Чтение 70–й страницы книги ~Одиссея~

Чтобы суметь отразить человека, напавшего первым!

Ну-ка, теперь попытайтесь и вы, кто меня посильнее,

135 Гладкий лук натянуть. Пора приступить к состязанью!"

Так сказавши, на землю он лук опустил Одиссеев

И прислонил его к гладкой и крепкой дверной половинке,

Рядом с луком к кольцу и стрелу острием прислонивши.

Сел после этого в кресло, которое раньше оставил.

140 Тут к женихам Антиной обратился, Евпейтом рожденный:

"Встаньте и все по порядку один за другим подходите,

С места того начиная, откуда вино нам разносят".

Так сказал Антиной. И понравилось всем предложенье.

Первым меж всеми Леод поднялся, Ойнопом рожденный.

145 Был он у них предсказатель по жертвам и возле кратера

В зале обычно сидел, в глубине. Одному лишь Леоду

Были бесчинства противны, и всех женихов осуждал он.

Первым лук Одиссеев он взял с медноострой стрелою.

Стал, взойдя на порог, и лук натянуть попытался,

150 Но натянуть не сумел. Непривычные, нежные руки

Очень скоро устали. И он к женихам обратился:

"Не натянуть мне, друзья! Пусть попробуют также другие!

Многим знатным мужам принесет этот лук огорченье, -

Духу их и душе. Гораздо желаннее разом

155 Встретить погибель, чем жить оставаться, все то потерявши,

Из-за чего мы сходились сюда, что желали вседневно.

Может быть, кто и теперь надеждою полон, желая

В жены взять Пенелопу, супругу царя Одиссея.

Каждый, однако, кто лук натянуть попытается тщетно,

160 Пусть другую себе ахеянку ищет, дарами

Сердца ее домогаясь. Она ж за того пусть выходит,

Кто принесет ей всех больше и кто ей судьбою назначен".

Так он громко сказал, и лук опустил Одиссеев,

И прислонил его к гладкой и крепкой дверной половинке,

165 Рядом с луком к кольцу и стрелу острием прислонивши.

Сел после этого в кресло, которое раньше оставил.

Гневно напал Антиной на Леода и громко воскликнул:

"Что за слова у тебя сквозь ограду зубов излетели!

Страшные, тяжкие! Слушаю их, возмущаясь всем сердцем!

170 Многим, конечно, мужам принесет этот лук огорченье,

Духу их и душе, - раз ты натянуть не умеешь!

Видно, почтенная мать не таким родила тебя на свет,

Чтобы уметь со стрелами справляться и с луком упругим.

Значит ли это, что также другие его не натянут?"

175 Так сказав, к козопасу Меланфию он обратился:

"Живо огонь разожги в обеденном зале, Меланфий!

Там табуретку большую поставишь, покроешь овчиной,

Сала круг нам большой принесешь из готовых запасов,

Чтобы мы, юноши, лук разогревши и смазавши жиром,

180 Силу на нем испытали, к концу приведя состязанье".

Неутомимый огонь разжег средь столовой Меланфий

И табуретку большую поставил, покрывши овчиной;

Сала круг им немалый принес из готовых запасов.

Лук разогрев, женихи его пробовать стали. Однако

185 Лука согнуть не смогли. Не хватило для этого силы.

Делать не стали попыток других Антиной с Евримахом,

Всех женихов вожаки и первые знатностью рода.

Вышли меж тем свинопас и коровий пастух Одиссея

Из дому - вместе, один и другой одновременно. Следом

190 Вышел за ними и сам Одиссей, на бессмертных похожий.

После того как они вне двора и ворот очутились,

Голос повысивши, с ласковой он обратился к ним речью:

"Вы, свинопас и коровий пастух, - я сказал бы вам слово...

Или уж мне промолчать? Но сказать меня дух побуждает.

195 Как бы держались вы, если б откуда-нибудь появился

Вдруг Одиссей и его к нам сюда божество принесло бы?

Стали бы вы помогать женихам иль ему, Одиссею:

Прямо скажите мне то, что дух вам и сердце прикажут".

Так на это в ответ коровий пастух ему молвил:

200 "Зевс, наш родитель! О, если б исполнилось это желанье!

Пусть бы вернулся тот муж, пускай бы привел его бог к нам!

Ты бы узнал, каковы у Филойтия сила и руки!"

Всем бессмертным богам и Евмей свинопас помолился,

Чтобы в свой дом, наконец, Одиссей многомудрый вернулся. 205 После того как он их настоящие выведал мысли,

К ним он обоим тогда обратился с такими словами:

"Дома я! Это я сам! Претерпевши несчетные беды,

Я на двадцатом году воротился в родимую землю.

