Чтение 70–й страницы книги ~Мрак~

впереди Льдана. Тебе тоже будет уготована встреча.

Мрак сказал тяжело, будто сдвигал гору:

-- Благодарствую...

-- Ну-ну, чего уж. Честным пирком да за свадебку. Супротив судьбы не
попрешь!

-- Благодарствую,-- повторил Мрак еще тяжелее.-- Но у меня впереди
другая дорога.

Царь вытаращил глаза. Кажан поспешно вмешался:

-- Не препятствуй, царь! Не препятствуй. Это мы люди махонькие,
житейские. мирские. А у него впереди дорога подвигов! Есть же исчо на
свете чуды-юды недобитые, по горам и долам прячутся, егойной палицы
страшатся! Но наш богатырь отыщет их усех и перебьет себе в честь, а царю
на славу...

Царь смотрел то на Кажана, то на темного как туча Мрака. Мрак пожал
плечами.

-- Думай, как хошь.

Не попрощавшись, он повернул коня. Дорога пошла под уклон, конь
весело помахивал гривой. Жаба завозилась на плече, шумно вздохнула и
прижалась теплым пузом крепче.

-- Опять мы с тобой остались вдвоем, жабуня.

-- Ква,-- печально согласилась жаба.

Ехал весь день, не встречая людей. В груди были пустота и горечь.
Ночь застала в степи, он свернул к ручью, вымылся и приготовил себе
нехитрый ужин. У него был сыр, мясо, которое можно жарить на углях, и
острый нож, которым хлеб можно нарезать тонкими ломтиками.

Заснул на диво быстро. Внутри выгорело, не было даже злости. В сон
провалился как в смерть, а утром, проснувшись, долго слушал утренних птиц,
цокот белки, но не было сил шевельнуть и пальцем.

Конь подошел, обнюхал недоверчиво и озабоченно. Мрак погладил
бархатные ноздри:

-- Ладно, ладно. Ты прав. Встаю.

И снова ехал, безучастный и омертвевший. Там в лесу его хижина, в
которой он жил здесь, когда бегал в лесу попеременно то в волчьей личине,
то в человечьей. Ее не миновать, даже переночует и напоит коня...

А ведь в мечтах и самых сладких снах, даже волчьих, он всякий раз
подъезжал к этой хижине, а из очага вился сизый дымок, вкусно пахло
пареным мясом, а когда подъезжал ближе, на крыльцо выскакивала
золотоволосая, пронизанная оранжевым солнцем девушка. Ее глаза были
устремлены на него, а губы раздвигались в счастливой усмешке...

Конь под ним вздохнул, опередив его, Мрак грустно рассмеялся. Прощай,
Куявия. Но у него в мешке еды на неделю, у него тяжелый топор с лезвием
острее бритвы, а впереди между ушей коня видна бесконечная дорога... Что
еще мужчине надо?

Дорога пошла вниз, впереди расстилалась долина. Конь пошел лихим
наметом, он увидел голубую ниточку ручья, заметил крышу хижины и
догадался, что там будет отдых.

Мрак насторожился. Сквозь щели в крыше поднимался сизый дымок, на
лугу паслись двое стреноженых коней. А когда конь Мрака вылетел на луг,
дверь хижины распахнулась, на пороге появилась тонкая фигурка с золотыми
волосами, вся светлая и пронизанная солнцем.

-- Что за...-- пробормотал Мрак.-- Нич-ч-чего не понимаю...

Она вышла на крыльцо и смотрела на него со странным выражением.
Солнце светило ей в спину, волосы горели как расплавленное золото, но лицо
оставалось в тени.

-- Что за дурь? -- буркнул он.-- Это не место для царской дочери!

Светлана пожала плечами:

-- Да? Тогда это может стать другим местом.

-- Каким?

-- Местом для твоей жены.

Он попробовал смотрел на нее холодно и отстраняюще, но она отвела
взгляд, словно страшась видеть его глаза, шагнула вперед. И еще. А когда
оказалась прямо перед ним, внезапно прильнула к нему, крепко-крепко
обхватила тонкими руками, прижалась всем телом.

Мрак с неловкостью погладил по голове, чувствуя себя дураком, но
затем руки сами обняли, она вскинула голову с сияющими глазами, где уже
заблестели слезы.

Он наклонил голову, с величайшей осторожностью, словно касаясь
святыни, притронулся губами к ее полным и сочным, похожим на спелые вишни,
напоенные летним солнцем.

-- Зачем ты приехала?

-- Потому что... разве ты не понимаешь?

Он покачал головой:

-- Да, киян понять трудно. Но мне кажется, я сделал все, чтобы ты
меня больше не видела.

Она независимо пожала плечами:

-- Не всегда же тебе побеждать?

Он снова поцеловал ее, чувствуя как от нежности в нем начинает
дрожать каждая капля крови. В глазах защипало, словно ветром бросило едкую
пыль.

