Чтение 70–й страницы книги ~Звездная тень~

И странно -- я опять не ощутил раскаяния. Наоборот -- гордость. За то,
что в образе Пера ухитрился за час заслужить такую репутацию.

-- А временные Наставники, они так, изредка поглядывают... у нас все
продуманно, чтобы не смотрели, когда мы не хотим. Честное слово! Вас никто
не увидит!

Я слишком устал, чтобы не верить его словам. Да и вцепившийся в меня
Тиль явно не собирался уходить один.

-- Ладно. Уговорил.

-- Только быстрее,-- повторил Тиль.-- Скоро Фаля сменят, надо успеть
проскочить...

Глава 6

Я постоял под душем, с наслаждением ощущая по-настоящему горячую воду.
Хорошо бы ванну принять, но чего не предусмотрено -- того не предусмотрено.
Только поддон на полу. В жилище Ника такого аскетизма не было. Наверное,
детям вредно принимать ванну?

На маленькой полочке лежали четыре одинаковых куска мыла и четыре
флакона шампуня. Жидкость в каждом была израсходована до одинакового
уровня. Я представил себе Тиля, тщательно отмеряющего положенный колпачок
шампуня, и покачал головой.

Свою одежду -- прошедшую со мной все испытания еще с планеты зеленых
экологов, я забросил в люк стиральной машины. Ример, кстати, обходился без
нее. Видимо, считается, что взрослые относятся к одежде аккуратнее и в
частой стирке не нуждаются...

Через полчаса я был вполне благопристоен и уже никак не походил на
подземного духа. Одежда, несмотря на подозрительное громыхание стирального
агрегата, выстиралась и почти высохла. Перебросив Зерно в левую руку, я
оделся. Зерно, конечно, мешало. Но выпустить его я не мог.

Ну прими же ты решение, Ник Ример!

Отдай свой мир Тени -- или отпусти меня!

Ник молчал.

Вздохнув, я пригладил волосы и вышел из санитарного блока.

Комната, где жили самые трудные воспитанники интерната "Белое море",
понравилась мне еще при первом визите, в обличии Наставника Пера. Весь этот
средневековый антураж, старательно воссозданный четырьмя пацанами:
"соломенный" ковер на полу; светильники со старательно спрятанными
лампочками; вязанная штора на окне; стол и кровати из грубого дерева...

Вся четверка сейчас сидела на одной кровати, ожидая меня. Фаль вернулся
с дежурства и его уже, видно, ввели в ситуацию. Действительно, невозмутимый
мальчик. Когда мы с Тилем выходили из оранжерейного купола, он даже глазом
не моргнул. Покосился на Тиля, приложившего палец к губам, и уставился на
противоположную стену...

-- Все в порядке,-- сказал кудрявый светленький мальчик.-- У нас есть
старые записи системы надзора. Такие, где мы спим... Они сейчас и
транслируются. Если кто-то решит посмотреть, то ничего не заподозрит.

-- Спасибо, Грик. Я верю.

Усевшись на полу, я выжидающе посмотрел на детей. Ну, спрашивайте.

Ребята переглянулись.

-- Откуда вы нас знаете? -- спросил Грик.

-- Мы уже знакомились, мальчики. Неделю назад.

Недоуменные взгляды.

-- Мы говорили о принятии решения. О том, что порой судьба мира зависит
от одного человека...

-- Наставник Пер? -- вдруг спросил Тиль.-- Это вы, Наставник?

-- Не верю! -- резко сказал Грик.-- Нет!

-- А я верю! -- Тиль соскочил с кровати, метнулся ко мне и пристроился
рядом, схватившись за руку.-- Вот!

Он просто на ласку напрашивался. Для него не имело значения, вру я или
говорю правду, лишь бы можно было считать меня Наставником... Я потрепал
его по голове, свободной рукой, в которой не было Зерна, и сказал:

-- Ребята, давайте я с вами посоветуюсь. Больше вроде не с кем. Да и...
в конце концов -- вам жить. Это ваш мир. Я сам не вправе...

-- Рассказывайте,-- согласился Фаль.-- Наверное, это будет очень
интересно.

Он тоже соскользнул с кровати и лег на пол. И не рядом со мной, и не в
стороне. Грик и Лаки остались сидеть, даже подвинулись друг к другу. Ну
вот, нормальное разделение группы при нестандартной ситуации.

-- Только вы меня не перебивайте,-- попросил я.-- Мне и так будет
трудно. Выслушайте, а потом спросите, если что-то непонятно.

Кивнули все. Даже двое скептиков.

-- Я человек. Но человек с другой планеты. Мы менее развиты в
техническом отношении, но тоже летаем в космос...

