвых, сопровождаемую
конвульсиями, нечленораздельными выкриками и зверской мимикой. Однако случилась
непредвиденная накладка - часть бдолаха угодила в полость носа.
старинному обычаю спрятанная у него за щекой и предназначенная для расплаты с
паромщиком царства мертвых Хароном, вылетела наружу и угодила прямо в бритую
тонзуру настоятеля храма.
и дона Хаймеса, находившихся между собой в сговоре), по глубине и силе мог быть
сравним разве что с тем ужасом, который в конце времен суждено испытать нашим
потомкам, ставшим свидетелями Страшного суда. К счастью, кастильцы отличались
отменным здоровьем (слабаки в этой стране умирали еще в раннем детстве),
поэтому до инсультов и инфарктов дело не дошло.
алтаря, где среди прочей церковной утвари должны были находиться вещи,
символизирующие кровь и плоть Господню, просипел:
страшную рану, которая вследствие связанных с чиханием усилий, вновь начала
кровоточить.
постоянными войнами и религиозным подвижничеством. Падре, ушибленный в голову
монетой, едва-едва не побывавшей в цепких лапах Харона, рухнул на колени первым
и во весь голос принялся возносить хвалу Создателю. Его примеру немедленно
последовали все участники мессы, из заупокойной вдруг превратившейся в
благодарственную. Пали ниц даже те из грандов, кто с юных лет привык сиживать в
храме на персональном месте. Певчие, не менее бледные, чем сам оживший
покойник, подхватили молитву, и под сводами собора загремел величественный
хорал "Тебя, Боже, славим...".
служкой, был лишь прелюдией к началу бесшабашной попойки, без которой,
естественно, не мог обойтись человек, отлежавший бока в собственном гробу.
воскресшего, приводя ему в пример Спасителя, который сходное событие отметил не
кутежом, а проповедью. На это обнаглевший дон Эстебан возражал в том смысле,
что Спасителю действительно не было нужды напиваться, поскольку его кровь и так
приравнивается к вину, чего нельзя сказать о простом смертном, чудесным образом
разделившем судьбу Бога. В заключение он заявил, что за время, пока его душа
скиталась в эмпиреях, тело застыло до такой степени, что без помощи вина даже
не способно двигаться.
сторон сразу посыпались вопросы типа "Довелось ли вам лицезреть престол
Господень?" и "Действительно ли ангелы небесные бесполы, как это утверждают
теологи, или прелести плотской любви доступны им наравне с прочими божьими
созданиями?".
довольно легко, пояснив, что душа, по каким-то причинам покидавшая тело, при
возвращении назад забывает все, что ей пришлось увидеть и услышать на том
свете.
Едва только проснувшись, помнишь все до мелочей. А уж как позавтракал, все
воспоминания улетучились. Даже забываешь, что тебе привиделось - кошмар или
сладостные грезы.
слушателей.
страшно. Особенно когда я понял, что умираю без святого причастия и не вернув
долги кредиторам. Но зато потом наступило полное блаженство. Примерно как от
кувшина доброй малаги. Из такого состояния возвращаться к земной жизни
совершенно не хочется. Вселяясь обратно в тело, моя бедная душа горько рыдала.
устроил в честь своего чудесного воскрешения. Средства на это благое дело
ссудили те самые ростовщики, которые уже успели мысленно распрощаться со своими
денежками, а ныне вновь воспрянули духом.
иерархи, оказавшиеся на этот момент в городе, блудницы, из тех, кто разрядом
повыше, офицеры местного гарнизона. Всем вновь прибывшим дон Эстебан охотно
демонстрировал свои раны - входное отверстие пониже левого соска и выходное под
лопаткой.
заверениями в том, что кастильцы соберут войско для похода на аггелов, а также
развернут пропагандистскую кампанию по поводу переселения всех желающих в Эдем.
Особенно привлекла эта идея престарелых грандов, надеявшихся вернуть себе
молодость и здоровье.
развлекаться охотой, скачками и петушиными боями. Зато всех (не исключая и особ
духовного звания) радовало известие, что чувственная любовь возведена в Эдеме в
ранг высокого искусства.
соседнего трактира, сбились с ног, уже порядочно подвыпивший епископ не забывал
благословлять каждую перемену блюд, а некоторые дамы и кавалеры даже пустились
в пляс.
о райском житье-бытье. Дабы не сболтнуть по неосторожности чего-нибудь лишнего,
он решил на время покинуть застолье и под благовидным предлогом устремился
вслед за доном Хаймесом, который в очередной раз вышел на свежий воздух, чтобы
покурить втихаря. (Длительное пребывание в Отчине способствовало тому, что
молодой аристократ заразился многими язвами и пороками, свойственными тамошнему
обществу, а именно: социалистическими идеями, гонореей и страстью к табаку.)
слепящая вспышка озарила пиршественный зал и он увидел на оштукатуренной стене
свою собственную черную тень. Звука, который, по идее, должен был сопровождать
вспышку такой интенсивности, Смыков не услышал, потому что его барабанные
перепонки мгновенно лопнули.
потом и всю кожу вместе с волосами. Как это всегда бывает, когда человек
попадает во власть нечеловеческих сил - урагана, лавины, паровозных колес,
взрывной волны, - его тело содрогнулось так, словно голова и конечности уже не
составляли единого целого с торсом, а потом превратилось в безобразный мешок, к
тому же еще и дырявый, поскольку из него обильно брызнуло что-то не менее
красное, чем вино, которым еще секунду назад упивалась веселая компания.
постоялым двором, избранным доном Эстебаном как место для пиршества, сейчас
происходила давка. Добрая половина гостей погибла на месте, а оставшиеся
получили тяжкие увечья.
выкосила цвет кастильской аристократии. Особенно страшно выглядел дон Эстебан,
оказавшийся ближе всех к эпицентру взрыва. Его разнесло на части, но каждая из
них, все еще находящаяся под воздействием бдолаха, продолжала жить своей жизнью
- руки шарили по полу в поисках оторванной головы, а сама эта голова немо
разевала рот, не то бранясь, не то требуя последний глоток вина.
(вот и говори потом, что табак вреден для здоровья). За минуту до взрыва мимо
него торопливо прошмыгнул один из слуг, подававших вино. Но направился он
почему-то не к подвалу, а совсем в другую сторону. Сопоставив этот, в общем-то,
малозначительный факт с бедой, приключившейся в пиршественном зале, дон Хаймес
немедленно бросился в погоню и вскоре настиг беглеца, уже поставившего ногу в
стремя поджидавшей его невдалеке лошади.
убийцам, чем трактирной челяди, а дон Хаймес свой верный меч, первый же удар