-- Никогда я не был так счастлив поражению. Но я не собираюсь
возвращаться, Cветлана. Я успел возненавидеть этот город.

-- Я пойду за тобой,-- сказала она.-- Я пойду за тобой, куда бы ты не
пошел. Хоть в леса, хоть в болота. Я буду тебе хорошей женой.

Она усадила его на лавку, сняла с него волчовку, стащила сапоги. Мрак
пытался воспротивиться, она ласково, но настойчиво стащила с него верхнюю
одежду. На миг отвела взгляд от его широкой волосатой груди, нежные щеки
запылали румянцем, но тут же прямо взглянула в его глаза. Ее зрачки стали
огромными, в них была глубина.

Мрак с трудом заставил себя оторвать взгляд. Его мертвое тело
медленно оживало. Это было как будто отсидел себя всего, теперь даже
внутри бегали и больно кусали шустрые мурашки. Впервые за последние недели
услыхал как в груди начало биться сердце. Огромное, мощное, оно
ворочалось, разгоняло застывшую кровь, что уже превратилась почти что в
тягучий клей.

Она постелила на ложе те шкуры, что нашлись в хижине. Мрак видел, что
она собирается лечь с ним, это было бы правильно и для него, человека из
Леса, но царская дочь росла в сложном мире ритуалов, и Мрак обронил:

-- Нам придется заехать по дороге к волхвам.

-- Что-то случилось?

-- В твоем царстве люди берутся за руки не сами... Их обручают, а
потом и соединяют другие люди.

Она кивнула, не сводя с него внимательных глаз:

-- Да. Волхвы. Чтобы боги узрели и признали такой союз. Ты хочешь по
нашим законам?

Он чуть раздвинул в усмешке губы:

-- Раз уж мы в Куявии.

Когда он вернулся от ручья, мокрый и озябший, в хижине было тихо. Он
вошел осторожно. Светлана лежала под ворохом шкур на ложе. Золотые ручьи
ее волос как расплавленное золото в беспорядке текли по подушке. Лицо было
бледным, глаза огромные и тревожные.

Она подвинулась, давая ему место. Мрак вытащил из ножен длинный нож,
криво усмехнулся:

-- Положим начало новому обычаю?

В ее глазах метнулся страх. Длинный узкий нож выглядел затаившимся
зверем. Мрак осторожно опустил на ложе, разделив постель надвое.

Светлана смотрела непонимающе:

-- Зачем?

-- Чтобы ты не сталкивала меня на пол,-- буркнул он.

Она видела, что лесной человек так шутит, но все еще не верила:

-- Ты... не тронешь меня... этой ночью?

Мрак ответил почти грубо:

-- Я мужчина, но не животное. Спи спокойно.

Ее глаза стали еще больше. Она поглядывала то на страшный нож, от
близкого присутствия уже пошел по телу холодок, то на этого странного
человека. Мрак сбросил волчовку, осторожно лег на самый край ложа. Между
ним и Светланой лежал острейший из ножей, но он не мог разрубить те
запахи, которые шли от ее тела, ее волос, и сердце Мрака ныло от боли и
нежности.

Он слышал, что она затаила дыхание. Скосил глаза, царевна лежит
недвижимо, лицо застыло, но в глазах остался страх. Она лежит в
разбойничьей хижине, рядом мужчина, который пугает одним своим видом, а
ведет себе еще более странно. Если бы набросился как зверь, это было бы
понятно, все мужчины животные, но он лежит, такой громадный и могучий,
смотрит в потолок. От него веет теплом как от печи, его руки похожи на
бревна, а в волосах на груди могут играть в прятки мышата. Неужели в самом
деле утерпит до того, как волхвы соединят их руки?

Мрак лежал, сцепив зубы и сжав кулаки. Наступил самый страшный и
тяжелый бой в его жизни. Бой с самим собой. И в то время как его воля
слабела, мощь того Мрака, другого, росла, и пальцы уже начинали дергаться,
поворачиваться в сторону такой нежной и застывшей в ужасе девушки.

Только успокоить, прозвучало в него в мозгу. Только сказать ей, что
бояться не надо. Пусть положит голову ему на грудь, расслабится,
успокоится, заснет. А он всю ночь будет сторожить ее сон...

Он страшно скрипнул зубами. Слышал как оборвалось дыхание Светланы,
она сьежилась еще больше. Его пальцы коснулись холодного металла. Он
заставил свою руку остановиться, затем с неимоверным усилием потащил ее
обратно. Все это уловки насчет успокоить, приласкать, пусть заснет...
Ежели коснется ее, то уже не сможет остановиться. И так темная волна крови
бьет в голову, туманит мозг, а перед глазами встает красная пелена. Если
же она положит голову ему на плечо, на грудь, то он пропал как Таргитай