Между рабов моему возвращению рады, я вижу,

210 Вы лишь одни. Не слыхал я, чтоб кто и другой между ними

Вечным богам о моем возвращеньи домой помолился.

Как оно будет, обоим вам полную правду скажу я:

Если моею рукой женихов божество одолеет,

Вам обоим я жен приведу и имущество дам вам,

215 Рядом с моим вам построю дома. И вы будете оба

Мне, как товарищи сына, как братья его по рожденью.

Вам я и признак могу показать, по которому ясно

Можно увериться, кто я, и всякие кинуть сомненья.

Вот он - рубец, нанесенный клыком кабана мне, когда мы -

220 Я и сыны Автолика - охотились в долах Парнаса".

Так сказав, от большого рубца он лохмотья откинул.

Лишь увидали они, лишь в подробности все рассмотрели, -

Кинулись оба в слезах к Одиссею, обняли руками,

В голову, в плечи любовно и жарко его целовали.

225 Голову, руки в ответ и сам Одиссей целовал им.

Так, в слезах, и покинуло б их заходящее солнце,

Если бы сам Одиссей не сдержал их, промолвивши громко:

"Будет вздыхать вам и плакать, а то кто-нибудь вдруг увидит,

Выйдя наружу из дома, и всем, кто внутри там, расскажет.

230 Поочередно входите, один за другим, а не вместе.

Первым я, вы же после. И вот что да будет вам знаком:

Все тут, сколько ни есть женихов благородных, конечно,

Дать ни за что не позволят мне лук и колчан со стрелами.

Ты же, Евмей богоравный, мой лук понесешь через залу,

235 Прямо ко мне подойдешь и отдашь мне. А женщинам скажешь,

Пусть они тотчас запрут все двери от комнат служанок.

Если же кто или стоны мужчин, или грохот услышит

В нашей ограде, пускай из комнат никто не выходит,

Каждая пусть у себя своим занимается делом.

240 Ты ж на воротах двора, Филойтий божественный, крепкий

Засов задвинешь, веревкой его закрепивши немедля".

Кончив, в двери вошел он для жизни удобного дома,

На табуретку там сел, которую раньше оставил.

За Одиссеем божественным оба раба появились.

245 Лук в руках между тем уж вертел Евримах непрерывно,

Там и тут его грея на жарком огне. Но и так он

Лука не мог натянуть. И стонал благородным он сердцем.

В гневе слово сказал, наконец, Евримах и промолвил:

"Только одно огорчение мне за себя и за всех вас!

250 Но я не столько о браке скорблю, хоть и это мне горько, -

Много ахеянок есть и других на Итаке, омытой

Всюду волнами, равно как и в прочих краях наших разных, -

Сколько о том, что такими бессильными мы оказались

Пред Одиссеем, подобным бессмертным богам, и не можем

255 Лука его натянуть! Позор нам и в дальнем потомстве!"

Так ответил ему Антиной, Евпейтом рожденный:

"Этому ввек не бывать, Евримах! Ты и сам понимаешь.

Празднует праздник народ Аполлона-владыки сегодня

Чистый. Ну как в этот день натягивать лук нам? Спокойно

260 Можно его отложить. Топоры же оставим на месте:

Трудно подумать, чтоб мог кто-нибудь их отсюда похитить,

В зал высокий войдя Одиссея, Лаэртова сына.

Пусть же теперь виночерпий нам доверху кубки наполнит!

Мы совершим возлиянье и лук Одиссеев отложим.

265 Завтра ж Меланфию, коз пастуху, прикажем с зарею

Коз привести, отобрав наиболе откормленных в стаде.

Бедра их в жертву сожжем славнолукому мы Аполлону,

После ж испробуем лук и к концу приведем состязанье".

Так сказал Антиной. И понравилось всем предложенье.

270 На руки всем им немедля глашатаи полили воду,

Юноши, вливши в кратеры напиток до самого верха,

Чашами всех обнесли, возлиянье свершая из каждой.

Выпили после того, сколько каждому сердцем желалось.

Замысел хитрый тая, сказал Одиссей многоумный:

275 "Слушайте слово мое, женихи достославной царицы!

Выскажу то я, к чему меня дух мой в груди побуждает.

Вас, Евримах и подобный богам Антиной, всего больше

Я умоляю, - ведь ты, Антиной, предложил так разумно

Лука сегодня не трогать и все предоставить бессмертным.

280 Завтра пошлет божество победу, кому пожелает.

Дайте, однакоже, гладкий мне лук, чтобы мог испытать я

Руки и силу мою, чтобы мог я увидеть, жива ли

Сила, какою когда-то полны были гибкие члены,