Я рассказывал как можно короче, как можно суше. Нельзя же превращать
рассказ в лекцию на всю ночь. А сказать надо было так много... Про Землю,
где до сих пор, в каком-то смысле, их любимая Крепостная Эра -- пусть мы и
научились летать между звезд. Про Конклав, сковавший сотни цивилизаций
неумолимыми законами. Не со зла, конечно... скорее из жестокой
необходимости. Про то, что появление Геометров в нашем космосе породило у
Слабых рас надежду -- и я, в обличье погибшего регрессора Ника Римера,
отправился на разведку...

Они поверили не сразу. Я видел, как медленно меняются их лица, как по
ним пробегают то удивление, то восторг от моей фантазии, то потрясенное
понимание, что сказанное -- правда. Может быть, мне помогла их детская
доверчивость. Может быть -- они почувствовали, что я не умею врать. Лаки
слез с кровати и сел рядом. Последним сдался Грик. Зато сдался
бесповоротно -- сел рядом и обнял меня за плечи. Прошептал, легко переходя
на "ты":

-- Мы тебе поможем, регрессор Петр! Вы будете нашими друзьями! И
Конклав мы тоже научим быть друзьями!

Он уже чувствовал себя не маленьким мальчиком, живущим под неусыпным
присмотром, а отважным регрессором...

Я не стал спорить. Я начал рассказывать про то, каким увидел их мир.
Вначале -- глазами Ника Римера, лишенного памяти. Потом -- как человек Петр
Хрумов.

Ребята задергались.

Наверное, я был жесток. Но если болезнь запущена, то приходится
обращаться к хирургу.

-- Тюрьмы и концентрационные лагеря -- они у нас тоже были. Даже
сейчас... есть. Только санаториями мы их не называем.

-- А что же делать, если человек болен? Если он злой? Если он мешает
другим, если может убить! Мы же не маленькие, мы знаем, что всякое
бывает! -- крикнул Тиль, заглядывая мне в глаза.

-- Не называть это болезнью,-- просто ответил я.

Я рассказал про Гибких Друзей, с одинаковой охоткой пожирающих рыбу и
людей. Десятком фраз я разнес в пыль все то розовое здание Дружбы, что
старательно возводили Наставники. И понял, что с этим пора завязывать. У
Тиля снова были мокрыми глаза, у невозмутимого Фаля дергалось веко.

Не хирург я. Мне самому больно.

Я перешел на Тень. Не стал говорить про предательство своих
друзей -- это только наше дело, в конце-то концов. Рассказал про
бесконечные цепи миров -- миров, занятых войной, миров, занятых любовью,
миров, занятых земледелием... ковырянием в носу... переливанием из пустого
в порожнее... постижением непостижимой истины...

-- Все, что угодно? -- спросил Грик.

-- Да.

-- А если того, чего я хочу, нигде нет?

Это, похоже, был не совсем абстрактный вопрос. И я ответил на него как
можно убежденнее:

-- Найдется что-то очень близкое. Ну... или найдется пустой мир. Для
тебя одного.

-- Для меня одного -- не хочу...-- мрачно ответил Грик.-- Но тогда
получается, что Тень -- это вовсе не плохо?

-- И не хорошо, и не плохо. Это...-- я вдруг нашел нужный образ.-- Это
словно фильтр. Как в вашем водоводе. Только там он для мусора, а в мирах
Тени Врата служит фильтром для людей. Сразу видно, кто чего стоит. Кому что
нужно. Отсеивает, разбрасывает -- кого на войну, в кровавую баню... причем
каждого -- на правую сторону. Кого стихи сочинять под звездным небом, пока
не надоест. Беспощадный фильтр, ребята. Такой пройти не каждому по силам.
Может быть, человек и справился бы с собой, не превратился ни в тирана, ни
в подлеца. Только Тень -- она любому рада помочь. У нее-то как раз никакой
этики нет и не было никогда...

Я протянул руку перед собой. И разжал ладонь, хотя маленький зверек
внутри меня вопил, что выпускать Зерно из рук нельзя...

Огненный шарик упал на пол. Спрятался между "соломенными" ворсинками
ковра.

-- Это -- Врата. Мне их дали... или не мне, а Нику Римеру. Наверное,
Римеру, потому что он заставил привезти Зерно сюда. Вот только я не знаю,
что с ним делать.

-- А как заставить его расти?

Это Грик. У него самый деловой подход.

-- Не знаю. Но думаю, что пойму, если понадобится. Только вначале надо
решить.

Лишь теперь они поняли, чего я от них хочу.

-- Где-то там, в Ядре, под небом горящим от звезд...

-- Я помню,-- сказал вдруг Тиль.-- Да мы все помним. Родина пятью
этапами перемещалась, на первом еще небо не изменилось...

-- А вот и неправда, изменилось,-- оборвал его Грик.-- Ты тогда еще под
стол пешком ходил, а мне уже десять лет было, я помню!