смерть... Смерть?
смертные (сон - близнец гибели, младший брат! может быть, поэтому
бессмертные не : спят?!) - но что-то еще осталось от прежнего вольного
каф-Малаха. Я чувствую, я чувствую; ибо еще недавно минуты-годы-века
не имели для меня никакого значения, "здесь" означало одновременно и
"сейчас"; "там" - могло быть и "завтра", и "вчера".
извлечь, не вытащить, не уйти туда!), оставив лишь "сейчас" и
"завтра". Вместо свободного "там" меня обрекли на вечное "здесь", и
даже если я куда-то лечу золотой осой - это все равно "здесь", только
на несколько шагов левее или правее.
цепляясь порталом за ветвь Древа Сфирот... я сплю, понимая, что сплю,
понимая... люди, знакомые мне, описывали сон иначе.
ней ширятся - но золотой свод еще держится. Золотой? Почему скорлупа
сна - тоже из золота?! Как своды моего склепа-медальона! Или мою
темницу действительно трясет, и никакой это уже не сон, а...
привычный барьер, воздвигнутый моим сыном. И не успеваю осознать, что
никакого барьера нет, а есть кто-то знакомый, я помню его, он тоже
умеет ставить барьеры, только сейчас ему не до меня, потому что...
который я вижу знакомым взглядом.
падает - пан Юдка не промахнулся. Это не моя мысль! Я просто не могу
понимать...
молния дважды перечеркивает противника, словно ставя на нем крест, и
обе руки его безвольно обвисают. Сердюки добьют. А не добьют -
выживет.
поводья смерти, что обосновалась на конце его клинка.
поперхнувшись, сдерживаю крик. Любое вмешательство может сейчас
привести лишь к одному: отвлекшись, герой просто-напросто погибнет,
так и не нарушив запрета. Рио дает коню шпоры, сбивая наземь пешего
усача, сворачивает за угол грязного хлева, крытого соломой, - и я
вижу.
Спрыгнувший с брички черкас в изумлении таращится на жутковатого
мальчонку, которого держит на руках женщина по имени Сале. Портьеру
размотало порывом ветра, выставив на всеобщее обозрение разнопалые
руки, заостренные черты лица, исхлестанного ураганным снегом...
шаблю.
брички трое, да и одного хватит... Мы. Вместе.
какой-то безгласный тюк. Короткое движение освободившейся рукой -
изумление костенеет на лице черкаса, занесенная шабля виснет в
свистящей снежной карусели, а женщина по имени Сале делает шаг вперед,
и пистоль за поясом истребителя ведьм меняет хозяина.
прочь. Двое падают одновременно: парень - с торчащей из груди
рукояткой ножа, его приятель на бричке - с простреленной головой.
я твою чортову породу на порох пошматую!
успевает уклониться. Крепче прихватив ребенка, женщина шарахается в
сторону, ныряет под бричку; вторя ветру, свистит шабля, вспарывая
колючую метель и опаздывая всего лишь на миг...
догонялки, приближаются так медленно? Или предательница-вьюга нарочно
громоздит перед конем снежную стену, сечет лицо ледяными иглами,
пытаясь отшвырнуть назад, не пустить?..
ведьма с чертовым отродьем. Но умница Сале не спешит высовываться -
тоже выжидает, на какую сторону спрыгнет ее противник.
пару раз дернувшись, затихает.
снимает дымящуюся фузею с плетня.
сына только что спасли от верной смерти, и значит, женщине по имени
Сале вместе с обоими Заклятыми мой сын нужен живым.
склонах, разъяренная тьма кишела белыми осами, бурля вокруг кучки
дерзких, осмелившихся перечить дикой бабе-завирюхе... Бричка дважды
едва не опрокидывалась. Раненный в ляжку сердюк, что взялся править
упряжкой, матерился на чем свет стоит - и все косил на сторону хитрым
зеленым глазом. Что уж он там хотел высмотреть в метели, один Святой,
благословен Он, ведает; а может, и Он не очень-то... Сугробы ловчими
псами кидались под ноги коней, норовя вцепиться изломанными челюстями
наста, позади буран забавлялся эхом криков и редкой пальбы, ловя на
лету и разрывая добычу в клочья.
обдирая лед с усов и бороды. - Поспешать надо, хлопцы... поспешать...
вэй, чер-касы, раклово племя, киш мирин тухес зай гизунт!.. вперед!..
вперед, пока из хуртовины вдруг не выросла черная громада замка,
спросив испуганно:
здесь мы с героем Рио очнулись от невеселых дум. Каждый из нас думал о
своем, но мысли обоих не отличались радужностью. Герой, мы с тобой
похожи, просто ты еще, а я - уже\ Вот если бы ты... ладно, молчу,
молчу. Оставим до лучших времен, не будем травить Души, которых у тебя
две, а на самом-то деле ни одной нет. Давай я попробую помочь тебе
выжить, спастись и спасти... хочешь? Молчишь? Небось прикидываешь, как
меняла на рынке: "А что потом?" Да ничего потом, совсем ничего, а если
из ничего выйдет что-то - куда ты от меня Денешься, герой?! Вот он я:
ярмом на шее у тебя, и клеймом на челе твоем, печатью на сердце и
огнем в судьбе...
людьми едет! Ворота открывай, да живо! - логиновская сотня на хвосте
висит!
(казалось бы, дальше некуда...) метель, застлавшую все вокруг белесой
мутью, проступила угрюмая серая стена. Трое сердюков, выскочив, как
ужаленные, из расположенной сбоку караулки, суетливо распахивали
дубовые створки ворот, окованные по краям железом.
крыльца, у крыльца ставь! Эх, бричка-сестричка, повернись к нам лицом,
к врагам задницей!.. гаковницы на ворота наводи!.. А, остолопы, дайте
я сам!
отбились бы. При их-то оружии надо бы факелы на стену; и к бойницам -
сердюков с рушницами... мало, мало сердюков!.. не отстоять...
трудом различаю, где Рио, а где я! Если так пойдет дальше...
Николаев Андрей
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Конюшевский Владислав
Белогорский Евгений
Журавлев Владимир