Чтение 70–й страницы книги ~Операция "Гадюка"~

КИНОТЕАТР ОЗОН

Заскрипела дверь.

- Вот они! - Вера остановилась.

- Только бы не обернулись.

Они увидели, как Майоранский и Лядов скрылись в кинотеатре.

- Странное место они нашли, - сказал Егор.

- Правильное место, - ответила Вера.

- Ты что-то знаешь?

- Я подозреваю.

Лестница к кинотеатру была шириной во весь фасад, она упиралась в
стеклянную стену, в которой и находились двери. Тоже стеклянные, частично
разбитые и заколоченные листами пластика.

Они поднялись по лестнице сбоку, в надежде, что их не видно изнутри.

Прижавшись лицом к стеклу, Егор увидел высокий холл кинотеатра.

Посреди него стояли три человека - два путешественника из Чистилища и
грузный седой мужчина в синей военной форме с нашивками на рукавах, в
каскетке с большим гербом.

Над ними висела хрустальная люстра умопомрачительных размеров, которая,
как ружье на стене, должна когда-нибудь выстрелить и разлететься на
миллион искр по пыльному каменному полу.

Сквозь разбитое стекло было слышно каждое гулкое слово, произнесенное в
холле.

- А как Мосин? - спрашивал Лядов. - Гена Мосин, как он?

Человек, обклеенный нашивками, отвечал обстоятельно и басовито. Лядова
он знал и доверял ему.

- Мне не докладываются, - говорил он. - Кто будет мне докладываться?
Они меня в большинстве и тогда не замечали. Что такое - зам по режиму?
Только когда я заходил в лабораторию или к себе вызывал за нарушение.
Тогда спохватывались.

- Ну уж, брось, Николаич, - возразил Лядов. - Мы с тобой сколько вместе
выпили?

- Ты что-то выглядишь неладно, - сказал-Николаич. - Болеешь? Или
последствия? У нас у многих последствия, а меня ничего не берет.

- А я обрадовался, что тебя увидел, - сказал Лядов, - я когда моего
друга сюда подышать воздухом привез, не думал, что кого-нибудь из знакомых
встречу.

- А ты что, провалился тогда? Исчез, как дезертир с боевого участка.

- Пришлось уехать. Ты же знаешь мои семейные дела.

- А многие удивлялись.

- Честное слово - личные причины.

- Вот видишь, до чего нас перестройка довела, - сказал Николаич. -
Чтобы я, зам по режиму, можно сказать, генерал-майор, работал охранником!

- Ну уж, наверное, не охранником, а начальником охраны.

- Только слово одно. У меня всего двое осталось. Спят еще. Ночью
ходили. Ночью опасные воры приезжают, за досками и стеклом по домам шарят.
А остальные сбежали.

- Как так сбежали?

- А так, что не платят нам. Вот люди и бегут.

- А что, армия не помогает?

- У нее свои проблемы. Не помогает.

- Хорошо, - сказал Лядов, - пошли к тебе, посидим, ты нам посоветуешь,
где можно порыбачить.

- А у вас машина?

- Мы машину не стали брать. Оставили все снаряжение на станции, а сюда
на автобусе.

- Ну пошли, пошли, - сказал генерал Николаич.

Он развернулся и понес свой рыхлый живот к приоткрытой двери в дальнем
конце вестибюля.

Они по очереди скрылись за дверью - впереди Николаич, за ним легким
суворовским аллюром Лядов. Наконец, Майоранский. Этот был всех старше и
слабее, потому еле тащил ноги.

Но, глядя на него, Егор понимал, что и он безнадежно стар, ему сделать
шаг - выше сил. А рядом Вера, интересно, сколько она берет в высоту? Или
бегает с барьерами?

Спросить Егор не успел.

Вера сказала:

- Пошли. Больше здесь охраны нет.

- Куда?

- Нельзя от них отставать. Мы не знаем, куда их понесет.

Вера уверенно пересекла вестибюль. Егор брел за ней, он поглядел
наверх: хрустальная люстра - сейчас рухнет.

Снаружи встало солнце, и первые горизонтальные лучи достигли подвесок
люстры, породив взрыв света.

На полу валялось много окурков.

