руки превратились в тугие корни старого дерева. В глазах стало темно уже
от своих усилий, а в висках стучали не молотки, а били тяжелые молоты
подручных кузнеца.
потекло горячее и липкое, то ли пот, то ли слюни чудовищного бога. Прямо в
ухо хрипело, булькало, уже совсем не победный рык, не торжествующий рев, а
хрип старого злого зверя...
Мрака, -- заставлю рылом хрен копать...
но и зверобог тоже нашел в себе силы сдавить из последних сил, Таргитай
едва не закричал, но снова вспомнил Мрака, как тот умеет разозлиться,
вспомнил ярко горящие хатки полян, распятого на двери своего дома Степана,
замученных женщин, и пусть этот не знает полян, но он тоже из тех, такой
же...
чувствовала, как та каменная плита, к которой прижат, дала трещину,
разваливается на валуны, а те крошатся, рассыпаются в щебень, песок,
пыль...
зверь рухнул, чешуйчатые лапы звонко, как железные, ударились о камни,
заскреблись и медленно застыли.
ладонью смахнул липкий пот с глаз. Воины разом опустились на колени. Лица
их даже в красном пламени выглядели странно белыми, а руки и вовсе стали
тонкими, как прутики ивы со снятой корой.
спины, такие одинаковые и похожие на могильные холмики. От этой мысли
стало совсем печально.
бревно, что заменяло руку. -- И лучше... землю пахать... но живыми... чем
мертвыми якгенами...
острым краем уперлась в звездное небо. Похоже, так высоко и в таком
красивом месте в самом деле похоронили великого героя. А от великого и по
морде получить не слишком зазорно.
карабкался по крутому склону. Когда спускался, то одна нога была еще возле
костра, а вторая уже внизу, слушал вождя и этого тупого гиганта, а теперь
шел, карабкался, наконец уже полз, хрипя и цепляясь скрюченными пальцами
за камни, а огонек его костра приближался так медленно, словно на самом
деле потихоньку пятился.
подернулись серым пеплом, но земля под костром и рядом еще оставалась
теплой. Скрюченные пальцы едва подхватили хворостину, кое-как бросил,
почти промахнулся, но кончиком задел угли, там вспыхнуло, багровый огонек
побежал по сухой веточке.
нащупала рукоять секиры. Глаза подозрительно пробежали по окрестностям,
остановились на Таргитае:
невидимые пальцы. -- Разгорается...
Олега. -- Проснись, портки нашлись!
когда разомкнул слипшиеся со сна ресницы, в глазах был страх:
так вовсе чуть не сгорел!
ногой единственную горящую веточку:
друг друга так, что от боли сыпались искры из глаз, куда еще
оправдываться. Мрак присматривался к Олегу, поинтересовался:
жалко обвисли. Он походил на тряпку под долгим дождем.
могу. Я просто... не могу...
мы? Трое из Леса! Трое невежественных дикарей. Из дремучего Леса. Мы и так
зашли слишком далеко. Каганат разнесли в щепки, умно ли? А с магами?..
Потом с богами... Ты хоть понимаешь, что умнее и умелее нас не только
мудрецы, но и... почти все люди на свете?.. Я уж молчу про дубов, про
упырей!
груди, сберегая тепло. Мрак развел руками:
сильнее нас... вроде Святогора, Горыни... Есть и мудрее -- тех вовсе не
счесть, есть всякие удивительные люди и звери. Но одного не пойму...
Почему самые отважные бьются как бараны в чистом поле друг с другом,
удалью-де меряются, а на троне сидит дерьмо, ест и пьет от пуза, а мудрецы
ему грязь с сапог слизывают? Почему боги, если они столь могучи, такие же
бараны: ждут, когда все кончится?..
нашими мордами мир спасать.
под дождь, ты забился в угол и спал, а я притащил оленя? Таргитай с его
мечом сильнее нас обоих, ты с магией мощнее всех на свете... но жрете
мясо, которое добыл я, простой и даже очень простой.
положить обратно, но пахнет так вкусно, да и Мрак просто дразнится, и он
решил простить грубого оборотня.
упрямым голосом:
умные. Не самые справедливые. Почему? Да потому, что оглядываются, ищут
еще умнее и справедливее, им-де совестно занимать место не по праву. А тем
временем приходит уверенное в себе хамло, садится на трон... а народец по
лени и тупости всегда готов поклониться тому, что сидит важно и топает
ножкой.
горох.
волхва окончательное, спорить бесполезно. -- Я остаюсь. Здесь. Надолго!
Буду искать истину, буду стараться осмыслить бытие, понять мир... понять,
куда идем, зачем идем... зачем все это!!!
друга. Таргитай даже побросал кости в огонь, и никто не указал, что если
уж приносить огню жертву за хорошо прожаренное мясо, за тепло, за
высушенную одежду, то надо бросить мясо. Все равно оставят половину туши.
поляну, заросшую травой. Из леса вышли волки. Сперва показался крупный
вожак, голова с проседью, но сам еще в полной волчьей мощи, зато знающий,
умелый, повидавший. Волки за ним шли неспешно, уверенные как в своей силе,
так и в своем вожаке.
полверсты, на людей покосился предостерегающе, показал длинные клыки, но
не рыкнул, шел дальше, желтые глаза смотрели загадочно и пристально,
словно видели только им зримую добычу.
впился зубами. Однако коричневые глаза провожали стаю долгим задумчивым
взором. И голос оборотня был невеселым:
надежности. Мешки заняли свои места за плечами. Мрак оглянулся:
него вытащили все кости или, по крайней мере, становой хребет. Мрак
пропустил Таргитая вперед, пошел рядом с волхвом. Тот идет нехотя, все еще
не согласен куда-то идти, что-то делать, ибо если сидишь, то хоть не