сказал:
летом в ойкумене деньги будут стоить еще меньше, чем человеческая жизнь,
и, действительно, кончится насилие чиновников и богачей, а начнется
насилие тех, кто кормится с земли, полученной за военную службу.
расхаживать из угла в угол. Уже рассвело. Серый плащ его, шитый по подолу
жемчужными птицами в тростниках и травах, цеплялся то за ножки жаровни, то
за жертвенный столик. Вдруг Киссур сплюнул в ладонь левой руки и ударил по
плевку ребром правой. Плевок отскочил влево и попал на шелковую
молитвенную подушечку.
швырнул их в лицо старику.
теперь! Да они купили вас! Вам никогда ничего не нужно было, кроме власти!
Кидара, то ведь все равно тот, кто его конфискует, получит гораздо больше.
время сидел молча, потом стукнул в бронзовую тарелочку. Явился слуга.
Арфарра кивком указал ему на красную молитвенную подушечку, на которую
попал плевок варвара, и промолвил:
Арфарре - это видел весь двор.
охоте, ни за трапезой. В свите его сразу же появилось множество варваров.
Государю нравилась их беззаботность и сила. Особенного государь отличал
одного из командиров, по имени Ханадар, а по прозвищу Сушеный Финик.
Сушеный Финик считался у аломов лучшим певцом. Он пел хвалы государю на
всех пирах, и не было случая, чтобы он получил за свою песню меньше, чем
он об этом в песне просил.
Бесчисленные почести так и сыпались на него. Желая развлечь народ,
государь повелел выстроить варварский храм "черных шапок" и устроил
потешный штурм. Чернь была в восторге, варваров наградили несметными
дарами, а Арфарра был очень недоволен тратами. Говорили, что потеху
устроили по подсказке Чареники, тестя Киссура.
Арфарре.
вдруг пошел дождь. Даже молодой государь продрог, не говоря об Арфарре,
который со времени своего возвращения во дворец зяб, как персиковое дерево
зимой. Молодой государь велел принести короб с плащами, надел плащ, хотел
протянуть Арфарре второй, но вовремя заметил, что мех на втором плаще
изъеден молью. Люди, бывшие вокруг, не заметили, что второй плащ был
изъеден молью, а заметили только, что государь не передал плаща озябшему
Арфарре. И на следующий день в приемной Арфарры было много меньше людей,
чем в предыдущий.
Варнарайне, родной провинции Киссура, и о том, что там учрежден выборный
совет, как того хотел отец Киссура, Марбод Кукушонок.
страшась разлуки, запретил поход и умолял подождать до весны. Он не
отпускал Киссура неделю, а в конце недели Киссур, ночевавший в спальне
государя, подсыпал Варназду в питье сонный порошок, снял со спящего
яшмовую печать, приложил ее к указу о посылке войска и пошел вон. В этот
миг государь, который за ужином вылил питье в рукав и все видел, вскочил с
постели, и все кончилось ужасным скандалом.
разрывалось при мысли об овечьих стадах на склонах гор, и о вершинах
родного края, тянущихся к небу.
часто бывал:
мятежи. Бунт в Верхнем Варнарайне надо усмирить железной рукой, но
государь плачет при мысли о моем отъезде. Не могли бы вы подать доклад за
меня?
войско уходило из-под столицы, и немудрено, что из доклада Чареники
государю ничего не вышло. Киссур, услышав об отказе, разрыдался, а тесть
его сказал:
говорил, что жители Варнарайна обустроили вашу страну по плану вашего
отца; и вы проситесь в Варнарайн затем, чтобы стать там королем.
на шкуру. Женщина стащила с него сапоги, и стала вынимать за пологом
шпильки из волос, а потом затихла. Киссур отогнул полог и увидел, что жена
его сидит со шпилькой в руке и плачет. Он подошел к Янни и спросил:
и я там была, а ты был с государем на охоте. Я отошла в красный покой, и
вдруг этот старик подходит ко мне, смотрит на меня своим страшным глазом и
говорит: "Ах, какой же я глупец, что я отдал вас Киссуру. Но ничего, еще
все можно поправить."
было, то была жена. И каждый день Киссур слышал при дворе из чьих-то уст
то, что про него говорил Арфарра.
мятежу наместника Кассанданы только затем, чтобы удовольствовать войско и
разграбить провинцию.
взяточник, что грабитель. И лучше, если чиновники обогащаются через
взятки, чем если они обогащаются, шаря с войском по обе стороны границы.
Ведь не все грабежи так удачны, как грабеж храма черных шапок, и вообще
варваров следует предоставить их собственным раздорам".
Киссур бы никогда не взял Храм Черных Шапок! Следует запретить варварскую
доблесть и найти такой способ войны, при котором империя бы опиралась не
на силу варваров, а на разум инженеров и чиновников!"
Арфаррой?
представить такое дело?
убедить, что Арфарра непригоден в делах правления, и на это потребовалось
шесть месяцев, то можно будет убедить Киссура и в том, что государь
Варназд непригоден в делах правления, и на это потребуется не больше
месяца.
служаночки ползали вокруг ее юбки с кружевами и иголками, а сама Янни,
непрестанно оборачиваясь, глядела то в зеркало, то на стену за зеркалом.
На стене висел портрет государыни Касии в полный рост. Государыня глядела
на Янни с загадочной улыбкой, и была написана очень хорошо и соразмерно:
только руки ее были как-то неловко согнуты и словно привешены к рукавам.
Янни знала, отчего у портрета такие неловкие руки. Когда этот портрет
писали в первый раз, на руках у государыни был младенец, сын. А потом,
когда государыня распознала в сыне подменного барсука и казнила его,
ребеночка замазали. Вместо матери, глядящей на младенца, вышел пристальный
взгляд государыни Касии. И портрет, как мы уже говорили, был очень хорош,
только руки были дурны. Янни беспрестанно глядела то на портрет, то на
себя в зеркале рядом. Вдруг дверь отворилась: пожаловал ее отец.
от своей матери, из Варнарайна?
два рукава для рук, а два - для почета. Чареника вынул из почетного рукава
перевод письма и показал его Янни. Янни взяла и стала читать.
зеркало, то на портрет государыни Касии на стене. - Ведь она требует от
него отомстить за отца и убить Арфарру! А зачем? А ведь он, я знаю, плакал
от этого письма вчера!
государыней, - стоит мне отдавать налоги на откуп или нет?
частных предприятий. Вообще Киссур правильно говорит, что в хорошем
государстве не должно быть трех разновидностей разбойников, как-то:
Махров Алексей
Шекли Роберт
Громыко Ольга
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Березин Федор