Вера попала в поток света и, окруженная золотым нимбом, казалась
античной богиней из тех быстрых охотниц или бегуний, что соревновались с
оленями.

Она подошла к двери со скромной табличкой "Комендатура".

Встала у косяка.

Егор испугался, что дверь откроется и кто-нибудь выйдет. Он собрал все
силы и добежал до Веры.

Вера стояла, прижавшись спиной к косяку, голова склонилась к щели в
неплотно прикрытой двери.

Ей, может, и было что-то слышно, Егор же не слышал ничего, кроме
невнятного гула голосов.

Он хотел попросить Веру повернуться, но тут изнутри донесся короткий и
натужный вскрик, будто человек поднимал непомерную тяжесть и надорвался.
Потом наступила тишина.

- Да в кармане ищите, в кармане, - раздался громкий голос Лядова. -
Быстрее.

Вера оторвалась от стены и, схватив Егора за руку, потащила его в
сторону, к лестнице, ведущей наверх, к зрительному залу. Егор вдруг, как в
кошмаре, понял, что он уже был в этом кинотеатре и так же прятался под
широкой лестницей на второй этаж, только это была лестница в ресторане
"Приморский", где собирались консулы.

Стало совсем муторно, Вера сильно дернула его за руку - и вовремя,
потому что как раз в этот момент высунулся Лядов и начал осматриваться.
Вера замерла, прикрыв телом Егора, словно полагала, что на женщину не
обратят внимания.

Им помогло то, что солнечные лучи, пересекавшие вестибюль, били Лядову
в лицо, а лестница была в густой утренней тени.

- Выходи, - сказал Лядов. - Все в порядке.

- Я посижу, - сказал Майоранский, - мне дурно.

- Кончим работу и будем тогда сидеть, - отозвался Лядов.

Майоранский принялся грязно ругаться, но ругался он так негромко,
монотонно и равнодушно, что ничего неприличного в его ругательствах не
было.

Потом, придерживаясь за стенку, он опустился на пол и сел, прислонясь
спиной к стене.

- Пять минут, - сказал он.

- А то пойду без вас, - пригрозил Лядов. - А вы тут останетесь
подыхать.

- Славный разговор между коллегами, - отозвался Майоранский. - Как
сейчас слышу отзвуки гуманизма.

- Не вам говорить о гуманизме. Лев Яковлевич!

- А вы откуда знаете?

- Птичка в клюве принесла!

- А в самом деле, вы это придумали? Вы придумали, чтобы меня оскорбить?

Майоранский был испуган.

- Почему? Но я знаю от Берии, он мне сам говорил, что, когда
отравленные вами заключенные умоляли вас их прикончить, вы смеялись им в
лицо.

- Ложь! Наглая ложь.

Сидя, Майоранский поднял тонкий палец, словно боярыня Морозова, сидящая
в розвальнях.

- Вставайте, идти пора, - сказал Лядов.

- Нет, постойте! Вы кинули мне в лицо обвинение, и я считаю своим
долгом его опровергнуть.

- Даю вам минуту, - сказал Лядов. - Потом уйду.

- Во-первых, - произнес Майоранский, тряся пальчиком, - я отсидел от
звонка до звонка по сфабрикованному против меня обвинению в сотрудничестве
с Берией и Судоплатовым. Так что даже формально обвинить меня нельзя.

- Кто вас обвиняет?

- Не перебивать! Я доктор наук и профессор! Если бы не эти... эти
волюнтаристы, я был бы сейчас академиком! У меня есть план ликвидации
американского империализма.

- Тут у нас с вами много общего, - согласился Лядов. - Только
американскому империализму плевать.

- Наплюется! Кровью умоется! - пригрозил Майоранский. - Я согласился
сотрудничать в этой операции именно потому, что это близки к теме моей
работы.

- В чем же тема вашей работы?

- Служить родине! - завершил спор Майоранский и медленно поднялся.
Лядов ему не помогал.

Он пошел вперед, к выходу из кинотеатра.

Майоранский брел следом, перебирая руками по стене, может быть, в самом
деле ему было плохо, а может, демонстративно страдал.

- Постой здесь, - приказала Вера. - Не вылезай, все испортишь.